Канцлер Империи - Величко Андрей Феликсович

Почти год на закрытой территории под Читой копились грузы, которые в принципе могли пригодиться в европейской части России: ягоды, грибы, еще чего-то там… И теперь в обстановке повышенной секретности все это грузилось в эшелоны, которые непрерывной чередой шли на закрытую базу под Киевом. Зарубежные агенты так и писали в своих донесениях: мол, отправлен эшелон номер такой-то с неустановленным грузом под видом ягод…

Англичане вдруг озаботились срочным созывом новой конференции в Гааге на предмет внесения корректировок в список не подлежащего использованию оружия. Дело в общем-то было неплохое, потому как Россия собиралась внести изменения в правила войны на море и теперь ждала только трибуны, с которой их можно было озвучить.

Вилли, ясное дело, тут же захотел подробностей, и ему под большим секретом сказали, что это была ракета, выстрелившая над целью снарядом из антивещества. Приличные физики у него есть, формулу «е равно эм це квадрат» я им написал, остальное сами додумают. Деморализованный рейхстаг уже утвердил выделение четверти миллиарда марок на физические исследования, и нам еще предстояло подумать, как направить этот поток в конструктивное русло.

Но, пожалуй, был в России еще один человек, которому падение метеорита принесло не меньше хлопот, чем мне, а как бы даже и поболее, а именно – моя племянница, ее двойное величество Маша. Она даже немного похудела на лицо, спала по пять-шесть часов в сутки, дирижируя оркестром своих финансовых спекулянтов, и с восторгом заявляла мне, что таких мощных колебаний на биржах не было ни во время японской, ни даже черногорской войны. Гоша потихоньку начинал задумываться о том, насколько хорош профицит бюджета и как с ним бороться в случае чего.

В контакте с Машей работал и Альперович – он заранее купил на корню Теслу, профинансировал его идеи насчет беспроводной передачи полученного из воздуха электричества и теперь организовывал мощный концерн, долженствующий отобрать у русских по недосмотру великих держав взятую ими пальму технологического первенства.

А Туманный Альбион недавно предоставил все имеющиеся материалы по Тунгусскому феномену своему выманенному из Америки техническому гению Крису Бушу, ранее в гораздо более узких кругах известному под именем Ильи Кондратьева, а ныне, в совсем узких, под агентурным псевдонимом Гейтс. И этот Буш-Гейтс уже высказал свое мнение, что ему это кажется взрывом бомбы, созданной на основе сгущенного эфира, судя по атмосферным явлениям после взрыва, а главное, до него. И что доставлена эта бомба была жидкостной кислородно-водородной ракетой. Когда же он озвучил, сколько денег требуется для проведения только предварительных исследований, первого лорда адмиралтейства хватил кондратий, и теперь на освободившееся место энергично проталкивался некто Уинстон Леонард Спенсер Черчилль.

Во Франции же после первых вестей из тайги образовался всеобщий бардак, который за прошедшие две недели только вырос, и к чему там все клонится, сказать было пока нельзя. Ну а Италия сразу после получения первых телеграмм из Илимска вдруг почувствовала непреодолимую любовь к России, которую и изливала по всем доступным ей каналам. Даже о том, что Суворов их, макаронников, освободил от французов, и то вспомнили! И про Драгомирова, объявив его ближайшим сподвижником Гарибальди. А уж какую встречу они устроили прибывшему с официальным дружеским визитом императору Черногории Николе Первому, это надо было видеть.

У меня появились мысли прямо сейчас осуществить свою давнюю мечту о даче: купить Канары и построить ее там. В такой обстановке, как сейчас, Испания упираться не будет, особенно если ей пообещать, что в случае войны с Англией мы у нее отберем Гибралтар и восстановим историческую справедливость, то есть отдадим этот Гибралтар испанцам. А сами его только охранять будем, чтобы опять кто-нибудь не увел… Но, подумав, решил не спешить. Времени на путешествия туда у меня сейчас все равно нет, только зря нервничать буду, типа, а что там на моем участке?..

Теперь же мне предстояло выдать кучу документов для служебного пользования. Перво-наперво – закрытый отчет об испытаниях аннигиляционной бомбы, с выводом, что в таких обжитых местах, как сибирская тайга, столь мощное оружие испытывать нельзя. Пожалуй, придется полигон на Северной Земле организовывать, которую тут уже открыли и назвали Георгиевской. Навезти туда пироксилина со всей России, благо его прорва, а снаряды давно пора полностью на тротил переводить. Рвануть эту кучу и сказать, что все равно слишком мощно, теперь будем устраивать только подземные взрывы. Ну и как приблизится время подходящего подземного толчка – заблаговременно закрывать Карское море и говорить, что теперь-то у нас все взрывается абсолютно безопасно.

Маша обещала мне, что по-быстрому – вот только с финансами разберется – установит мне редактор, заменяющий в тексте слово «ядерный» на слово «аннигиляционный», чтобы я мог пропустить через комп материалы по гражданской обороне из нашего мира – ну не самому же писать про «вспышку слева». Учения еще не помешают, пока только для военных, типа действий по А-тревоге… И какого-нибудь теоретика посадить, пусть статьи пишет о военных и экономических аспектах применения такого оружия. А то у нас ведь даже ядерной, то есть, тьфу, аннигиляционной, доктрины и то нет!

Когда паника чуть схлынет, Гоша скажет несколько речей о том, что Россия осознает огромную ответственность, лежащую на ней в результате владения А-оружием, и не собирается злоупотреблять столь мощным аргументом в международных спорах. Но в случае серьезной агрессии против нее оставляет за собой свободу действий, причем самых эффективных, то есть по месту расположения вражеского правительства. Ну а то, что правители, как правило, находятся в больших городах – увы, не наши трудности, вот как-то примерно так. Ну и пора начинать запускать анекдоты типа: «Хрен с ней, с Австралией». Про борьбу за мир, после которой не останется камня на камне, и так далее… Несколько лет мира точно выиграем, что будет совсем не лишним.

Самое интересное, что вся эта словесная эквилибристика была довольно близка к правде. То, что пролетающее небесное тело слишком мало для метеорита, вызвавшего такие разрушения, было видно даже на фотографиях итальянцев. А на наших можно было разглядеть, что взрывов было три, с интервалом примерно в сто миллисекунд: два первых слабые, ну а последний – во всю мощь. И, главное, наши станции наблюдения зафиксировали мощный рентгеновский импульс, а вот продуктов распада – практически не оказалось, только слабое вторичное излучение. Единственное, что меня утешало, я точно знал: кем бы ни был тот, кто запустил в Землю бомбой из антивещества, в ближайшие сто лет он себя никак не проявит.

Глава 6

Не было у бабы хлопот – купила порося! Так говорит народная мудрость. Применительно к текущим реалиям я уточнил ее до «не было дяде Жоре геморроя – так он шумиху вокруг Тунгусского дива придумал». Потому что теперь следовало определиться, как вести себя в декабре этого года.

В покинутом мной мире тогда произошло сильнейшее землетрясение между материковой Италией и островом Сицилия, практически разрушившее Мессину – город на западном берегу Мессинского пролива. Кстати, первыми на помощь там пришли русские моряки… Теперь же предстояло решить, как вести себя, заранее это зная. Можно, конечно, оставить все как было. Но ведь в этом случае наверняка кто-то начнет совершенно необоснованно вопить, что Найденов все знал заранее, потому корабли и оказались рядом! Просто в той истории такого удобного персонажа не было, а то и там бы разорались. Убирать наших моряков оттуда тоже не годится – англичане много не наспасают, да и приплывут почти на день позже. Сказать, что я спрогнозировал этот катаклизм и теперь предлагаю жителям за час до него выйти в поле с вещами и посмотреть со стороны, как их город превращается в развалины? Можно, конечно, но в этом случае горожане получат свои жизни, а частично и барахло. Зато я не получу ни хрена по части материальной выгоды! Ладно я, со мной иногда случаются приступы любви к ближнему, но ведь и Россия тоже почти ни шиша не получит, а это не есть хорошо. Думай, голова, думай… Оный предмет меня не подвел, и спустя всего полторы чашки кофе он родил мысль.