Все тёлки мимо - Джастин Халперн

– Если она согласится, мы вас подвезем, – отозвался Аарон.

– Ну, знаешь, я предпочел бы не катать девушек на минивэне твоей мамы.

– Две секунды назад ты вообще не собирался на бал! Свинья. Я просто хотел тебя выручить, раз у тебя нет прав.

– Права я получу. И знаешь что – на прошлой неделе я сдавал на права в первый раз, но провалился. Я тебе об этом сейчас говорю, потому что вообще во все тебя посвящаю, мы же друзья, и я не хочу, чтобы какие-то мои новости сваливались на тебя как снег на голову, – выпалил я скороговоркой.

В тот же день, но уже по дороге домой из школы (естественно, пешком) я осознал: я поставил перед собой две цели, о которых даже подумать страшно, но достичь их надо в ближайшие три недели. Первая – впервые в жизни пригласить девушку на танцы. Вторая – сдать на права. Я решил начать с той задачи, которая все-таки полегче, – с экзамена. Я пока не знал, что папа уже успел хорошенько поразмыслить над моей проблемой.

В полчетвертого я вошел в дом – и обнаружил, что отец вернулся с работы пораньше, да еще и переоделся в свои "боевые" треники. Эти штаны он надевал только чтобы прикончить во дворе какое-нибудь животное или сделать по дому что-нибудь, требующее недюжинной силы. Треники были серые (папа вообще предпочитает этот цвет спортивной одежды), но с синими и желтыми полосами по бокам и резинками в районе лодыжек – вероятно, для улучшения аэродинамики. Войдя в гостиную, я наткнулся на стальной взгляд отца:

– Вы, мой друг, научитесь водить машину. Потому что я тебя сам научу, бля. – Вены на его шее немедленно вспухли.

У моего папы специфический педагогический подход. Обучение для него – схватка, ученики – противники, которых он бомбит знаниями, доводя до полного смятения и дезориентации. При этом, если уж схватка началась, противнику-ученику не разрешено капитулировать. Итак, папа велел мне бросить рюкзак и следовать за ним к пикапу моего брата (старому "джи-эм-си"), припаркованному у нашего дома. Папа, точно личный шофер (только дико сердитый), распахнул передо мной правую дверцу, сам сел за руль… и через пару наносекунд мы уже мчались по улице, громыхая и позвякивая.

Когда папа переключился на вторую передачу, я забеспокоился:

– Пап, она же с механикой.

– Верно.

– Но я не умею водить машину с механической передачей. Я учился на автоматической.

Папа резко переключил передачу:

– Помнишь, как мы ездили к тете Нейэми, когда тебе было лет шесть или семь? Мы пошли в бассейн, там было много трамплинов, и ты хотел спрыгнуть с трамплина, но сдрейфил?

– Да.

– А помнишь, что я тогда сделал?

– Да. Ты приволок меня к самому высокому трамплину во всем бассейне, ухватил сзади за плавки, приподнял, а потом спихнул в воду.

– Да уж, я тебя скинул, точно мешок картошки, – хихикнул папа и, отдавшись воспоминаниям, уставился в окно.

– А при чем тут это? – спросил я.

– Стоило тебя спихнуть, и ты раздухарился. Сам спрыгнул со всех других трамплинов. Вот что, научишься у меня водить на механике – запросто сдашь экзамен на автоматической передаче, и ни один хрен в белом халате тебя не завалит. Веришь?

– Н-нет.

– Ох, бля… Очень жаль, что не веришь.

Мы приехали на автостоянку ближайшего гипер-маркета Circuit City. Папа вытащил ключ зажигания, и мы поменялись местами. Папа прочел мне краткую лекцию о передачах и целый час напролет выкрикивал числа – пытался натренировать меня переключаться.

– Три! Четыре! Шесть! Бля, никакой шестой тут нет! Не зевай! Назад на третью!

За весь урок я даже ни разу не завел машину.

Следующие две недели папа ежедневно отправлялся на работу в шесть утра, чтобы вернуться пораньше и позаниматься со мной засветло. Каждый раз он начинал с объявления темы. Например: "Автомобиль – это орудие убийства", "Не робей – тебя не на помойке нашли" или (эта мне особенно понравилась) "Твоя мать истекает кровью".

Эту, последнюю тему он объявил, когда я выезжал из ворот нашего дома на улицу.

– Кровь льет рекой, ты должен пересечь город за десять минут, не нарушая ПДД… Ну как? Справишься? Сумеешь? – папа вопросительно поднял брови.

– Но если такое случится, я просто вызову "скорую".

– Ага, разумно. Но ты меня все-таки выслушай, ладно?

– Да, пап, но для экзамена мне необязательно этому учиться.

– Не спорю. Но я тебя учу не экзамены сдавать, а машину водить. На дороге иногда приходится несладко. Или ты думаешь, водить – все равно, что расслабляться в райском саду с голой жопой? Вот что: доедешь до Клермонта максимум за десять минут. И в рамках закона, бля!

– До Клермонта десять миль, я же…

– Отсчет пошел! Три, два, один! – заорал папа, глядя на часы.

– Пап, это какой-то неконструктивный урок…

– Девять пятьдесят девять, девять пятьдесят восемь, девять пятьдесят семь… Время пошло!!! Старт, старт, ста-ааарт! – папа орал, пока я не смирился.

Я переключился на заднюю передачу, вернулся на первую и выжал из педали газа все, что мог. Пронесся пулей по нашему тихому району, к фривею "5-Норт", ведущему в Клермонт. А папа педантично – ну прямо психопат из фильма "Пила" – растолковал правила игры: скорость – не выше разрешенной, так что, если горит желтый, я должен наддать, а если впереди красный, мгновенно принять решение – буду дожидаться зеленого или развернусь и поеду другой дорогой. Периодически папа извещал меня истошным воплем, сколько времени осталось, а заодно выдавал новый, придуманный на ходу сценарий в оправдание спешки.

– Шесть тридцать! У твоего друга камни в почках, боль адская! – это, когда я наддал, чтобы проскочить на желтый.

Я чувствовал, как по лбу катится пот. Сердце бешено стучало.

– Три минуты! У твоей жены сломалась машина в нехорошем районе, и она боится, что на нее нападут и надругаются!

– Па-ап! Помолчи, так только хуже! – проорал я в ответ, меняя ряды на фривее, направляясь к повороту на Клермонт.

На съезде с фривея я обогнал фуру Оставалось подняться в гору по Бальбоа-авеню – местность там холмистая – и вот он, Клермонт. Я прикинул, что у меня в запасе примерно минута. Дорогу к победе преграждал всего один перекресток на полпути к вершине холма. Сейчас горит зеленый, но до светофора еще триста ярдов. Я ждал желтого, но зеленый упорно не гас. Осталось сто ярдов. Я испугался, что желтый загорится раньше, чем я подъеду, – тогда не проскочить. Начал снижать скорость.

– Ты что? Зеленый же! – папа махнул в сторону светофора, будто я слов не понимаю.

– Вижу, но сейчас, наверно, сменится, – ответил я, стряхивая с ресниц капли пота.

– Не сменится! Ты почти у финиша. Валяй.

Я нажал на газ, но в эту самую секунду все-таки загорелся желтый. Я запаниковал, решив, что не успею проскочить благополучно. Но тормозить было уже поздно – я слишком разогнался. Меня парализовала нерешительность. Нога на педали газа как свинцом налилась. В тот самый момент, когда зажегся красный, наш пикап вылетел на перекресток наперерез какому-то "ниссану". Папа перегнулся через меня, перехватил руль, спешно вывернул. Пикап дернулся вправо, чудом ушел от столкновения.

– Не могу поверить, что ты перехватил руль… Не могу поверить… Зачем ты перехватил руль… – бормотал я, как полоумный, нажимая на тормоза и съезжая на обочину.

– Ты не реагировал. Я же должен был что-то сделать, верно?

Я досуха вытер лицо собственной футболкой.

– Прости меня, прости меня, пожалуйста, – шептал я, сгорая со стыда. Это ж надо было так облажаться…

После двух недель в папиной автошколе я почувствовал, что готов снова явиться на экзамен, даже если мой отец пока не уверен, что я довезу моего гипотетического четырехлетнего сына в больницу прежде, чем он умрет от потери крови. Я записался на пересдачу, не сомневаясь, что на сей раз у меня есть реальный шанс. Но папа так меня затуркал на уроках, что я почти забыл про конечную цель – возможность самостоятельно приехать на осенний бал. До бала оставалась всего неделя. Пора было переходить ко второму этапу – обзавестись партнершей для танцев.

Эдуардо говорил, что я нравлюсь его кузине Дженни. Но тот же Эдуардо однажды объявил мне: "Я тут на курс 'Обработка дерева' записался. Хочу вытесать деревянный ножик и выколоть тебе моргалы". Дженни была хорошенькая, но я еще никогда никуда ни одну девушку не приглашал. И мысль, что мне откажут – а заодно страх, что меня пырнут кривым деревянным ножом за неуважение к кузине Эдуардо, – не давала мне покоя.

В понедельник, за обедом в школе, я поделился своими тревогами с Аароном.

– Но он даже не пробовал вытесать ножик. Он там только кормушку для птиц сделал и подарил своей abuela [5] , – сказал Аарон, уплетая сэндвич с авокадо.

– И все-таки чего-то я ему не доверяю.

– Просто поговори с Дженни. Выбери подходящий момент и пригласи ее.

– Но я не хочу ее приглашать, если на самом деле я ей не нравлюсь. Как ты думаешь, можно как-то по ней понять? Ну, по глазам прочесть, типа?