Умнеть надо незаметно. Классика современного афоризма. Том 3 - Геннадий Малкин

Тюрьма – возможность изоляции отобщества продуктов его деятельности.

Удача – беззубая улыбка стареющей судьбы.

Улыбка – рукопожатие души.

Умеренность – расточительство дней.

Умник – щеголь мысли.

Фатализм – квинтэссенция лени.

Фашизм – коричневая форма серости.

Фига – известный перст судьбы.

Халтура – перевод количества в качество, а качества в брак.

Хам – самый известный потомок Ноя.

Характеристика – начало прозы жизни.

Харя – лицо без претензий.

Хирург – вооруженный терапевт.

Хитрость – это черный ход ума.

Холостяк – субъект, лишенный многихрадостей из страха обрести их навсегда.

Хор – это свобода слова без права выбора.

Храбрость – атрибут неустроенности.

Хронология – опись дат на случай ревизии.

Хулиганы – тараканы щелей бытия.

Цель – мишень для средств.

Цензор – терапевт по призванию, но хирург по профессии.

Цивилизация – сменная рама к автопортрету землян.

Цинизм – оригинальный фон для незначительности.

Цитата – аромат гербария.

Человек – обезьяна после оплаты труда.

Человечество – рай для грешников.

Честность – залог покоя для нечестных.

Шанс – лечебная пилюля судьбы.

Шепот – босоногий звук.

Шлейф – продолжение дамской индивидуальности.

Шовинизм – прогнивший шов патриотизма.

Штиль – шторм после взятки.

Штопор – известная модель спирали эволюции.

Щека – усыпальница поцелуя.

Щепоть – стандартная мера добра.

Щи – питательный бульон патриотизма.

Эволюция – спираль против зачатия случайных революций.

Эгоист – любящий больше себя, чем других эгоистов.

Эгоцентризм – короткое замыкание на себе.

Экология – наука сохранения деревьев на случай, если люди снова станут обезьянами.

Экономия – платоническое отношение к покупкам.

Элита – взбитые сливки общества.

Эмиграция – перенесение проблем к виду на жительство.

Эмоции – это мало едящие чувства.

Эротика – любовь без порнографии ведения хозяйства.

Эрудиция – консервы холостяцкого питания.

Этикет – свод безусловных норм условностей.

Эхо – это ссылка на первоисточники.

Юбилеи – торжества закругленности.

Юбиляр – уполномоченный даты.

Юбки – паруса мужчин.

Юмор есть единица терпимости.

Юрист – дитя юриспруденции от заглянувшего на огонек закона.

Я– критерий невоплотимости.

Явь – сюжеты ночных кошмаров.

Яма – типичный символ трудолюбия во имя ближнего.

Ясновидящий – точно знающий, чего от него хотят.

Строительные камешки преткновения

С Геннадием Малкиным я знакомился три раза.

Первое знакомство началось с каких-то незапамятных времен: шестнадцатая страница «Литературной газеты», на которой снова и снова проявлялся удивительный закон остроумия – чем короче, тем больше шансов улыбнуться. Здесь я и начал встречаться с одним из самых удачливых улыбателей – Геннадием Малкиным. Печатали его редко, литературной объемности вроде бы никакой, но всегда – удивление, всегда – парадокс, всегда – улыбка.

Второе знакомство было связано со «Словарем парадоксальных определений», в котором я старался собрать не только классиков жанра афоризма-определения, но и авторов современных. Попали туда и несколько определений Малкина. Обзванивая авторов после выхода «Словаря», созвонился я и с ним. Как и со многими, встретился, передал книгу. Обнаружил, что в личном общении к остроумию этого человека добавляются замечательное обаяние и приветливость. Попросил, как и всех, подобрать еще афоризмы-определения для следующего издания. Но то, что произошло месяц спустя после нашей встречи, было совершенно уникальным явлением.

Мы встретились снова, и он принес мне рукописную книгу своих новых афоризмов. Это были именно афоризмы-определения. Их было около тысячи! Замечу, что во всем первом издании «Словаря парадоксальных определений», собравшего свыше тысячи авторов, было около 4000 афоризмов. Но дело было даже не в количестве, хотя вообразить такую продуктивность я тогда мог с трудом. Дело было в том, что афоризмы эти переливались и юмором, и мудрым пониманием жизни, и настоящим философским проникновением в проблемы, встающие перед каждым человеком, хотя далеко не каждый умеет задуматься над ними.

– Как это у вас получилось? Суметь так метко сказать о стольких разных вещах. На такую книгу не жалко и жизнь потратить, а тут – всего месяц!

– Да я же в отпуске был, почему же не поработать? – улыбнулся Малкин. – Тем более что я всю жизнь об этих вещах и думал.

Ничего себе! Да я бы силой отправлял таких людей в отпуск по нескольку раз в году. С прибавкой зарплаты на время отпуска и с санаторным питанием. Общество при этом осталось бы в чистом выигрыше.

Тысячи афоризмов Геннадия Малкина увидели свет в его собственных книгах и многочисленных сборниках и антологиях за прошедшее время. Но снова повторю: дело не в количестве. Афоризмы Геннадия Малкина не меркнут рядом с блестящими парадоксами Оскара Уайльда или Бернарда Шоу, с мрачноватым юмором Бирса, с французским остроумием Декурселя и Буаста, с красноречием Ницше или Бердяева. Так что нашему времени и нашей стране тоже будет чем гордиться перед потомками. Чтобы это понять, мало прочитать в быстром современном темпе книгу Геннадия Малкина. Это только начало. После этого можно заняться чтением настоящим. Что вы скажете о скорости один афоризм в неделю? Наверное, и это слишком торопливо.

Медленно, медленно, с огромным вниманием и интересом разворачивается мое третье знакомство с Геннадием Малкиным – автором, возвращающим слову «остроумие» его подлинный смысл. Смысл ума, острие которого позволяет нам проникнуть в новые пространства мысли. Ума, строящего прочные афористические опоры из «камешков преткновения». Ума, который помогает умнеть нам и весело, и незаметно.