Конец лета - Розамунда Пилчер

Продолжая игнорировать его вопросы, я глухо повторила:

— Так сколько она здесь пробудет?

— Ну, столько же, сколько и мы. Я не знаю. До весны, возможно.

— Но тут нет места, — сказала я.

— Конечно же есть. И чей это вообще дом?

Отец опорожнил банку с пивом, ловко метнул ее в мусорную корзину через всю кухню и вышел на улицу за следующей партией багажа. На этот раз он отнес чемоданы в свою спальню. Я положила корзинку Митци и последовала за ним. С кроватью, чемоданами и нами двумя в комнате совсем не оставалось места.

— Где она будет спать? — спросила я.

— А ты как думаешь? — Отец сел на гигантскую монструозную постель, и пружины жалобно скрипнули. — Прямо здесь.

Я не знала, что сказать. Я просто смотрела на него и молчала. Такого не случалось никогда, никогда прежде. Я задавалась вопросом, не выжил ли он из ума.

Наверно, выражение моего лица говорило само за себя, потому что отец вдруг принял раскаивающийся вид и взял меня за руки.

— Джейни, ну не надо так. Ты уже не ребенок, и мне не нужно притворяться. Тебе нравится Линда, я не привез бы ее сюда, если бы не знал, что она тебе нравится. И она составит тебе компанию, ведь мне приходится оставлять тебя одну так часто… О, перестань хмуриться, иди лучше приготовь кофе.

Я высвободила руки.

— У меня нет времени.

— Что это значит?

— Мне… мне надо пойти и собрать вещи.

Я выбежала из его комнаты, влетела в свою, вытащила чемодан, положила его на кровать, открыла и начала собирать вещи так, как делают герои в фильмах: выдвигая ящики один за другим и вываливая их содержимое в чемодан.

Из открытой двери за моей спиной послышался голос отца:

— Что ты творишь?

Я повернулась к нему с охапкой футболок, ремней, шарфов и носовых платков в руках.

— Я уезжаю.

— Куда?

— В Шотландию.

Он сделал широкий шаг в комнату и, оказавшись рядом со мной, развернул меня к себе лицом. Я быстро продолжила, не давая ему шанса вставить слово:

— Ты получил четыре письма. Три от моей бабушки и одно от ее юристов. Ты открыл их, прочитал, но не сказал мне, потому что не хотел, чтобы я поехала туда. Ты даже не обсудил это со мной!

Отец все так же крепко держал меня за руку, но мне показалось, что краска сошла с его лица.

— Откуда ты узнала об этих письмах?

Я рассказала ему о Дэвиде Стюарте.

— Он объяснил мне все, — заключила я. — Но это было необязательно, — добавила я опрометчиво. — Потому что я и так все знала.

— И что же именно ты знала?

— Что ты не хотел, чтобы я осталась в Элви, после того как умерла мама. Что ты не хотел, чтобы я когда-нибудь возвращалась туда снова. — Отец озадаченно смотрел на меня. — Я слышала! — закричала я ему так, будто он внезапно оглох. — Я была в коридоре, на лестнице, и слышала все, что вы с бабушкой наговорили друг другу!

— И молчала об этом?!

— А что бы изменилось, если бы я сказала?

Отец осторожно присел на краешек моей постели, как будто боясь помешать мне собирать вещи.

— Так ты хотела, чтобы я оставил тебя в «Элви»?

Его бестолковость привела меня в ярость.

— Да нет же, разумеется, нет! Мне всегда нравилось быть с тобой, я бы не поступила иначе, но это было семь лет назад, а теперь я уже взрослая и ты не имел никакого права прятать от меня эти письма, не сказав мне о них ни слова!..

— Ты так сильно хочешь поехать в Шотландию?

— Да, хочу. Я люблю «Элви», ты знаешь, как много для меня значит это место. — Я взяла щетку для волос, свои фотографии и запихнула их по бокам чемодана. — Я… Я не собиралась говорить тебе об этих письмах. Я думала, что так только огорчу тебя, к тому же, я бы все равно не смогла уехать, потому что о тебе некому было бы заботиться. Но теперь все изменилось…

— Ладно, итак, все изменилось и ты уезжаешь. Я не буду тебя останавливать. Но как ты собираешься добраться до Шотландии?

— Дэвид Стюарт уезжает из Ла-Кармеллы в одиннадцать. Если я потороплюсь, я его застану. Он забронировал для меня билет на завтрашний рейс в Нью-Йорк.

— А когда ты вернешься?

— О, я не знаю. Когда-нибудь, — с этими словами я запихнула в чемодан книжку «Дар моря» Энн Морроу Линдберг, с которой никогда не расстаюсь, и пластинку Саймона и Гарфанкела.

После этого я попыталась закрыть крышку чемодана, но тщетно — вещи начали выпирать и вываливаться, поэтому я открыла его снова и стала лихорадочно утрамбовывать содержимое, и все равно у меня ничего не получилось. В конце концов это сделал мой отец, применив грубую силу: он надавил на крышку чемодана сверху и замки защелкнулись сами.

Наши взгляды встретились над закрытым чемоданом.

— Я бы не уехала, если бы не Линда… — начала я, но голос изменил мне.

Я сорвала свой плащ с крючка на двери и надела его поверх рубашки и джинсов.

— На тебе фартук, — сказал отец.

В другое время мы бы от всей души посмеялись над этим. Теперь же в мертвой тишине я протянула руки за спину и развязала ленточки. Сняв с себя фартук, я бросила его на кровать и спросила:

— Если я возьму машину и оставлю ее у мотеля, вы с Линдой сможете ее забрать?

— Конечно, — ответил отец. А потом добавил: — Подожди, — и скрылся в своей комнате, но тут же появился снова с пригоршней денег — измятых и грязных купюр в пять, десять, один доллар. — Вот, возьми, — сказал отец и сунул деньги в карман моего плаща. — Они тебе могут понадобиться.

— Но ты… — начала было я, но именно в этот момент Линда и Митци решили вернуться с пляжа.

Митци испачкала песком весь пол, а Линду, казалось, вдохновило ее непродолжительное приобщение к природе.

— О, эти волны, я никогда не видела ничего подобного! Высотой футов в десять, наверно! — Тут она заметила мой чемодан, плащ и мое, судя по всему, несчастное лицо. — Джейн, что ты делаешь?

— Уезжаю.

— Куда, ради всего святого?

— В Шотландию.

— Только не говори, что из-за меня.

— Отчасти. В том смысле, что об отце теперь есть кому позаботиться.

Линда, казалось, пришла в замешательство, словно заботиться об отце вовсе и не планировала, но она храбро прикрыла это замешательство улыбкой и, собравшись с духом, сказала:

— Ну что ж, рада за тебя. Когда ты едешь?

— Сегодня. Сейчас. Я возьму «додж» и доеду до Ла-Кармеллы… — Я уже начинала пятиться к двери, потому что положение становилось невыносимым. Отец взял мой чемодан и последовал за мной. Я бормотала: — Надеюсь, зима будет мягкой. Без сильных бурь. И в холодильнике есть яйца и рыбные консервы…

Наконец я задом спустилась по ступенькам крыльца, вышла из дома, повернулась и нырнула под развешанным бельем (догадается ли Линда, что его нужно внести в дом?). Я села за руль «доджа», а отец положил чемодан на заднее сиденье.