Моя жизнь - Василий Дегтярёв

Однажды пулемет испортился так, что и механик не мог его починить. Офицер, руководивший ученьем, долго ходил около механика, курил и спрашивал: «Скоро ли?»

Когда тот заявил, что не может исправить пулемет, офицер начал кричать и ругаться самыми непристойными словами.

Наконец, убедившись, что его брань положения не изменит, офицер прогнал механика и быстро зашагал к начальнику полигона.

Мне почему-то казалось, что пулемет можно исправить. Я догнал офицера и взял под козырек.

— Ваше благородие, разрешите разобрать пулемет, может, я починю?

Тот недовольно взглянул на меня и, ничего не ответив, махнул рукой. Я истолковал этот жест как разрешение и, вернувшись к пулемету, стал разбирать его, ища повреждение.

Повреждение оказалось серьезным. К тому же под рукой не было нужного инструмента. Товарищи, желая мне помочь, сбегали в мастерскую и принесли все необходимое. Не прошло и часу, как пулемет был исправлен, и мы дали очередь по мишени.

Услышав стрельбу, офицер вернулся и подошел прямо ко мне.

— Ты починил?

— Так точно, — ответил я смущенно.

— Как фамилия?

— Дегтярев Василий Алексеев, — ответил я вытянувшись.

Офицер, очевидно, доложил о происшествии с пулеметом начальнику полигона Филатову, и это решило мою судьбу.

В тот же вечер я был вызван к полковнику Филатову. Узнав, что я оружейный мастер, он тут же отдал приказ о моем переводе в опытную мастерскую.

В опытной мастерской

 На другой день с волнением и трепетом я переступил порог опытной мастерской. Она поразила меня чистотой и обилием света. Работать в этом просторном, свежеокрашенном помещении после тесного, закопченного заводского цеха казалось мне счастьем.

Меня представили бритому, коренастому мастеру, очень походившему на татарина, но носившему фамилию Елин. Он осмотрел меня бойкими черными глазами и быстро заговорил:

— Что можешь делать? Сверлить, строгать умеешь? Станка, машина знаешь?

Я так же быстро кивал головой.

Елин подвел меня к широкому верстаку и поручил починить винтовочный затвор, очевидно, решив проверить, к чему я годен.

Разобрав затвор, я увидел что повреждение пустячное, и, быстро его исправив, доложил мастеру.

Тот не поверил. Оказалось, что передо мной этот затвор уже чинил один мастер, но так и не доделал. Елин считал повреждение серьезным, думал, что мне придется повозиться с ним до вечера, и очень изумился, когда я доложил о починке затвора через каких-нибудь тридцать минут.

Осмотрев его, он подозвал к себе нескольких мастеров и показал им затвор. Все признали работу добротной, и я был принят в их среду как равный.

Более подробное знакомство с опытной мастерской меня несколько разочаровало. Оборудование ее почти ничем не отличалось от заводского. Те же старые станки, те же верстаки и инструменты.

Но меня обрадовало другое. В этой мастерской были образцы новейшего стрелкового оружия многих стран Европы и Америки. Мне представилась возможность подробно познакомиться с неизвестными системами, и я немедленно воспользовался ею. Мастер Елин относился к моей любознательности очень снисходительно и даже объяснял мне устройство иностранных систем, только не позволял этим заниматься в рабочие часы.

В мастерскую часто заглядывал начальник полигона полковник Филатов, высокий человек с черной густой бородой. Попросту здороваясь, он велел продолжать работу, а сам ходил по мастерской, поглаживая бороду, присматриваясь то к одному, то к другому. Елин не покидал его.

— Ну, как новичок работает? — услышал я за спиной громкий голос Филатова.

— Башка-человек, ваше высокоблагородие, сам пушка может делать, — ответил Елин.

— Из Тулы? — опросил Филатов.

— Из Тулы, ваше высокоблагородие, ответил я вытянувшись.

— Отставить, — оказал Филатов, — здесь ты не в строю, разговаривай просто. Оружейник, значит?

— Так точно!

Филатов подробно расспросил меня о прошлой жизни, о том, что я делал в Туле, с какими мастерами работал, знаю ли о Мошне… Я отвечал очень сдержанно и сухо, как положено по уставу: «так точно!» или «никак нет!» Но постепенно стал чувствовать себя свободнее.

Филатов оказался очень внимательным и хорошо знающим оружейное дело человеком. Он был искренно обрадован тем, что мне понравилась опытная мастерская и что я выразил желание работать и учиться.

— Хорошо, — сказал он на прощанье, — будешь работать и учиться. А поучиться тут есть чему, смотри, сколько у нас оружия. Да и мастера здесь отличные.

После разговора с Филатовым мне стали поручать наиболее ответственные работы по ремонту оружия, главным образом пулеметов.

Выполняя эти работы, я очень внимательно присматривался к пулеметам, вникал в их нутро, старался разгадать тайны их устройства, помять капризы механизма.

На ремонте пулеметов я проработал более двух лет. За это время неплохо научился разбираться в механизмах, и меня стали считать лучшим мастером по ремонту.

Филатов, бывая в мастерской, почти всякий раз подходил ко мне.

— Знаешь, Дегтярев, — сказал он мне однажды, — твои успехи меня радуют, и скоро я тебе поручу одно серьезное дело.

— Рад стараться, ваше высокоблагородие, — ответил я.

— Пока помалкивай, а время придет — вызову!

Я задумался. Что за дело думает мне поручить Филатов? Этот вопрос много дней не давал мне покоя. Но в душе я радовался. Было приятно, что Филатов выбрал именно меня. Значит, я был неплохим мастером.

Первые русские пулеметчики

 Изучая образцы различных стрелковых систем, собранные в нашей мастерской из многих стран мира, я находил в них не только достоинства, но и недостатки. Не раз я высказывал мастеру Елину свои соображения о том, как можно улучшить ту или иную систему, но тот только разводил руками.

— Не наше дело. Пусть думает начальство, у них голова побольше.

У меня возникало желание предложить кое-какие усовершенствования. Но и здесь, в опытной мастерской, это было так же трудно сделать, как и на заводе. На изобретателя из солдат не обратили бы серьезного внимания.

Все же успешный ремонт пулеметов поставил меня в несколько особое положение. Мне поручалась теперь, самая трудная работа, и меня одним из первых знакомили с новым оружием, которое поступало на полигон для испытаний.

В эти годы быстро развивалась оружейная автоматика. Пулеметы стали получать все большее признание.

В будущих войнах им предстояло сыграть серьезную роль. Начальник полигона получил приказ начать систематическое обучение ефрейторов и солдат стрельбе из пулемета. Опытных учителей или инструкторов пулеметной стрельбы на полигоне не оказалось. Тут-то и вызвал меня Филатов.