Дочь змеи - Мишель Пейвер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Колдунья Гадюка исчезла, но злоба еще висела в воздухе. Ренн трясло, ладони почернели от угля. Кусок березовой коры плавал в озере, и на нем красовались метки Торака. Значит, часть того, что случилось, было правдой: видимо, она во сне нарисовала метки на коре и бросила ее в костер.
А вдруг мать права? Возможно, глубоко внутри она злится на Торака и хочет причинить ему вред?
– Нет, – сказала вслух Ренн. – Нет! Ты никогда не заставишь меня в это поверить! Я никогда не причиню вред Тораку!
Она подошла к озеру и попила, зачерпнув воду в ладони. Потом наполнила бурдюк. Ну хоть лесы остались на месте. Ренн ничего не поймала, но заметила на камнях белую куропатку и легко ее подстрелила.
Когда убиваешь, надо поблагодарить добычу и использовать всю без остатка. Это – Договор, самый старый закон: охотники должны с уважением относиться к добыче, и тогда Всемирный Дух пошлет им еще больше добычи.
Ренн поблагодарила куропатку и пожелала мира ее душе. Внутренности птицы она затолкала под камень как приношение, а печень и сердце съела сырыми. Содрала кожу с перьями, тушку и лапы пожарила. Косточки замотала в кожу с перьями и отнесла на другой берег озера. Вскоре из-за облаков спикировал орел, подхватил сверток с костями куропатки и унес прочь. Ренн посчитала, что это хороший знак.
Она выполнила Договор, это укрепило ее дух и придало уверенности, но не стерло из памяти последние слова Сешру.
«Это еще не конец».
Что означали слова колдуньи?
На берегу Ренн, презрев холод, сняла парку и штаны и мокрыми водорослями стерла с себя все следы сна, после чего забросила водоросли подальше на отмель.
Одевшись, съела куропатку.
У ее матери был дар – она умела убеждать людей в своей лжи.
Только не в этот раз. Никто не заставит Ренн свернуть с выбранного пути. Что бы ни угрожало Тораку – будь то демон или что-то еще, она найдет это и остановит. И если для этого надо отправиться на Край Мира, так тому и быть.
Ренн кое-что придумала и тут же это сделала. Она разложила на камне свои длинные волосы и решительно отрезала их ножом. Потом завязала на голове ленту-повязку Торака и посмотрела на отражение в озере. Лицо женщины, которое она увидела, вообще не было похоже на лицо матери.
В волосах хранится часть твоей души мира, поэтому нельзя позволить, чтобы они попали в плохие руки. Ренн обвязала свои вокруг камня и забросила его в Море. Там с ними ничего не случится, и вдобавок таким поступком она хоть немного загладила вину перед Матерью-Морем за свое снаряжение и каноэ из шкуры оленя.
Из воды появилась лоснящаяся серая голова и слегка тряхнула пышными усами.
Ренн улыбнулась:
– Я рада, что с тобой все в порядке. Прости, что убила тебя во сне.
Тюлень перевернулся на спину и принялся грызть красного краба, которого сжимал передними ластами.
Ренн понадеялось, что Мать-Море простила ее за каноэ.
«Татуировка» племени Морского Орла на руке успела поблекнуть. Ренн обновила ее с помощью лишайника, а потом втерла побольше пепла в «траурные метки» на щеках.
Теперь вся эта маскировка не казалась Ренн такой уж неправильной. Перья воронов все еще были пришиты к парке, а сумка для лекарственных снадобий сделана из кожи ворона – закон запрещал убивать зверей племени, но того ворона она нашла мертвым в Лесу. В сумке Ренн хранила маленький мешочек, который сшила перед тем, как уйти от Торака. В него она затолкала клочки подшерстка Волка и Темной Шерсти и по молочному зубу каждого волчонка. А на шее висел шнурок со свистком из утиной кости, который прошлым летом вырезал для нее Торак. Дунув в него, Ренн ничего не слышала, но Волк мог его услышать, и Рип с Рек – тоже.
Ренн дунула в свисток.
Сначала она ничего не услышала, только шипение ветра в траве. А потом – взмахи мощных крыльев, рассекающих воздух. Рип опустился на землю и поприветствовал Ренн низким гортанным карканьем. Рек села ей на плечо и аккуратно ущипнула за волосы. Воронов больше не сбивала с толку ее маскировка.
– Приветствую вас, мои маленькие стражи, – с поклоном сказала Ренн. – Рада, что вы понимаете, что я – это все еще я. Прошу, не улетайте снова надолго.
* * *
Туман пришел без предупреждения, он накрыл Ренн, когда она плыла на север. Иногда он был таким густым, что Ренн не видела носа каноэ.
А когда туман рассеялся, Ренн даже испугалась, обнаружив, как далеко уплыла от берега. Она попыталась развернуть каноэ, но течение не позволяло этого сделать. Вода здесь была бледно-зеленой и гладкой, совсем не такой, как неспокойная и синяя, что осталась позади, и она тащила каноэ в Море.
– Не пытайся с ним бороться! – крикнул чей-то голос. – Плыви вдоль берега, и все будет хорошо!
Ренн послушалась и спустя некоторое время увидела сквозь белую пелену охотника в длинной серой лодке.
– Еще немного, ты почти выплыла! – крикнул охотник.
Он оказался прав. Чувствуя себя глупо, Ренн прокричала в ответ слова благодарности. В племени Кита ее учили, как выплывать из отбойного течения.
– Не могу поверить, что забыла, что надо делать!
Охотник подплыл ближе, откинул капюшон и улыбнулся:
– Думаю, в Лесу отбойное течение не часто встречается.
Он был примерно одних лет с Ренн и удивительно красив: обветренное загорелое лицо, яркие голубые глаза, длинные, до плеч, светлые волосы заплетены во множество косичек. Татуировка племени – две тонкие черные полоски от уголков рта до подбородка.
Сохраняя дистанцию, что было признаком уважения, охотник поднял открытую ладонь.
– Я Наигинн из племени Нарвала. По твоей речи я понял, что ты с Дальнего Юга. А тебя как называть?
– Я Реу из племени Морского Орла, – немного поколебавшись, ответила Ренн и с облегчением почувствовала, что ее душа-имя в безопасности – внутри она все еще Ренн из племени Ворона.
Глава 6
Торак свернул, чтобы не столкнуться с куском темного льда, и Волк чуть не свалился за борт. Тогда Торак зарычал, чтобы Волк не дергался, но тот его как будто не слышал, сидел с выпученными глазами и часто дышал.
Торак, чтобы успокоить друга, сладко потянулся и зевнул. Не сработало. Ему потребовалось немало усилий, чтобы уговорить Волка залезть в каноэ. Волк поддался на уговоры, но
