Толковательница сновидений. «Полночный дождь» - Татьяна Игнатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды, ненароком взглянув уже на себя в зеркало, пришла в ужас: худая, с тусклыми глазами… Я поняла – надо что-то делать! Позвонила своему парикмахеру. Потом массажисту. Хорошо, что муж оказался в хорошем настроении… Я уснула без снотворного. На кафедре теперь старалась не появляться. Потихоньку обида и тоска стали отпускать. Но тут случился день рождения одной из коллег. Не идти было нельзя. И я пошла, нарядившись в свой лучший наряд. Отметив про себя, что Виктора нет, я успокоилась. Но он пришел позже. Сразу же сел рядом со мной и… прижался ногой к моей ноге. У меня перехватило дыхание. Я не смогла отодвинуться! Я чувствовала его! И сходила с ума…
«Прости!» – прошептал он мне на ухо.
А я больше всего боялась, что коллеги увидят, чем мы занимаемся под столом, потому что я сняла туфлю и стала гладить ногой его ногу! Он пил, ел, говорил дамам комплименты и довольно улыбался. Потом встал, сказал, что его ждут, и ушел. Я так и осталась сидеть полуразутая…
– Моральный садизм! – пробормотала Алиса.
– Не то слово! – усмехнулась Ольга. – Но это еще не конец.
Я дошла до того, что стала звонить ему домой, на квартиру, которую он снимал. Он мог не брать трубку, а если брал, то говорил: «Позвоните через пятнадцать минут». Я покорно ждала, когда пройдут пятнадцать минут, набирала номер, но он не подходил к телефону. Или обещал: «Я перезвоню…» – и не звонил. А я часами ждала, нервничая, что может взять трубку муж. Мне больше всего хотелось, чтобы Виктор просто поговорил со мной, объяснил, что происходит, потому что, стоило мне перестать звонить, он сразу же объявлялся на кафедре, старался близко подойти, сесть рядом, коснуться меня! Долго так продолжаться не могло. Однажды муж уехал в командировку. Сын учился в другом городе. Я металась! Мне было стыдно! Но я очень хотела видеть Виктора. Наконец не выдержала, дождалась конца его занятий и вылепила с ходу:
«Хочешь посмотреть, как живет директорская жена? Муж в командировке…»
Несмотря на то что вид у меня был дикий, он согласился. Не помню, как мы ехали в такси. Не помню, как я накрывала на стол. Помню, он, с огромным любопытством, с каким-то торжествующим видом, ходил и разглядывал квартиру, обстановку, особенно хрустальную люстру… Наконец Виктор, выпив несколько рюмок и с удовольствием закусив, спросил:
«Где супружеская опочивальня?»
Стал снимать с себя рубашку. У меня от страха подкосились ноги. Медленно, еле переступая, я повела его в спальню.
Алисе стало неловко. Перспектива слушать рассказ о сексуальных забавах зрелой женщины с молодым любовником ее смущала. При других обстоятельствах, возможно, она бы и послушала «клубничку», но в исполнении Ольги Николаевны подобного рода «откровения» представлялись кощунственными.
«Хотя… – подумала гостья. – Она тоже живой человек!»
Эти мысли, видимо, отразились на ее лице.
– Не торопитесь с выводами! – грустно констатировала начальница. – Финал будет более чем оригинальным.
И продолжила рассказ:
– Виктор, голый до пояса и в джинсах, со всего размаху прыгнул на нашу широченную кровать. Покачался. «Класс!» Я стояла, переминаясь с ноги на ногу. «Ты первая в ванную?» – хитро сказал он.
…Когда я вернулась в спальню, он спал, раскинув руки по кровати: мускулистый торс, смуглая желанная кожа… Я не стала будить, только нежно гладила «молодого античного бога», как мне тогда казалось. Прижималась к нему с такой любовью, то и дело замирая от переполнявших чувств! Думала, вот-вот он проснется. Мысли мои путались. Потом меня стало трясти…
– Не пытались стянуть с него джинсы? – осторожно спросила Алиса. – Не осмелились?
– Долго не осмеливалась. Но все-таки попробовала. Однако, когда мои пальцы коснулись пуговицы на поясе, он перевернулся на живот. И теперь – я гладила уже его спину. Всю оставшуюся ночь. Под утро страшно устала и отключилась.
…Когда проснулась, моего несостоявшегося любовника уже не было! Я вскочила, побежала на кухню, там лежала записка, написанная почему-то крупными печатными буквами:
«СПАСИБО ЗА МАССАЖ!»
Ольга замолчала. Молчала и Алиса. Она представила себя в этой ситуации, и сердце ее сжалось.
– Я застыла на месте… Стояла так продолжительное время. Была без одежды. Очень замерзла!.. – Начальница стала говорить отрывисто. Голос звучал глухо. – Наконец пошла в ванную: долго принимала душ. Мыслей не было… Была вина перед мужем. Хорошо, что он должен был приехать только через неделю.
– Может быть, Виктор все-таки был импотентом! И зло отрывался за это на женщинах? – спросила задумчиво Алиса. – Ведь, судя по всему, он не спал?
– Девочка моя, позвольте мне вас так назвать! Я ведь вам в матери гожусь. Пожалуйста, дайте мне рассказать историю до конца! Если я об этом рассказываю. максимально откровенно. вам первой. Вы даже не можете представить, каково мне сейчас!
– Без комментариев! – пробормотала «девочка».
– Потом у меня резко повысилось давление, я взяла больничный. А когда пришла через две недели на работу, на кафедру ворвалась преподавательница, одна из тех «сорок», которые всегда есть в любом коллективе. «Что расскажу!!! – закричала она. – Наш Витюшка – бабник еще тот! Мне сейчас в канцелярии на ушко шепнули, что в партком студентка жаловаться приходила: ее подружка аборт сделала от Витьки – теперь в больнице лежит. Требует принять меры!!!»
Тут раздался странный звук, словно кого-то схватили за горло, а он пытается закричать. Это Люда хватала ртом воздух. Через секунду она выбежала из преподавательской.
«А я смотрю: Витька возле нашей Людки трется! Ну, думаю, дело молодое», – продолжала «сорока». Она еще что-то говорила. На секунду у меня все поплыло перед глазами. Я тоже вышла в коридор и увидела рыдающую Люду. «Людочка!» – только и смогла прошептать я. Она уткнулась мне в грудь. «Ольга Николаевна! Когда он успел? Ведь мы все ночи проводили вместе!!!»
Начальница замолчала. Потом посмотрела на гостью:
– Теперь есть вопросы?
– Да! Зачем вы ему были нужны?
– Вот!!! Я тоже долго задавалась этим вопросом! Виктор исчез из вуза. В те времена все было строго. За соблюдением нравственных норм пристально следили. О нем долго ничего не было известно. Но в девяносто втором году мы случайно встретились. К тому времени муж ушел к другой женщине. Виктора я увидела в гастрономе и едва узнала. Его цвет лица, когда-то такой красивый, приобрел нездоровый оттенок. Волосы поредели, он очень изменился. Видимо, не сладко ему жилось. Встреча была неожиданной, мы буквально столкнулись в дверях магазина. Нельзя сказать, что я была ему рада. Но мне давно хотелось увидеть этого человека: посмотреть ему в глаза! И задать свой вопрос: «За что?!!» Не раз представляла, как это будет…
«Виктор Юрьевич?» – Я схватила его за рукав, так как мой бывший «ухажер» норовил прошмыгнуть мимо.
«Да?» – Он скользнул по мне глазами и отвел их.
Я поняла, что ни за что не отпущу его, пока не получу ответа.
«Давайте отойдем в сторонку. Сколько лет, сколько зим!»
«Давайте», – вдруг покорно согласился он.
Я увидела, что он пристально разглядывает мою сумку, которая была набита продуктами: я только что выстояла огромную очередь. Вы помните, Алиса Львовна, девяносто второй год? Зарплаты основной массе народа не платят, в магазинах ничего нет, а если что и бывает, сразу сметается…
– Хорошо помню. Муж тогда подрабатывал дворником в детском саду.
– Лихие девяностые, как их теперь называют. Я же умудрилась к тому времени защитить докторскую диссертацию. Сын уже жил в Америке.
Помогал. Я позволяла себе менять наряды. Выглядела хорошо, несмотря ни на что. В вузе, надо отдать должное, платили не только получку, но и аванс.
…Но вернемся к Виктору. Я поняла, что он голодный, и предложила зайти в соседнюю пельменную.
«У меня нет денег», – пробормотал он.
«Я заплачу».
Купила ему пельменей, чаю, еще что-то… Он молча ел.
«Такое впечатление, как будто вы меня не узнаете», – наконец решила заговорить я, когда он с жадностью съел пельмени и принялся за чай.
«Ну почему же!»– Виктор поднял глаза, зло посмотрел на меня. – Такой забавной ночи у меня никогда больше не было!
И издевательски усмехнулся.
Я стиснула зубы, захотелось дать пощечину. Но взяла себя в руки.
«За что вы так со мной поступили? Это жестоко! Я вам ничего плохого не делала. Ничем не обидела!»
«Хочешь знать правду?» – он перешел на «ты».
И я снова увидела лицо, которое однажды было в зеркале: отвратительная гримаса! Он захихикал:
«Я вообще старых баб не люблю. Если бабе за тридцать – у меня всегда «полшестого» [21]. Когда мне было тринадцать лет, в нашем селе у моих родственников играли свадьбу. Все перепились. Спальных мест было мало. Меня положили спать на диване с одной пьяненькой бабенкой, лет сорока, а может, и больше. И ночью…»
«Стала домогаться», – с горьким пониманием продолжила я, надеясь, что на этой моей фразе он закончит свое повествование.
