Украина скаче. Том II - Василий Варга

Преодолев тысячу километров к полудню следующего дня, полк имени Степана Бандеры разместили в заброшенном детском садике на окраине города Донецка. Все было хорошо, были железные кровати, не прогибались потолки, и в одном из краников тонкой струйкой капала ржавая вода, но не было матрасов, одеял, стекол в оконных рамах и не работал туалет.

– А ужин будет? – задал кто-то некстати провокационный вопрос.

– Кто задал этот вопрос, выдь наружу, покажи свое москальское рыло – рявкнул командир роты Червяк.

Бойцы, так стремившиеся в бой с москалями, но не сумевшие побороть проклятый позыв желудка, притихли. Значит, надо закаляться. И это не только пища. Тут поможет спартанский образ жизни. Спать без матрасов и одеял, писать в угол и нюхать мочу, а ходить по-большому не придется: желудки пусты. И не пить воду. Этот слушок дошел до каждого бойца. Вечером все улеглись и заснули тут же. В казарме ничем не пахло. Окна оказались без стекол, поэтому сквозняки были на уровне комфорта Степана Бандеры.

В десять утра перед казармой остановились два грузовика. Привезли оружие – старые винтовки, два ржавых пулемета и коктейли Молотова. Как на Майдане в Киеве. Вместе с грузовиками прибыли и настоящие, обученные бойцы-головорезы из Правого сектора в количестве пятидесяти человек. Они привезли на своих плечах длинные ножи, автоматы и пулеметы. Весь полк был разбит на роты, взводы, отделения. Каждое отделение получило обученного командира. Началась идеологическая обработка новобранцев. Один новобранец от наплыва новых идей упал в обморок.

– Что это с ним? – спросил командир отделения Сосулька.

– Мамкин сынок. Второй день не кушал и все мы не кушали, не выдержал и потому упал в обморок. Мы знаем, что Степан Бандера по две недели не ел, а врагов косил, как косой траву, – гордо произнес второй новобранец и тоже упал в обморок.

В это время мимо шла старуха с сумкой в руках. В сумке было два булки хлеба. Бойцы бросились, вырвали сумку из рук, извлекли хлеб, и стали рвать его на части. Уже завязалось несколько драк, но тут хлеб кончился.

Правда, к обеду привезли котел перловой каши, сваренной три дня назад, и ни одной сосиски, ни одного куска мяса. Бойцы все проглотили, и, казалось, были счастливы.

Некоторые слабовольные, нестойкие стали названивать во Львов своим матерям, женам и просить привезти по куску хлеба и по сто граммов колбасы и, если возможно, по шматку сала, колбаса может быть ливерной, москальской.

Но все это можно пережить, не смертельно же. А завтра снова каша, а на следующей неделе появится стекло и стекольщик. А матрасы…их постирали, а стираные матрасы в полевых условиях сохнут три месяца. Все было бы хорошо, если бы… не эти проклятые террористы, чьи жены и дети сейчас прячутся в подвалах, потому что народная власть сбрасывает на них фосфорные бомбы, запрещенные во всем мире, посылает ракеты вместо воды и хлеба. Если бы эти террористы не стали подкрадываться и окружать здание детского дома, в котором сейчас базируется полк имени Степана Бандеры, худо-бедно, жить можно было бы.

Новый командир полка Клитор дал команду всем бойцам Правого сектора выйти из казармы и рассредоточиться, чтобы принять бой с москалями, а новобранцев, вооруженных вилами и лопатами, оставить внутри: у них нет опыта, нет оружия, они представляют собой только пушечное мясо.

Молодые бойцы имени Степана Бандеры обрадовались, легли на пол под окнами и стали слушать свист пуль.

Жестокий бой длился недолго, всего пятнадцать минут. Храбрые головорезы из Правого сектора решили сдаться «террористам», а молодежь и все остальные украиномовные парни подняли руки над головами, стали выходить по одному, по два. Все были уверены, что их поведут на расстрел и просили разрешения позвонить матери, чтобы сказать: прощай маменька, я помер за вильну Украину.

– Подождите немного, имейте терпение. Вы же герои.

Вскоре пришел представитель народной самообороны Донецка.

– Можете быть свободны. Кто хочет служить народу, оставайтесь у нас. Киевская хунта бросила вас в пекло захватнической войны. Не верьте им, они обманули, предали вас.

– Позвольте нам позвонить родным во Львов. Как мамка скажет, пусть так и будет.

– Звоните, ваша воля.

– Мамка, я свободен. Только жрать хочу неимоверно. Нас не кормили четверо суток. Москали нас освободили и отпустили. У нас ни денег, ни хлеба нет на дорогу, приезжайте за нами, заберите нас отсюда.

Офицеры и другие бойцы Правого сектора сложили оружие и были переданы следственным органам Народной Луганской Республики.

Так закончилась бесславная военная эпопея львовского полка имени Степана Бандеры.

11

Виктория Езекян жила на втором этаже с полуторагодовалым больным ребенком и не имела возможности отлучиться ни на минуту, когда он бодрствовал. У него были проблемы с дыханием. Он мог дышать только при помощи искусственного дыхательного аппарата и днем, и ночью.

Муж Виктории погиб на фронте с войсками хунты, а точнее с боевиками Правого сектора. Ее выручали соседи. Приносили хлеб из магазина, кефир, колбасу и все, что требовалось для кормления больного ребенка. Леша говорил с мамой глазами. У него были большие выразительные детские глаза, в которых выражалась радость, неудовольствие и благодарность матери за ее заботу. Чувство любви и обязанности жили в ней вперемежку, и она не знала, чего в ней больше – любви или сострадания. Сердце матери устроено так, что оно чувствует не только дыхание ребенка, но и чем он дышит. У Виктории было мало надежд на благополучный исход, но она кропотливо и ежеминутно делала все, чтобы облегчить страдания сына. Она не могла плакать, когда узнала, что погиб муж, потому что, если она плакала, сынишка тоже начинал лить слезы.

Соседи советовали выехать в Россию. Она была согласна, она мечтала о том, чтобы уехать, это было единственным, как ей казалось спасением. Но любая попытка перебраться в другой мир наталкивалась на трудности. «Скорая» местной больницы дважды подъезжала к украинскому пограничному посту, но пограничники не пропустили. Не положено, не оформлены документы, нет вызова и вообще, незачем ехать в Россию, враждебную нам страну, которая спит и видит неньку Украину порабощенной.

Пришлось возвращаться обратно. А любая поездка была пыткой для матери.

Однажды к ней пришло телевидение. На следующий день вся Россия узнала об ее ребенке. И на западе видели, но на западе было приказано отворачиваться от российской пропаганды. Дескать, это все подстроено. Нет никакого ребенка, никакой матери. Это куклы.

Медики цивилизованного Запада не готовы были оказать помощь юной жизни, балансирующей на грани смерти. За спиной западных медиков стоял американский ястреб Джон Маккейн, он грозил им пальцем. Палец они видели даже затылком, а передачу по телеканалам нет: ослепли.

И украинские врачи ничего не видели: им приказали забыть о клятве Гиппократа, лечь лицом вниз, высунуть язык и лизать туфли западным коллегам до тех пор, пока в зеркальном блеске не увидят свои рабские продажные лики. Такие приказы отдавали лидеры киевской хунты Трупчинов, Яйценюх и Пару-Убий.

Но ведь на той стороне была великая страна, гуманная страна, не чета вам, бездушные и лживые западные швабы, это великая России, откуда посыпались приглашения оказать помощь в спасении ребенка, приютить семью.

Виктория сидела перед телевизором и украдкой, чтобы не разбудить сыночка, лила слезы. Она словно забыла, что уже второй день у нее ничего не было во рту, кроме воды, похожей на компот, потому что чистой воды в городе уже давно не было.

Она бросилась к сыну, у него были светлые большие глаза, они тоже радовались, потому что он понял: слезы матери, это слезы счастья.

– Лешенька, мы обязательно поправимся, нам бы только пережить, нас зовут, нам помогут. Держись, крепись на радость маме.

В эту ночь канонада стихла, и они оба поспали до четырех утра, а утром снова стали рваться снаряды. Но снаряды рвались поодаль от дома, как-то вкруговую, словно кто специально их так посылал.

Бойцы народной самообороны тоже не дремали. Украинский погранпост рядом. Там дежурят офицеры и несколько бойцов Правого сектора, своего рода НКВД. Они держат дуло автомата, направленного в спину или в живот украинских пограничников и если что – расстреливают их без суда и следствия.

Окружив погранпост, бойцы самообороны приказали сложить оружие бандеровцам. Бандеровцы, как обычно открыли огонь на поражение, но сами были поражены. А пограничники бросили автоматы в кювет, переоделись в гражданскую одежду, и спокойно пошли в сторону России. Они знали, что там их примут, накормят, предоставят жилье и устроят на работу.

Перед погранпостом скопились тысячи беженцев в основном с маленькими детишками. Мужья остались воевать, а жены и дети уехали в Россию. Здесь, за погранпостом постом, Ростовская область. Тут их уже ждали. Ждали в школах, санаториях, домах отдыха и отдельные граждане. Сюда им начали поступать приглашения из Сибири и Дальнего востока. Детей школьного возраста отправили в Крым на летний отдых и лечение.