Дочь молнии - Мэри Херберт

Здесь любили охотиться и Гелдрин, и Дангари, а так как у Габрии не было ни малейшего желания с ними встречаться, они с Нэрой держались ближе к востоку, у подножия гор Дархорн.

Путь этот был знаком Габрии. Странно было ехать по дороге, по которой они совершали этот же путь почти год назад. Горы и холмы почти не изменились: холодные, серо-коричневые, местами запорошенные снегом. Но сама Габрия стала другой. Она чувствовала себя старше и мудрее, она больше не была неопытной девочкой. Война и занятия магией изменили ее.

Опыт, приобретенный ею, не смог стереть страшных воспоминаний. Чем ближе были они к Корин Трелд, тем беспокойнее становилась Габрия. Тот ужасный день, когда она нашла семью убитой, а дом разрушенным, врезался в ее память раз и навсегда. Раньше она думала, что когда-нибудь потом сможет спокойно вспоминать все это, но пережитое горе и ужас переполняли ее мозг, как кипящий поток.

Габрия пыталась бороться с охватившим ее смятением, забывая о том, что Нэре нужен отдых. Однако хуннули не была утомлена непрерывным движением, она все больше беспокоилась о своем седоке. Было очевидно, что Габрия слишком глубоко ушла в себя. Ей стало все равно, что будет с ними обоими.

На третий день путешествия Нэра взобралась на холм и, спустившись вниз, остановилась у края мутной, наполовину замерзшей лужи.

«Ты помнишь это место?»

Габрия пристально посмотрела на темную воду.

— Я очень хорошо это помню, шрамы на моих ладонях еще свежи. — Она провела ладонью по шее Нэры. — Такая небольшая плата за услугу, оказанную другу.

Они одновременно подняли головы и посмотрели на вершину ближнего холма. Наверху все еще был виден небольшой холмик камней. Там Габрия похоронила первого жеребенка Нэры.

Габрия натолкнулась на хуннули, попавшую, как в ловушку, в илистую лужу и пытавшуюся отбиться от целой стаи волков. Габрия разогнала хищников и потратила несколько дней, чтобы вытащить беременную кобылицу из цепко державшей ее лужи. У Габрии не было ничего, кроме собственных рук. Но она справилась. Потом она пыталась спасти и жеребенка, но он умер, не успев родиться. Габрия похоронила его меж камней.

Вспомнив о жеребенке, Габрия подумала о нынешнем состоянии Нэры. Та была уже почти на девятом месяце беременности. Краска стыда залила ее лицо, рука погладила шелковистую шею лошади.

— Прости меня, — сказала Габрия мягко.

«Не нужно извиняться», — ответила Нэра.

— Давай останемся на ночь здесь, — предложила девушка.

Нэра наклонила голову и посмотрела на нее своими умными глазами:

«Еще есть несколько часов до захода солнца. Мы можем поспеть в Корин Трелд к ночи».

Габрия покачала головой:

— Нам нужно хорошенько отдохнуть. И кроме того, я бы хотела въехать в Корин Трелд при свете дня.

Они устроили нечто вроде шалаша в одной из неглубоких расщелин. Нэра щипала траву в то время, как Габрия развела небольшой костер, поужинала и растянулась на шкурах. Небо было свинцово-серым, тяжелый плотный воздух дышал снегом, поэтому стемнело быстро. Габрия закрыла глаза и попыталась уснуть.

Она очень устала, а завтра опять будет тяжелый день. Но ее мысли не давали ей покоя. Память вновь возвращалась к реальности убийства, и Габрия снова представляла себе гигантское кладбище. Что найдет она завтра? Была ли ее семья погребена с надлежащими почестями, или их тела так и остались лежать, постепенно превращаясь в пыль? Она ворочалась и никак не могла успокоиться, пока воображение перебирало картины одну за другой, смешивая все в одно целое. Зрению ее представлялись образы со смутными лицами, которые она едва могла вспомнить, и с голосами, которые смерть заставила умолкнуть.

Нэра расположилась у отвесной каменной стены. В глазах кобылицы отражалось пламя костра; они сверкали в темноте, как два бриллианта.

Габрия вспоминала, как год назад она вот так же лежала в темноте без сна, всю ночь глядя в испуганные глаза дикой лошади и думала, что же будет с ними обоими. Она и не представляла тогда, какие невероятные события последуют за тем. А сейчас она и Нэра возвращались к тому месту, откуда началась цепь событий.

Габрия приподнялась и села. Нет, это не совсем верно. Цепь началась с Медба и его жадности, и даже раньше, с того поколения людей, которое усердно искореняло магию. Она, эта цепь, вела ко времени Уничтожения Магии и далее ко времени расцвета колдовства в Мой Туре, к Матре, который составил свою великую книгу, к самым первым и робким опытам в магии, ко времени Валериана, воина-героя, первым использовавшего чары для уничтожения злой силы юга. Габрия была лишь крохотным звеном в этой цепи событий, которые начались столетия назад и будут продолжаться долгое время после ее смерти.

Девушка улыбнулась. Ее тревоги и сомнения были просто одной из нитей, связывающей историю клана и события человеческой жизни. Ее воспаленное воображение ничем не могло помочь городу и ее вымершему клану. Что произошло, то произошло. Ей так или иначе придется подождать до утра, чтобы ее опасения подтвердились или не подтвердились. Она снова легла, натянула плащ до подбородка и дала мыслям улечься. Вскоре спокойный сон без сновидений овладел ею.

Когда Габрия проснулась, шел снег. Это был не снегопад, а легкий, сыпучий дождь из снежинок, ложившихся узором на черную спину Нэры и припудривающих землю белой пылью. Габрия отряхнула свои вещи от снега, наскоро перекусила и вскочила в седло.

Они покинули свое пристанище, не оглядываясь, и медленной рысью направились к северу сквозь падающий снег. Корин Трелд был уже недалеко, и Габрия не хотела пропустить его за стеной снега.

К счастью, снежный дождь длился недолго. Перед наступлением полдня, когда Нэра была уже почти у цели, снег кончился и тучи стали рассеиваться.

Сердце Габрии учащенно забилось…

— Это совсем близко, — прошептала она. — Только обогнуть вон тот ручей и взобраться на вершину холма.

Нэра перешла на галоп. Она спустилась с горы, одним махом перепрыгнула поток, и не делая ни шагу в сторону, достигла пологого откоса холма.

Солнце вдруг прорвалось сквозь тучи, и его лучи достигли земли. Хуннули остановилась на вершине холма.

Затаив дыхание, Габрия подумала, а то ли это место? Все было подобно тому, что она помнила: широкий луг был окружен деревьями с двух сторон, позади простирались темные горы, маленький ручеек журчал меж камней, все те же деревья, где так любили играть дети.

Внезапно боль пронзила Габрию: это был тот самый луг, она не узнала его, потому что странен он был пустым и безлюдным вместо прежнего, оживленного и цветущего.