Голос демона - Кейт Якоби

— Ты много раз говорил Роберту… Говорил о том, что, нравится это ему или нет, люди ждут от него руководства. Теперь, когда он изгнан, они ждут того же от тебя. Не спрашивай меня, на что они рассчитывают, но тебе прекрасно известно: для каждого из них нет ничего важнее надежды, что когда-нибудь, хоть в далеком будущем, мы все освободимся из нашей темницы. — Патрик поднялся и взял свою кружку и блюдо. — Найди себе, чем заняться. Чем-нибудь полезным, Финлей. Не ты один живешь в клетке.

Уилф всю ночь прождал, пока ум его прояснится, а чувства успокоятся, чтобы не отвлекать от дела. Когда он вышел из своих комнат, уже почти рассвело. Он совсем не испытывал усталости, хотя и не сомневался: стоит ему лечь, и он тут же уснет.

Коридоры были пусты, и лишь изредка до слуха Уилфа доносился легкий шум: из столовой или тех помещений, где люди начинали готовиться к дневным трудам. Приятное, знакомое теплое ощущение…

Уилф бесшумно и целенаправленно спустился в главную пещеру. Выйдя на галерею, откуда можно было окинуть взглядом все огромное пространство, он на мгновение положил руку на холодные перила, потом спустился по лестнице. Справа от него лежал зал совета с его обшитыми панелями стенами, а справа высилась кованая опора с висящим на ней невзрачным колоколом. Уилф всегда чувствовал себя здесь маленьким и ничтожным; высота купола и сила Ключа заставляли его казаться себе карликом.

Уилфу не удалось бы сделать задуманное в одиночестве, даже в столь ранний час. Проклятие, Ключ слишком доступен для всех! Уилф не осмеливался закрыть главную пещеру для остальных членов Анклава — это вызвало бы слишком много вопросов. Что ж, раз он не может остаться здесь один, по крайней мере, молчание никто не нарушит.

Руки Уилфа начали дрожать, и он крепко стиснул их, молясь в душе о ниспослании ему мужества. Решительно выпятив подбородок, он в упор посмотрел на черный колокол. Ближе к Ключу подойти он не рискнул, боясь полностью пробудить: тогда колокол вспыхнул бы и превратился в темную туманную сферу. Если бы это случилось, сбежался бы народ; люди толпились бы за спиной Уилфа, смотрели бы с галереи. Так бывало всегда, каждый колдун Анклава всегда знал, когда Ключ пробуждался.

Уилф приходил сюда каждый день с тех пор, как изгнал Роберта, приходил и задавал одни и те же вопросы. Ответом ему была тишина. Только упрямство заставляло его снова и снова молить Ключ просветить его.

Уилф осторожно потянулся разумом к спящей сфере и ощутил чье-то присутствие в своем сознании, присутствие, удивившее и испугавшее его, когда он стал избранником Ключа. Теперь до конца жизни ему предстояло чувствовать в себе другого. Всегда ободряющее, никогда не оставляющее его в одиночестве присутствие… И всегда безмолвное.

Уилф сделал глубокий вдох и сосредоточился на колоколе, на Другом в своей душе, силой воли пытаясь установить более прочную связь. Каждый мускул его напрягся, все его существо было полно жажды понимания.

«Что оно значит, то пророчество, которое ты изрек Роберту? И зачем тебе эта девчонка, Дженн? Почему связана она Узами с твоим врагом? »

Поняв, что его снова постигла неудача, Уилф закрыл глаза.

«Зачем ты так терзаешь меня? Те двое обладают даром мысленной речи; они имеют предназначение, которое ты не пожелал раскрыть. Если мне следует помочь тебе, ты должен открыть мне, каким образом. Хочешь ли ты, чтобы я привел сюда Дженн? Нужно ли, чтобы она заняла мое место? »

Напрягая слух, с колотящимся сердцем Уилф ждал ответа. Следует ли ему уйти из пещеры? Или пробудить Ключ и заставить его дать ответ? Только ответит ли он?

Ведь если не ответит, все будут знать, что Ключ больше не говорит с Уилфом. Все будут знать, что Ключ больше полагается на тех двух чужаков, а ему, Уилфу, не доверяет. Неужели Ключ избрал тех двоих, не питающих преданности к Анклаву, колдунов, чью силу испуганное воображение Уилфа даже представить себе отказывалось?

«Они — моя погибель».

Была ли это собственная мысль Уилфа или ее навеял ему Ключ?

«Ради всех богов, — взмолился Уилф, — открой мне свою волю! »

— Не страшись. Она придет.

Уилф вздрогнул, услышав тихий шепот. Его глаза широко раскрылись и уставились на колокол.

Опять загадки? И никаких объяснений!

Да, ничего больше, только молчание. Хоть Ключ и заговорил с ним, ни утешения, ни указаний в этом призрачном шепоте не было. Уилфу оставалось только ждать.

Хотя и позже, чем ожидал Патрик, но все же Финлей явился к нему. Он не сразу вошел в комнату: сначала лишь прислонился к притолоке двери, мрачно глядя на Патрика. В свои двадцать четыре года Финлей уже выглядел внушительно, как и все мужчины семейства Дугласов. Он был высоким и тонким, с пронзительным взглядом, и даже незаживший шрам на правой щеке не делал его уродливым. В последнее время Финлей стал одеваться в черное; некоторые говорили, что в этом он подражает брату, другие, менее милосердные, что выбор одежды связан с трауром по его будто бы случившейся кончине. Патрик, конечно, не верил ни в то, ни в другое: Финлей был слишком серьезен для подобных вольностей. Жаль, кстати…

Когда появился Финлей, Патрик не поднял головы и продолжал писать, склонившись над столом. Хотя он и переводил по-прежнему лежащий перед ним манускрипт, большая часть его внимания сосредоточилась на темной фигуре у двери.

— Понимаешь, я сам во всем виноват, — наконец заговорил Финлей. — Мне следовало больше прислушиваться к тому, что говорил Роберт.

— Не ты один совершал такую ошибку, — ответил Патрик, обмакивая перо в чернила. Краем глаза он видел, что Финлей вошел в комнату и бродит по ней, рассеянно разглядывая кипы книг.

— Ну так вот. — Финлей остановился, уперев руки в бока. Его глаза блестели не только от отражающегося в них света свечи. — Ты хочешь, чтобы я чем-нибудь занялся? Я готов, но мне нужна твоя помощь. Предупреждаю: мой замысел может тебе не слишком понравиться.

Патрик отложил перо и взглянул на Финлея сквозь упавшие на лицо светлые волосы.

— Он имеет отношение к пророчеству или к Роберту?

— Только по ассоциации. Я хочу с твоей помощью проделать один опыт… Ты готов помочь?

— Не знаю, — пробормотал Патрик. — Я думал, ты собираешься поговорить об Узах или о чем-то подобном.

— Меня уже тошнит от разговоров об Узах, Патрик, — бросил Финлей, потом виновато покачал головой. — Прости меня, но они же бессмысленны. Узы… Роберт и Дженн никогда не поженятся: Якоб никогда не даст согласия, даже если Роберт захочет. Так что толку снова это обсуждать?

— Ну, может быть, мы смогли бы лучше понять…

— Послушай, собираешься ты помочь мне или нет? Патрик мгновение смотрел на Финлея, потом поднялся, взял с полки флягу и два кубка, наполнил их душистым красным вином и протянул один Финлею. Снова усевшись и пригубив вино, он начал: