Пус Мидун (СИ) - Михаил Рыбка

Однако через минуту от Шолоха послышались звуки, похожие на кипение воды. Короткая судорога пробежала по его губам, и дыхание вдруг само по себе восстановилось. Тяжело хрипя, орангутан сел и принялся глубоко дышать, время от времени сухо прокашливаясь. А спустя пару мгновений Шолох явил вторую сторону своего характера, гоняя Прокопа по небольшой комнатке Пуса.

— Да чтоб твою жирную шкуру, прыщ ты мохнатый, на барабан натянули! – гремел раскатистый голос огромного существа.

Пус ушел в прихожую и попытался как-то отвлечься от надоевшей уже ему суеты. Он уставился в щель приоткрытой двери, куда вскоре проскочил и Прокоп, спасаясь от карающей длани разгневанного гиганта. Шолох, увидев, что гоняться больше не за кем, высунул морду в прихожую и пожаловался Мидуну:

— Чуть не извел меня, сволочь такая!

Пус только вздохнул. Он вдруг очень остро ощутил необходимость побыть одному.

— Я завтра на рыбалку пойду, ‒ сказал он, вспоминая, почему-то, медведя Драного. – Вставать рано.

— Понятно… Ну ты не серчай, если что не так, ‒ на вдохе выговорил Шолох, поднял керосинку и направился к выходу. Уже находясь в дверях, он повернулся к Пусу и сказал:

— Дьявол существует, Пус.

Закрыв за собой дверь, Шолох с керосинкой растаял в излившейся по округе темноте.

Глава 5

Ранее утро тревожно ощупало рассветом верхушки деревьев и вскоре начало пробираться в обитель кота. Кое-как уснув вчера вечером, Пус ощутил себя вполне выспавшимся, и даже похмелье не было таким жестоким, как обычно. Среди хлама в своей комнате он вытащил припрятанный заранее еще один мешок для рыбы вместо того, который стал саваном для Клавдии Сыцер. Положив мешок к ножу в карман жилетки, кот оценил перспективы погоды через окно – день обещал быть солнечным, хотя легкие порывы ветерка временами будоражили пожелтевшую листву в нижней части большого дерева, видневшегося из окна. Ворочая во рту сухим языком, Мидун пошел к Баркиному колодцу, достал ведерко воды, напился и смочил водой сухую свалявшуюся шерсть на морде.

Вскоре Пус шагал своей любимой тропой и старался совершенно ни о чем не думать. Не очень приятные воспоминания о провалах в его памяти не поднимали настроения. Кот осознавал, что стал убийцей, но мысль эта была дикой даже для его наполовину опустошенного разума. Хотелось перевернуть страницы последних дней и забыть, что они были. Следовало вернуться к тому месту, когда он последний раз рыбачил, завести новую соседку, подружиться с ней и предаться беззаботному пьянству у Чумазого. Повезло, что никто ничего толком не видел, никто не догадывается о тех тайнах, которые сквозняком гуляют в закоулках кошачьего мозга. Волноваться о Чумазом не стоило, ведь никто в поселке не принимал его за здорового члена общества. В головах жителей свежи были воспоминания о том, как прошлым летом енот, перепачканный в грязи, спустился со своей горы и, будучи в состоянии острого алкогольного делирия, бегал из одного двора в другой, пытаясь продать Солнце с доставкой на дом. Зверька тогда изрядно избили, после чего он перестал появляться в селе вовсе.

Так Пус Мидун вскоре миновал то место, где распяли кабана, и вдали уже проблесками виднелась река. Мидун вдруг что-то вспомнил, остановился и сквозь карман пощупал на месте ли ножик. На месте. Успокоившись, он сделал еще пару шагов, как вдруг сбоку раздался громкий шум, будто там сорвалось с места и бросилось бежать целое стадо диких коров. Он прижал уши к черепу от резкого треска сучьев и шелеста листьев.

— А ну пошел вон с дороги! – Пус ощутил толчок в спину и отлетел к другому краю тропы. Растерянно подняв голову, он увидел, как несколько волков мелькнули над тропой и быстро растворились в густой растительности. Там, откуда они появились, вскоре замелькала еще одна тень, и через минуту на дорогу выскочил волк Кабанов. Его лапа, скованная бинтами, безжизненно болталась и пачкалась о дорожную пыль. Сам волк неуклюже пытался догнать своих подчиненных, прыгая на трех лапах. Он косо глянул на кота, но, не сбавляя скорости, пропыхтел мимо него и скрылся вслед за другими.

Удивляться у Пуса не было желания. Он кое-как отряхнулся и пошел своей дорогой. Оказавшись на берегу реки, кот уселся на камень и начал разглядывать округу. Река дышала утренним прохладным паром, неся по течению множество желтых листьев. Царила благоговейная тишина, ей солировал лишь еле слышный ветерок. Окружающая кота обстановка утихомирила его, он едва ли не впервые в жизни испытал что-то похожее на восхищение красотой природы. Легкие наполнялись воздухом легко, сознание прояснилось, конечности налились силой. Коту захотелось наловить много рыбы и заработать на улове денег на неделю вперед. Следовало пополнить свои истощенные запасы провизии и выпивки. Он достал ножик и принялся править его о камень, на котором сидел.

Ему что-то послышалось, и кот, перестав скрежетать своим оружием, оглянулся. Позади него был лес, и Пусу показалось, будто деревья замерли, молча глядя прямо ему в спину. Он услышал собственное сердцебиение и уже решил было вернуться к своему занятию, как вдруг из кустов поодаль раздался невнятный треск и чавканье. Пус по-пластунски припал к камню и соскользнул с него. Первое, что пришло ему в голову ‒ кто-то шпионит за ним, пытаясь выведать секреты его рыбалки и рыбные места на реке. Кот ревниво оберегал тайны своего ремесла, и всякому, кто пытался что-то разведать, без зазрения совести чистил рожу или прогонял камнями. Быстро спрятав свой ножик в карман, кот застегнул жилетку и почти возле самой воды принялся ползти к тем кустам, откуда уже явно слышалось чье-то присутствие. Кто-то грыз там твердые сухари, выдавая себя этим занятием с головой. Азарт охотника выключил кошачью логику, и он не успел подумать о том, что шпион вряд ли так явно стал бы себя выдавать. Мидун был уже в двадцати шагах от кустов, но различить, кто там сидит, не удавалось. Лишь одну вещь подсказали ему инстинкты ‒ судя по дыханию, этот кто-то был большого размера, а значит, следовало бы избежать прямой схватки. Кот осмотрелся, и его взгляд уперся в большой булыжник, одиноко лежащий неподалеку. Недолго думая, кот подполз к булыжнику и оценил его параметры ‒ довольно увесистый, можно и не добросить. Но решение уже было принято, Мидун вскочил, схватил камень и, раскрутившись, запустил его по дугообразной траектории прямиком в кусты. Послышался гулкий звук, словно палкой ударили по деревянному ящику. Секунду все было тихо, а потом, проламывая телом кусты, из них выпал медведь Драный, раскинув лапы по сторонам. Из его раскрытой пасти выпали сухари. По его морде струей текла кровь, глаза закатились, и вся левая сторона тела конвульсивно подергивалась.

Замерев, кот только и смог выдавить:

— Твою-то мать, Драный…

Медведь, судорожно дыша, прохрипел:

— Пус?.. Ты чего это?

Мидун стоял поодаль и не хотел подходить ближе.

— Да это вовсе не так все… Ты погоди, Драный, я волков позову, они где-то тут в лесу. Они помогут.

— Нет!.. Нет… Нет… – Драный коротко вдыхал после каждого слова. – Они меня ищут… Всю ночь травили по лесу… За то, что теща умерла…

Пус только ковырнул лапой землю и отвел глаза от этого зрелища.

— По голове меня что-то… Опять по голове… Дай… Воды…

Кот неторопливо повернулся и пошел к реке. Найдя на берегу пустую бутылку, оставленную лососем, он набрал в нее воду и остановился. С минуту он о чем-то размышлял, тер лапой щеку и не решался. Но затем, швырнув бутылку обратно в воду, Пус бросил короткий взгляд на трясущегося медведя, который лапой пытался что-то нащупать возле себя, и пошел подальше от этого места вверх по течению.

Несколько часов кряду он отрешенно рыбачил, но почти ничего не поймал. В мешке испустили дух лишь три рыбины, да вот четвертая на подходе. Мидун решил, что для еды достаточно, а завтра он что-то придумает. С мешком за плечами он зашаркал лениво двигающимися лапами к своей тропе в обход того места, где остался Драный. Но уже издали стал слышен гвалт, доносившийся оттуда. Осторожно подкравшись, Пус сквозь кусты разглядел волчью свору, бегающую кругами вокруг места преступления, уткнувшись носами в землю.

«Понятно все. Скоро опять ко мне придут с вопросами», ‒ Мидун больше не раздумывал, а пустился короткими перебежками от дерева к дереву в направлении поселка, тревожно оглядываясь назад в поисках погони. Но погони не обнаружилось до самого поселка, а там Пус сразу перемахнул через ближайший забор и прилег перевести дух. К его счастью, в селе не было принято особо ухаживать за огородом и территорией, поэтому почти в каждом дворе было укромное сильно заросшее место. Он оказался на делянке козла Степаныча, на которой росли только несколько вишен и высокие лопухи. В этих лопухах Мидун, прикрыв глаза, обдумывал, что ему делать дальше. Было очевидно, что волки ринутся его искать – возле медведя они явно учуяли запах кота, и его причастность к преступлению вряд ли вызвала бы у них сомнение. Обыскать все село было невозможно, ведь оно раскинулось на пятьдесят дворов в одну сторону и на сорок в другую. Да и хитросплетения улочек и тупиков могли сбить с толку многих местных, кроме самого Пуса, который давно уже обошел все дворы и хорошо знал, у кого и что можно своровать. Другими словами, кот не сомневался, что прочесывать село волки не станут, а сразу пойдут его искать по тем местам, где он обычно бывает. Кот вряд ли и сам мог толком сказать, где он обычно бывает, кроме как у себя дома и у Чумазого. Стало быть, это первые два места, куда сегодня точно соваться не следует. Но лежать всю ночь в кустах ему не хотелось, да и ночи уже были холодными. Мидун достал и съел одну рыбешку, утолив голод. Но еда не утолила его жажду к выпивке, и ближе к вечеру желание напиться становилось все сильнее и сильнее. Появилось беспокойство, ощущение надвигающейся беды и неусидчивость – первые признаки ломки. Вскоре кот ощутил, как его подмывает плюнуть на все и побежать к Чумазому, несмотря на блуждающих без особой цели местных жителей. Его мысли прервали две овцы, остановившиеся для светской беседы как раз возле того места, где Пус нервно дергался и косился в сторону видневшегося за домами Тучуна.