Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б.

— Элоиз, мне нужно присесть на миг.

Она повернулась на мне, тут же встревожилась.

— Почему? Ты в порядке? — она поспешила обвить мою руку своей, прислонить меня к себе, но я отодвинулся.

— Не так. Эти дурацкие туфли… пожирают мои ноги.

Она опустила взгляд, сжимая мою руку, готовая к тому, что я упаду на месте.

— О. Ты же можешь придвинуться к сцене? Я хочу быть с папой, когда Яно сделает объявление.

Я представил, как разглядываю лопнувшие мозоли среди придворных в нарядах.

— Нет. Я просто… сяду там на минутку. Я тебя отыщу.

Она не скрывала сомнений, но толпа двигалась к сцене, старалась видеть лучше. Я выскользнул из ее хватки, улыбаясь, чтобы убедить ее, что я не упаду. Она разглядывала его еще миг, повернулась и поспешила за придворными. Я вдохнул и пошел как можно нормальнее в другую сторону. Я миновал огромную статую женщины с лентами в волосах и тамбурином в руках, а потом заметил маленькую скамейку возле блока с черной тканью. Блок был странной формы и высоты, слишком высокий для стола, но не тревожил меня сейчас. Мне нужна была скамья. Я прошел туда и уселся, бросил трость на пол.

Я стянул с ноги проклятый туфель, выдохнул с облегчением. Мозоль жгло на открытом воздухе, я осторожно опустил ногу на холодный паркет. Мне нужно было перевязать ноги, пока не началось заражение.

Подъем по шести пролетам лестницы будет долгим.

Королева Исме шла к сцене, кристаллы сияли в ее волосах как капли дождя. Я склонился, чтобы снять другой туфель, но заметил предмет под черным покрывалом рядом с моей скамьей. Это был не стол, а белый камень, как у статуй в зале. Я подвинул ткань немного, открывая такой же узор у основания, как у статуй ашоки. Это был пьедестал, но наверху никого не было.

Я хотел поднять ткань выше и проверить, было ли имя, когда дыхание задело мою шею.

«Мои люди следят за вами».

Я тут же отпустил ткань и повернул голову. В тени пьедестала сидел человек в черном. Она не шевелилась, и я ее не заметил до этого. Она сжимала совок и щетку в воздухе, словно застыла, когда я сел.

— Простите, милорд, — прошептала она. — Я не думала, что кому-то понадобится это место. Простите мое присутствие.

— Что вы, — я попытался успокоиться. — Мне просто нужно было присесть в стороне.

Она опустила голову, стало видно пару седых прядей в каштановом пучке.

— Я вернусь позже.

— Нет, я не буду вам мешать. Я уйду через минуту. Просто нога пострадала.

Она посмотрела на мои ступни, на красные мозоли у пальцев ног.

— Если хотите, лорд, у меня есть чистая ткань, которая может послужить бинтами, — сказала она.

— О… да, я был бы благодарен.

Слабыми движениями, словно привыкшая оставаться незамеченной, она опустила щетку и совок. Она вышла из тени, и я увидел женщину с добрым лицом, она была, наверное, на тридцать лет меня старше, носила черный наряд слуг замка. Она обошла скамью и опустилась передо мной, вытащила ткань из кармана фартука. Я потянулся за тканью, но она или не увидела моей руки, или проигнорировала. Она стала перевязывать мою правую ступню.

— Спасибо, — смущенно сказал я.

— Я попрошу пажей найти вам подходящую пару, — сказала она, обвивая тканью мою ступню. — Вам понадобится прочная обувь для бала Бакконсо на следующей неделе.

— Боюсь, дело в моих ногах, — сказал я с фальшивым весельем. — Там, откуда я, мы носим мягкую подошву. Я не умею ходить с деревянной.

Она закончила заматывать мою ногу. Из-под длинного рукава у нее виделся си-ок — но браслет был не из металла, как при дворе, а с коричневым шнурком и стеклянными цветными бусинами разного цвета. Я впервые видел браслет си у простолюдина.

— Почему на вашем си-оке столько цветов? — спросил я, не подумав.

Она замерла и посмотрела на меня, а потом на свой браслет. Она поспешила убрать его под черный рукав.

— У меня нет детей, чтобы передать им.

— Передать? — я пытался вспомнить такую практику — некоторые страны на востоке передавали имена, как в Озере Люмен и Сиприяне, но я думал, что моквайцы были как мой народ, получали свои статусы независимо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она снова посмотрела на меня. Ее карие глаза были окружены морщинами веселья или насмешки. Не со злостью. Я понял, что выдал, что из другой страны, если мой акцент и внешность еще этого не сделали.

— Вы из восточных послов? — спросила она.

Я кивнул.

— Да. Я — переводчик посла Ро и принцессы Элоиз. Меня зовут Веран. Как вас зовут?

— Фала, лорд, — она быстро поправила рукав и показала мне свой си-ок. Я увидел восемь маленьких неровных бусин с пузырьками и царапинами. Красная в одной плохо смешалась, зеленая полоса тянулась среди прозрачного стекла. Один был как обломок, такой вытертый, что я не мог понять цвет. — У обычных людей нет титулов, — объяснила Фала. — Си или получают в наследство, или получают от короля или королевы. Нам обычно дается цвет семьи, основываясь на том, где мы родились, на пожеланиях предка или любимом цвете, — она коснулась выцветшей фиолетовой бусины на конце браслета. — Я была добрым ребенком, и мама дала мне кваханси — цвет доброты. Но это не титул и не связано с весом официального си. Просто детская вещица, — она провела пальцем по бусинам, закончив бесцветным осколком. — Их передают детям, но, как я и сказала… — она пожала плечами и опустила рукав.

— У вас нет другой родни? — спросил я.

— Нет, — она вернулась к бинтам. — Моя работа всегда была важнее.

— Что вы тут делаете?

— Я — глава слуг замка, — сказала она. — Покои, земли, сады, кухни и пристройки. Эту комнату обычно чистят ночью, но сейчас не хватает рук… — она прервала себя, словно поняла, что чуть не раскрыла мне некий дефект.

— Из-за лихорадки? — спросил я.

Она вдохнула.

— Это не важно.

Но она первой заговорила о том, что происходит за блеском двора, и я не хотел, чтобы она затихала.

— Ваша работа меня восхищает — должно быть непросто содержать этот замок в порядке. Я еще не видел такое ухоженное место.

— Вы очень добры, — прошептала она, издала тихий звук сочувствия из-за состояния моей левой ступни и поправила ткань.

Я посмотрел на сцену. Я не слушал слова королевы Исме, но теперь она поманила к себе Яно. Я должен был отыскать Элоиз и Ро, пока объявление не прозвучало, но уже не мог пройти сквозь толпу без помех. И я хотел поговорить с Фалой. Может, она будет отвечать прямо, в отличие от политиков при дворе.

— Можно задать вопрос, Фала?

— Я к вашим услугам, лорд.

— Мы с принцессой Элоиз переписывались с принцем Яно последний год, и в письмах он был рад нашему прибытию, счастливо обсуждал с нами идеи. Но мы прибыли, и он едва говорит с нами. Вы не знаете, почему?

Ее голова была склонена к моей ноге, и я не видел выражения, но ее плечи чуть напряглись.

— Я не знаю, лорд.

— Совсем ничего? Что-то случилось недавно? Его отец ведь умер год назад?

— Полтора года, пусть покоится с миром.

Я так и думал — мы выражали соболезнования в ранних письмах, и даже там он был готов обсуждать политику.

— Что это может быть? — спросил я. — Он болен? Мы показались слишком… агрессивными?

Она покачала головой, несмотря на мою паузу.

— Я могу лишь догадываться, лорд, но ему могло быть сложно выбирать ашоки.

— О, вот как? — спросил я и понял, как это прозвучало. — Я знаю, что это важно, но что делает процесс сложным? Что случилось с последним? Они…

Я пытался перевести «уходят на пенсию», но не успел вспомнить. Фала вздохнула.

— Да, пусть она покоится в Красках.

Я пытался ее понять.

— О, она… умерла?

— Да, — она указала на темный зал. — Всегда сложно скорбеть после смерти ашоки. Вы прибыли в мрачное время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не знал, — я запомнил ее слова. Ро и Элоиз нужно было узнать это, никто при дворе не был мрачен, кроме Яно. Все говорили о выборе нового ашоки, а не о судьбе старого, так что мы и не думали, что что-то могло быть таким. Я указал на пустой пьедестал. — Тут будет ее статуя?