Торговец - Владимир Мясоедов

– Беспрецедентный случай… – огорченно заквохтал было представитель торговой палаты, которого все за глаза звали Индюком, но осекся под десятком, по числу присутствующих на собрании магистрата, глаз. Все-таки какой контраст между внешним видом и сущностью. Толстяк внешне очень забавный, кажется, и мухи не обидит… А на самом деле хватка у него такая, что стоило бы звать Волком. Или Вампиром. Не знаю уж, у кого из них крепче челюсти.

– Предпоследний раз мэтра Аксимилиана пытались отправить на тот свет всего лишь зимой, – удивленно сказал пожизненный мэр и, по сути дела, хозяин города герцог Колвин. До войны Хаоса его предки владели этой землей, но после нее их позиции пошатнулись настолько, что аристократам пришлось стать не самыми главными, а лишь одними из претендентов на роль местных лидеров. Однако отец нынешнего главы города сумел заручиться поддержкой одного мертвого короля, тогда он, впрочем, был еще вполне себе живым, и восстановил свой статус, унаследованный позже сыном. – Да и до этого прецеденты имели место в большом количестве, вот хоть тот инцидент прошлой осенью…

– Но в тот раз никто не погиб, – возразил ему торговец. – Исключая нападавших конечно же.

– Ну если смотреть с этой точки зрения, то вы, несомненно, правы, – задумчиво пробормотал настоятель монастыря. – Увы, Светлый Господин приблизил к себе Асанту задолго до окончания отпущенного ей эльфийской кровью ее родителя срока. Ведьма же сия хоть и была не самой лучшей прихожанкой, но в целом у церкви не было к ней претензий. Жаль, мэтр, что допустили вы смерть сию…

– Рано или поздно кто-то должен был пострадать, – с искренней горечью вздохнул я. – Это неизбежное последствие моей работы. Асанту жаль, но у хозяина башни городского мага всегда хватает врагов.

– А у такого принципиального и подавно, – в унисон вздохнул начальник городской стражи. – Мне, конечно, жаль одну из лучших своих подчиненных, но, как бы ни цинично это звучало, лучше она, чем ты. Господа, после того как Аксимилиан занял свой пост, наш город изменился к лучшему. Одна только расправа с Детьми Хаоса чего стоит, а ведь мы не выследили бы этого культа сами…

– Рано или поздно вы схватили бы чернокнижников, – возразил я ему, пожав плечами и абсолютно не собираясь признаваться, что на собрание практикующих человеческие жертвоприношения колдунов я попал случайно. Культисты, много их развелось после войны Хаоса. Еще Олаф Рыжий помимо храма Богозмея еще десяток сект развалил, да и после него их душили не жалея сил, но все равно и поныне некоторые рискуют заигрывать с наводнившими наш мир силами ради быстрого достижения личной власти и могущества. Бывает, им везет. Каждому десятому примерно. А остальных уничтожают если и не стражи закона, то объекты поклонения точно. Демоны слишком часто вгрызаются в руку, которая их кормит, а отдернуть вовремя конечность успевают немногие.

В тот раз, когда мне не повезло столкнуться с последователями если не самой могущественной, так самой известной и многочисленной секты, Детьми Хаоса, я просто охотился за партией контрабанды, которую ввезли в город мимо стражи, но не мимо сигнальных амулетов, и во время пути по канализации не туда свернул. В результате вместо склада с кучей добра, которое мне бы пригодилось куда как лучше, чем нечистым на руку торговцам, нарвался на слуг демонов. И подтвердил высокое звание боевого мага ордена Железной Волны, превратив пятерку отнюдь не новичков в деле плетения чар в пятерку трупов разной степени сохранности. Правда, при этом заживо сжег их вроде бы еще живую жертву и обвалил своды канализационных стоков едва ли не в целом квартале, но это уже мелочи. Зато как меня потом чествовало население вообще и магистрат в частности… Свой пост, тогда еще временный, одним этим поступком я сделал постоянным. А ведь была опасность, что попросят освободить постройку, пригласив кого-нибудь более подкованного, к примеру чародея из Алого Пламени. Но после уничтожения шайки колдунов в данном регионе престиж ордена Железной Волны взлетел к небесам, несмотря на имеющиеся у моих собратьев по волшебной альма-матер недостатки, главным из которых является слабое владение всем, что не относится к бою. Да, мы не теоретики. Мы – практики. Очень хорошие практики. Лучшие со времен войны Хаоса. Но только потому, что спорить с магами ордена Железной Волны опасаются, обитель, в которой я когда-то учился, числится второй. Наша сила – разрушение, и только. Созидать нас не учат, жертвуя большей частью теории ради почти беспрестанных тренировок. Зато каждый, кто выпустился из стен, в которых я постигал искусство волшебства, может за десять ударов сердца метнуть фаербол, способный сжечь тролля, несмотря на всю его живучесть, или запечь рыцаря в зачарованных латах вместе с защитными талисманами. А лучшие из них – вроде меня – способны ударить с такой мощью по двум-трем разным целям одновременно. И при необходимости повторить процедуру пару раз. А ведь другим волшебникам – все равно, самоучкам, нахватавшимся то тут, то там обрывков знаний, или же полноценным выпускникам других орденов, – чтобы сотворить заклятие вполовину меньшей мощности, требуется как минимум в два-три раза больше времени. А потому, когда нужен именно боевой маг, зовут тех, кто учился в ордене Железной Волны. А во всех остальных случаях моих коллег, обладающих гонором и силой, но не искусством, стараются избегать.

– Помимо чернокнижников мэтр Аксимилиан нажил немало и других недоброжелателей, – впервые с начала разговора разлепил губы глава гильдии охотников, теребя покрытый слегка светящимися рунами амулет из кости какого-то монстра, красующийся на его запястье. Интересные они все же ребята, эти охотники на чудовищ – немного маги, предпочитающие, правда, пользоваться в основном артефактами и примитивными заговорами, но все же имеющие представление об истинном искусстве волшебства, немного воины, из всего оружия предпочитающие бронебойные арбалеты, болты которых смазаны ядом, а лучшими умениями вполне официально почитают быстрый бег на дальние дистанции и карабканье вверх по дереву на скорость. После войны Хаоса работы у них стало столько, что они сделались силой, с которой приходилось считаться на городском уровне. Их просто требуется слишком много: чудовища, порожденные последствиями сей войны, – очень частые гости в населенных землях. И разбираться с ними лучше профессионалам, знающим привычки и слабые места если и не всех, так самых распространенных тварей. – К примеру, торговцев дурью на наших улицах теперь не найти даже моим подчиненным, да и профессиональных грабителей как таковых уже давно не видели. Гильдия воров ярким пламенем ведь сгорела. Три раза. Только потом они поняли, что в этом городе им чересчур наглеть не стоит.

– Я тут ни при чем, и вообще поджог чего-либо – это преступление, в совершении которого человек, занимающий пост городского мага, даже заподозрен быть не должен, – с усмешкой открестился я от последнего подвига. И вообще они сами виноваты. Ладно, пусть они сперли мой посох, чтобы подтвердить квалификацию своего нового главы, но вот не отдавать его даже после вежливой просьбы, подкрепленной парой монет, было не самой лучшей идеей. Он дорог мне как память об отце, в сокровищнице которого этот артефакт завалялся с неведомых времен, пока не достался «на вырост» уезжающему на учебу молодому чародею. Теперь у них ни главы, ни гильдии. Пара попыток отомстить, конечно, была, но резальщики кошельков против боевого мага – это даже не смешно. – Вон вам барон подтвердит.

Начальник городской стражи, у которого работы в последние годы стало намного меньше, с готовностью со мной согласился. А потом подумал и добавил, что ассасина могли нанять и контрабандисты, которым я значительно усложнил жизнь тем, что поставил на воротах усовершенствованные сигнальные амулеты, после которых тайный пронос драгоценных камней и золота стал делом архисложным. Про то, что я эти артефакты не самолично сделал, а еще во время своих скитаний выломал из сокровищницы одного заброшенного замка, который навещал вместе с партией искателей приключений, Лигорь ничего не знал.

– Мм… – заквохтал Индюк, который, в отличие от остальных присутствующих, ко мне особой приязни не испытывал, поскольку в силу своего положения имел деловые контакты в том числе и с преступным миром. – Но могу добавить, что благодаря мэтру Аксимилиану наши улицы стали намного светлее, но вряд ли убийцу послал союз угольщиков.

«Зато его вполне мог послать ты, – мысленно решил я, с улыбкой рассматривая торговца. – Вроде бы торговля маслом для уличных фонарей раньше была сосредоточена в руках сидящего здесь толстяка, а когда я развесил на фонарях светящиеся артефакты, которые теперь за отдельную плату отдельно заряжаю еженедельно, кое-кто из здесь сидящих лишился десятка-другого золотых в месяц. Хотя это, конечно, вряд ли. Все-таки толстяк умен и понимает, что против боевого мага силовой путь решения конфликта – не лучшая идея. Если, конечно, под рукой нет дракона. Или кого-то с амулетом инквизитора. Но скорее Индюк свяжется с гигантским ящером, будь он хоть три раза огнедышащим и людоедом в придачу, чем пойдет на конфликт с церковью – неминуемый, если появится хотя бы тень подозрения на его причастность к убийству законного владельца амулета. То, что ему грозит в подобном случае, для такого дельца страшнее, чем смертная казнь. Катастрофический урон репутации и как следствие – разорение. Ведь моя основная работа – отнюдь не беготня с посохом наперевес по городским катакомбам и окрестностям при свете горящих фаерболов, как можно подумать. Это процесс установления отношений между волшебниками и теми, кто дара лишен. Как Индюк представляет всех торговцев и в той или иной степени ими командует, так и я являюсь непререкаемым авторитетом среди всех городских магов, обладающих силой. Гоняю неквалифицированных шарлатанов с базарных площадей, пристраиваю тех, у кого прорезался дар, в ученики к кому-нибудь способному дать молодому чародею хоть начала волшебства, ругаюсь с травниками за цены на их сено и с охотниками за стоимость ингредиентов из трупов монстров, разбираю конфликты и помогаю в сложных случаях. В крайнем случае указываю тех, кто может помочь. И меня слушаются, смутьяны редки. Хотя бы потому, что зайди я к ним с посохом и фаерболом – и одним нарушителем спокойствия станет меньше. Магов Алого Пламени, равно как и коллег по ордену, в городе нет, а значит, я априори сильнейший и самый знающий. Во всяком случае, должен быть. Но на самом деле не являюсь, чем нисколько не расстроен. В конце концов, какие мои годы? Мне же еще и сотни-то нет, возраст для по-настоящему могущественного мага едва ли не детский.