Серебряное прикосновение - Розалинда Лейкер

— Да, сэр. Я с нетерпением жду этого момента, сэр.

На этом их разговор завершился. Харвуд ясно дал понять Джону, что одобряет его намерения и не будет ему препятствовать.

Каждый раз после очередного воскресного обеда Джон и Каролина беседовали, сидя в уголке столовой. Они старались не обращать внимания на то, что за ними пристально наблюдают. Вообще Джон и Каролина были похожими людьми. У них полностью совпадал круг интересов, потому им доставляло огромное удовольствие разговаривать друг с другом. Как правило, мать Каролины прерывала их беседу, обращаясь к дочери с просьбой поиграть на клавесине, в особенности, если на обеде присутствовали гости.

Иногда семейство Харвудов приглашало Джона составить им компанию на прогулке. Он брал Каролину под руку, и они степенно шли впереди родителей.

Время от времени Джону приходила в голову мысль о том, что для развития их отношений было бы гораздо лучше, если бы Каролина подольше сохраняла в тайне от отца их любовь. Но она всегда была очень близка с родителями и, конечно, не смогла долго таить в себе этот секрет.

После обедов с семейством Харвудов Джон возвращался к себе в комнату, находившуюся в полуподвальном помещении прямо под мастерской. Помимо него в комнате жили еще двое учеников Харвуда — Том Николсон и Робин Памфрет. Спали они на тюфяках, набитых соломой, а питались скудной пищей, которую им три раза в день приносили с кухни.

Джон никогда не жаловался на условия, в которых ему приходилось жить, потому что они были общепринятыми для учеников и подмастерьев, и по сравнению с многими, которым приходилось зачастую спать на полу прямо под рабочими столами в мастерской, Джон и его товарищи жили вполне сносно.

Их главной проблемой всегда были деньги. Харвуд платил ученикам очень мало, однако предоставлял им достаточно свободного времени. И в отличие от Тома и Робина, которые имели обыкновение слоняться по городу, галдеть и шуметь, проводя таким образом все свои свободные часы, Джон оставался дома и читал. Как только его дед присылал внуку немного денег, он тут же откладывал несколько пенсов специально на книги, предпочитая урезать себя в еде и одежде, а потом прочесывал все книжные лотки и киоски на рынке, не забывая при этом прикупить и пару свечей для вечернего и ночного чтения.

Полностью сосредоточившись на работе, Джон не услышал, как сзади к нему подошел Робин и хлопнул его по плечу. Джон от неожиданности вздрогнул.

— Тебя хочет видеть какая-то молодая леди. Говорит, что принесла цепочку и должна вручить ее лично тебе в руки.

Джон кивнул головой, поднялся со скамейки и развязал фартук. Затем медленно стянул его с себя и повесил на крючок, вбитый в стену возле его рабочего стола, изо всех сил пытаясь подавить в себе всплеск волнения. «Сегодня все будет по-другому, не так, как вчера, — убеждал себя он, — я должен быть готов к этому».

Эстер ждала его в прихожей, возле двери в контору, где находилась огромная лестница, ведущая наверх в апартаменты Харвуда. Эстер была поражена ее размерами, массивностью и богатством отделки. Ступеньки были начищены воском до зеркального блеска, перила, покрытые медными пластинами, сияли. Наверху Эстер увидела высокую дверь, также отделанную медью. Она была слегка приоткрыта, и за ней виднелась целая галерея золотых и серебряных вещей, сделанных самим Харвудом.

На стене подножия лестницы висело огромное зеркало в позолоченной раме, к которой с двух сторон были прикреплены подсвечники. Эстер внимательно оглядела в нем свое отражение.

В тот день на ней было серое миткалевое платье в полоску и шелковый плиссированный фартук, ношение которого считалось очень модным даже среди дам из высшего света. Волосы ее были тщательно уложены в аккуратные пряди и забраны наверх под изящный кружевной чепец с широкими лентами цвета мимозы.

Выглядела Эстер прекрасно и осталась вполне довольной своим внешним видом. Она терпеливо ждала Джона, бережно сжимая в руке белый льняной сверток с цепочкой.

Дверь распахнулась, и появился Джон. Он увидел Эстер, и взгляд его мгновенно рассеял все ее сомнения о том, как пройдет их встреча. Ее волнения, страхи сразу же исчезли, как только она посмотрела ему в глаза и прочла в них восхищение и восторг.

— Мисс Нидем! — воскликнул он. — Я надеюсь, вы без труда и быстро нашли дорогу сюда.

— Да, это было нетрудно.

Эстер восторженно оглядела прихожую.

— Как здесь красиво! Вам, должно быть, очень повезло, что вы работаете здесь.

— Согласен. Здесь у меня есть все возможности, чтобы стать настоящим мастером.

— А с чем вам нравится больше всего работать?

— С серебром. Изделия из серебра могут быть такими же красивыми, как и из золота.

— Какие вещи вы делаете?

— Подносы, кофейники, кружки для пива и пунша. Ложки, вилки, и еще много всего. Заказов у нас более чем достаточно, и мы часто не успеваем справляться со всеми. Я с удовольствием показал бы вам мастерскую, но, к сожалению, это категорически запрещено.

Эстер кивнула головой.

— Я понимаю. Было бы неблагоразумно разрешать всем подряд заходить туда, где так много драгоценного металла. У нас в таверне Джек так же тщательно охраняет винные погреба. Кстати, он просил узнать, как долго его цепочка будет находиться в ремонте.

Эстер осторожно развернула материю и протянула Джону золотую цепочку. Тот внимательно исследовал повреждения.

— Времени потребуется немного, хотя я сейчас порядком занят. Здесь просто выпало одно звено, вот и все.

И, неожиданно для себя, сам не зная почему, он объявил:

— Я сам принесу ее вам, как только она будет готова.

Эстер почувствовала, как учащенно забилось ее сердце и как у нее перехватило дыхание от волнения.

— Я передам это дяде.

И весело добавила:

— Только не надейтесь вновь увидеть, как я рисую. Это бывает очень редко. Обычно я обслуживаю столики в баре.

— Я обязательно найду вас там, — ответил Джон.

Эст ер было очень приятно услышать это от него, хотя она и предполагала, что именно так он и сделает. Эстер исправилась к двери, и Джон поспешил открыть ее перед ней. Первый раз в жизни мужчина ухаживал за ней таким образом… Она остановилась на пороге и улыбнулась:

— До скорого свидания, мистер Бэйтмен.

Всю дорогу домой Эстер бежала, подпрыгивая от радости. У нее не было ни малейшего сомнения в том, что к ней пришла настоящая большая любовь. Ей хотелось петь, а не говорить, танцевать, а не просто ходить. Эстер вдруг ощутила жгучее желание оказаться у себя в деревне, в лесу, наполненном птичьим пением, на поляне, залитой солнечным светом.