Тайны Иисуса и Марии Магдалины - Барт Д. Эрман

С другой стороны, те, кто был на стороне Бога и в результате этого претерпел страдания в сем веке (а это будет результатом того, что они стали на сторону добра, поскольку этим миром правит зло), будут воскрешены и получат в награду вечное блаженство. Таким образом, люди, страдающие сейчас, могут с нетерпением ожидать воздаяния в грядущем царстве добра. Но когда это будет?

4. Близость и неотвратимость. Иудейские апокалиптисты утверждали, что этот день последнего Страшного суда настанет очень скоро. Он уже не за горами. Он совсем рядом. Апокалиптисты считали, что все уже почти настолько плохо, насколько возможно, и Бог скоро вмешается и, победив силы зла, установит Свое Царствие на земле. Как скоро это должно было произойти? «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». Это слова Самого Христа (Мк 9:1). Иисус Сам, как видите, был иудейским апокалиптистом, и его взгляды были близки позиции ессеев из общины, оставившей свитки Мертвого моря, несмотря на то что он не был членом этой общины и, возможно, вообще не имел с ней никаких контактов. В другом месте Он говорит: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как всё это будет» (Мк 13:30).

Иисус, следовательно, разделял апокалиптические взгляды ессеев из кумранской общины. Он также во многом отличался от них, — вот, вероятно, почему ученые столь единодушно считают, что Он не принадлежал к этой общине. Кумранские ессеи, например, пытались сохранить себя в чистоте, удалившись от загрязняющего влияния окружавшего их мира; Иисус, напротив, постоянно окружал себя «мытарями и грешниками», не заботясь ни о собственной чистоте, ни о строгом соблюдении законов Моисея, которым так неукоснительно следовали ессеи. Его даже часто обвиняли в нарушении этих законов (например, закона о соблюдении Субботы). Но в глубинном смысле Он близок членам общины, оставившей свитки Мертвого моря. Он также дуалист, верящий в силы добра и зла (например, его постоянно показывают побивающим бесов), в неминуемое установление Царствия Божия (Мк 1:15, 9:1, 13:30), в будущее воскресение из мертвых и так далее.

В этом Лью Тибинг прав: свитки Мертвого моря проливают свет на истинную природу Христа. Но это не потому, что, как заявляет Тибинг, в них содержится нечто отчетливо христианское. Они целиком и полностью иудейские. И это также не потому, что они включают в себя евангелия более правдивые, нежели те, что вошли в Новый Завет. На самом деле среди сотен документов, найденных в Кумране, нет евангелий. И это не потому, что содержащиеся в них тексты изображают Христа более человечным, нежели Евангелия Нового Завета. В свитках вообще ничего не говорится об Иисусе. Они проливают свет на характер Христа потому, что дают представление об иудейской среде, из которой вышел Христос и в которой зародилось раннее христианства, среде, проникнутой эсхатологическими ожиданиями скорого конца этого века зла и скорого Божьего суда над этим миром, после которого настанет Его вечное Царствие добра.

В «Коде да Винчи» Лью Тибинг, пытаясь убедить Софи Невё в том, что из ранних свидетельств Христос предстает скорее как человек, чем как Бог, представляет ей некоторые фактические доказательства. Они обсуждают предмет его исследований, и он достает книгу под названием «Гностические Евангелия», содержавшую, как говорится, «увеличенными снимки каких-то древних документов». Затем он сообщает Софи: «Это фотокопии свитков Мертвого моря и Коптских, из Наг-Хаммади и… Самые первые христианские записи» (сс. 297, 298).

Как мы уже видели, свитки Мертвого моря на самом деле не относятся к числу древнейших христианских письменных свидетельств. Должен также заметить, что в книге «Гностические Евангелия», на которую ссылается Тибинг, вообще нет фотографий древних документов; это исследование текстов Наг-Хаммади, принадлежащее перу популярного автора Элейн Пейджелс (которое также отчасти цитируется в уже упоминавшейся книге Дэна Берстейна «Секреты кода»). Тем не менее Тибинг делает важное замечание: библиотека Наг-Хаммади действительно включает в себя гностические тексты, и некоторые из них важны для понимания того, как ранняя Церковь представляла Христа. Однако оказывается, что в них вообще не говорится об Иисусе как о человеке.

И снова нам лучше начать с рассмотрения того, как была обнаружена библиотека Наг-Хаммади. Поскольку эта находка имеет большее отношение к содержащимся в «Коде да Винчи» утверждениям, чем свитки Мертвого моря, я более подробно остановлюсь на деталях. Как и свитки Мертвого моря, эта находка была явно просто счастливым случаем. Но она была сделана на полтора года раньше и совсем в другом месте — не в глуши Иудеи у Мертвого моря, а в египетской глубинке, неподалеку от Нила.

Это случилось в декабре 1945 года, когда семеро феллахов добывали sabakh (богатое азотом удобрение) близ холма, называемого Джебель аль-Тариф, на берегу Нила в Верхнем Египте[11]. Это удобрение они использовали для выращивания урожая в своей маленькой деревушке Каср, на противоположной стороне реки от самого крупного селения в этом районе, Наг-Хаммади, расположенного приблизительно в трехстах милях к югу от Каира и в сорока милях к северу от Луксора и Долины Царей. Главного в этой группе, того, кто присвоил себе честь этого открытия и впоследствии рассказал о его деталях, звали, если мне не изменяет память, Мохаммед Али. Однако в действительности открытие сделал младший брат Али, который случайно наткнулся мотыгой на что-то твердое в грязи. Это оказался человеческий скелет[12]. Покопавшись немного вокруг, они обнаружили рядом со скелетом большой глиняный сосуд (около двух футов в высоту), устье которого было закрыто миской и запечатано асфальтом.

Мохаммед Али и его товарищи не спешили распечатать сосуд, боясь, что в нем находится злой дух. Поразмыслив немного, они решили, что в нем может быть также и золото, поэтому без дальнейших колебаний раскололи его мотыгами. Ни духа, ни золота — только груда старых книг в кожаных переплетах, совершенно не нужных неграмотным феллахам.

Али разделил находку, разорвав книги, чтобы каждый мог получить равную долю. Однако другим, по-видимому, их часть была ни к чему, поэтому он, завернув все в свой тюрбан, вернулся домой и положил книги в пристройке, где его семья держала скот. Тем вечером его мать, очевидно, использовала несколько ветхих листов, разжигая огонь для приготовления ужина.

С этого момента, с вмешательством реальной жизни, однако почти сверхъестественным образом, история запутывается. У Мохаммеда Али и его семьи в течение долгого времени продолжалась кровная вражда с родом, жившим в соседней деревне. Начало ей положил инцидент полугодовой давности, когда отец Али, служивший ночным сторожем при каких-то ввезенных из Германии ирригационных механизмах, застрелил похитителя. На следующий день отца Али в свою очередь убили родственники похитителя. Через несколько недель после обнаружения старых книг в сосуде Мохаммеду Али и его брату сказали, что убийца их отца спит у дороги, рядом с чаном патоки из сахарного тростника. Они схватили мотыги и, обнаружив врага все еще спящим, забили его до смерти. Затем они вскрыли грудную клетку, достали еще теплое сердце и съели его — кульминационный акт кровной мести. Оборотной стороной этой истории — впрочем, у нее много оборотных сторон — было то, что убитый приходился сыном местному шерифу. К тому моменту Мохаммед Али уже догадался, что найденные ими старые книги могут чего-то стоить, и опасался обыска в доме, поскольку он и его брат были первыми подозреваемыми в хладнокровном убийстве. Он отдал одну из книг местному коптскому священнику на сохранение, до тех пор пока не уляжется буря.

Оказалось, что у местного священника есть зять, разъездной учитель английского языка и истории, который раз в неделю останавливался в его доме, совершая объезд приходских школ в этом районе. Учитель истории сразу понял, что эта книга может оказаться выдающейся находкой — достаточно выдающейся, для того чтобы стоить каких-то денег, — и отправился в Каир, чтобы продать ее. Это была не совсем удачная попытка: власти конфисковали книгу. Однако впоследствии ему позволили продать ее Коптскому музею.

Директор музея отлично понял, что это за книга, и, не откладывая дела в долгий ящик, вместе с приезжей французской ученой, специалисткой по античности Жанной Доресс, с которой был знаком в Париже — знаком довольно хорошо, поскольку предлагал миссис Доресс стать его женой, когда она еще не была миссис Доресс, — смог разыскать большинство остальных томов и приобрести их для музея.

Что представляет собой это древнее собрание книг? Если говорить коротко, то это — самая выдающаяся коллекция утерянных христианских текстов из обнаруженных в наше время, — в общей сложности сорок шесть разных трактатов, большая часть которых прежде была неизвестна[13]. В их числе — несколько евангелий о жизни Иисуса, прежде не виданные ни одним из западных ученых, книги, о существовании которых в древности знали, но в течение пятнадцати столетий считали их утраченными, включая евангелия об Иисусе, якобы написанные такими личностями, как Его ученик Филипп (которое цитирует Лью Тибинг, говоря о важной роли Марии Магдалины), мистические размышления об истоках божественного и о сотворении мира, метафизические рассуждения о смысле существования и о блаженстве Спасения, описания важных религиозных учений и полемические атаки на других христиан за их заблуждения и еретические взгляды.