Битвы и приключения - Орлин Василев

Ох, мама родная, какой грандиозный план придумал и разработал этот щупленький Воробей!

Не были предусмотрены в этом плане только реактивные самолёты, атомный ледоход и межконтинентальные ракеты.

Зато для выполнения его нужны были: 17 команд разведчиков, по два человека в каждой, — наблюдатель и связной, и одна группа захвата, состоящая из пятерых взрослых. Кроме того, необходимы были: 1 карабин, 1 револьвер, 1 легковая машина «Волга», 1 радиоузел, 639 радиотрансляционных точек, 7 громкоговорителей, 1 диктор, и так далее, и так далее.

Определено было и время секретной операции: завтрашнее утро.

Начало операции — 5 часов 25 минут.

Обнаружение вора — 5 часов 32 минуты.

Захват — 5 часов 38 минут.

Окончание операции — 5 часов 47 минут.

Вся операция должна длиться 22 минуты — и ни секунды больше.

Эх, почему не были вы в Бунине в тот день — сами бы посмотрели, как всё это произошло! А то словами разве передашь…

Утром рано-ранёшенько, ещё кооператоры не выходили на поля, сады и виноградники, в селе началось какое-то таинственное движение. То тут, то там мелькали пионерские разведывательные команды. В то же самое время на площади перед почтой появились Светлин Ганушев, Кры́стю Лесник с карабином через плечо и милиционер Мате́й с револьвером на поясе. Минутой позже на кооперативной «Волге» подъехал председатель сельсовета До́чо Канинский, а за рулём машины сидел шофёр Стама́т.

Ганушев оглядел высоких, сильных мужчин, удовлетворённо хмыкнул и сказал шёпотом, хотя рядом никого чужих не было:

— Группа захвата в полном составе.

А Матей добавил озабоченно:

— Только бы разведчики справились с заданием! Всё-таки мальчишки!

— Не беспокойся! — отозвался Крыстю Лесник. — Наши пионеры — ребята смелые и разумные. Помнишь, как храбро помогали они гасить лесной пожар возле Гайдуцкого ключа?

— Поглядим, поглядим! — недоверчиво покачал головой Матей. — Девчонок, во всяком случае, можно было не включать в отряды!

— Это ещё почему? — вмешался председатель совета Дочо Канинский. — Уж не думаешь ли ты, что наши девчата уступают в чём-нибудь мальчишкам? Как бы не так! Ни в чём они им не уступают: ни в занятиях, ни в работе, ни в озорстве.

— Ну, насчёт озорства я согласен, — усмехнулся Матей и поправил на плече карабин.

Недоверчивый милиционер тревожился напрасно: разведывательные команды уже занимали свои посты.

Одни наблюдатели карабкались на самые развесистые деревья и усаживались там, притаившись среди густых ветвей, а их связные слонялись возле заборов, готовые в любой миг ринуться с тревожным известием к моторизованной группе захвата.

Другие через чердаки вылезали на крыши и прятались за печные трубы.

Третьи, передвигаясь ползком, как настоящие пограничники, забирались в старые плетёные корзины, скрывались в соломе или в зарослях бузины.

Четвёртые, самым невинным образом раскрыв книжки, сидели у окон своих домов, но не читали, а только для виду склонялись над страницами.

Пятые играли в чехарду у чужих ворот.

Шестые…

Да разве перечислишь все необычайно хитроумные способы маскировки, которые придумали семнадцать разведывательных команд! Впрочем, и неважно, где какая команда устроилась. Важно, что возле каждого частного пчельника в селе оказалось по наблюдательному посту. А ещё важнее то, что каждый пост видел всё, что происходит на пчельнике, видел, сам оставаясь невидимым. Ведь, согласно плану, придуманному Пламеном, в одном из пчельников скоро должно было что-то произойти…

И правда: ровно в 5 часов 25 минут, ещё до того, как заговорило радио — София, Светлин Ганушев вошёл на почту и кивнул телефонистке Лати́нке, которая руководила местным радиоузлом.

— Готово, Латинка! Начинай…

В то же мгновение телефонистка щёлкнула выключателем и пустила по радио самый громкий боевой марш.

В каждом бунинском доме была трансляционная точка, передававшая всё, что говорилось с почты.

639 домов — 639 трансляционных точек.

А кроме частных трансляционных точек, в деревне в семи местах висели семь громкоговорителей величиной с церковные колокола. Загремят они — и даже глухие столетние бабки разбирают, какую песню поют и о чём речь говорят.

В это утро все эти колокола грянули так, что спугнули даже ворон на скалах у Синего омута.

Раздался тревожный голос Латинки:

— Внимание! Внимание! Внимание! Раньше чем мы начнём регулярную передачу программы софийского радио, учитель Светлин Ганушев сделает очень важное сообщение! Внимание! Внимание! Внимание! У микрофона товарищ Ганушев!

И тут над селом, над скалами, над садами и фермами загремел голос Ганушева:

— Дорогие односельчане! Прежде всего разрешите пожелать вам доброго утра, хотя утро сегодня совсем не доброе. А не доброе оно потому, что я вынужден сообщить вам чрезвычайно неприятную, сверхнеприятную новость: прошлой ночью в Бунине была совершена кража. Ограблен пионерский пчельник на школьной опытной станции. Унесены все рамки из верхнего магазина улья номер один. Виновник этого позорного деяния должен быть немедленно обнаружен и пятно с нашей репутации снято. Сообщаю всем, что для этой цели образована проверочная комиссия под моим руководством. Как только закончится передача, комиссия начнёт осмотр всех пчелиных ульев в деревне. Мы найдём школьные рамки, так как на каждой из них я лично поставил тайный знак. Пока комиссия не осмотрит улья, ни один пчеловод не должен заходить на свой пчельник и открывать улья. Повторяю: никто не должен входить на свой пчельник. Это относится и к вору! Он будет пойман и передан судебным властям! До свиданья. Начинаем проверку!

Строгий голос учителя умолк. Но все буничане, потрясённые дурной новостью, продолжали стоять там, где застало их начало передачи.

Только один буничанин, вернее, не буничанин, а буничанка, и даже не буничанка, а полбуничанки — маленькая Светла летела в эту минуту, как пёрышко, подхваченное ураганом, по главной улице села. И если бы кто-нибудь мог измерить скорость, с какой мелькали её резиновые тапки, юная пчеловодка наверняка была бы объявлена чемпионкой мира в беге на тысячу метров.

…Вот она у кондитерской «Фиалка»… Вот ласточкой пронеслась через мост… Памятник… фонтан… Бежит к почте.

Ганушев увидел её с заднего сиденья «Волги» и крикнул:

— Стамат! Включай мотор!

Шофёр нажал педаль, повернул ключ, дал газ, и «Волга» уже готова сорваться с места.

— Ну, Светла?

— Там… Сучья Лапа!.. — запыхавшись, еле-еле выговорила девочка.

Учитель втащил её в машину и посадил рядом с собой.

— Давай к пчельнику Сучьей Лапы!

Стамат включил первую скорость, потом вторую, потом третью — берегись, цыплята, утки и поросята! И ты берегись, Сучья Лана проклятая!..

Го́чо Дры́ндаров, прозванный в деревне Сучьей Лапой, когда-то служил в полиции. Хоть и был он бедняк бедняком, но за даровую полицейскую форму и выпивку, которую ставили ему кулаки в корчмах, душой и телом продался фашистам. Подлая служба и бездельничанье по участкам так развратили его, что он потерял стыд и совесть — стал настоящей полицейской ищейкой, которая только и умеет, что выслеживать партизан в лесах и пещерах возле Искырского ущелья.

Вместе с другими фашистами Гочо — Сучью Лапу судили за преступления перед народом и посадили в тюрьму. Но и после того, как он отсидел свой срок и вышел на волю, Сучья Лапа не пожелал стать честным гражданином. Вместо того чтобы заняться земледелием, Гочо стал торговать на чёрном рынке. В тяжёлые послевоенные годы он скупал в деревнях яйца, мясо и другие продукты, в корзинах и чемоданах возил их в Софию и продавал по домам втрое, вчетверо дороже.

Его опять задержали, судили, снова посадили в тюрьму. Но на этот раз он отсидел всего год. А когда вышел на волю, заявил, что берётся за новое благородное ремесло: будет пчеловодом.

Пчеловодом так пчеловодом — отлично, превосходно! Знай смотри за своими ульями, разводи новые рои, вынимай мёд, продавай его — зарабатывай, сколько пожелаешь. Но ещё со времён древних славян известно, что развести пчельник не так-то легко, а Сучьей Лапе не терпелось разбогатеть поскорее. И потому…

…Потому пионерские команды очутились сейчас на своих тайных постах.

Потому Гочо, единственный из буничан, испугался радиопередачи и бросился в сад к своим ульям.

Потому Светла стала непризнанной чемпионкой в беге на тысячу метров.

Потому и «Волга» летела сейчас прямо ко двору Сучьей Лапы…

Стамат нажал на тормоза, и Матей первый соскочил с переднего сиденья. Высыпали через широкие дверцы и остальные преследователи.

Что же они увидали?

Маленький мальчуган с красным галстуком на шее вцепился в высокого, сутулого, как верблюд, мужчину, не давая ему убежать, и кричал сквозь слёзы: