Заморозь мне «Маргариту» - Лорен Хендерсон

Салли испуганно сунул мне в руки сварочный аппарат. Я положила его в другую сумку.

– Не уверенный, – пробормотал он, – что буду часто приходи к тебе в мастерская.

– Как хочешь. Не сомневаюсь, все эти твои «доступные мальчики» будут висеть у меня над душой и давать якобы полезные советы. Как в гимнастическом зале.

– Гимназическом зале?

– Понимаешь, мужчины просто не могут спокойно смотреть, как женщина возится с техникой. Если, конечно, это не миксер, которым мужики не умеют пользоваться, а потому постоянно просят о помощи. Умора.

Я открыла дверь и поволокла мешки по лестнице. Моя студия располагается неподалеку от Холлоуэй[26], в пристройке гигантского склада. В этом глухом переулке больше нет зданий – только тянутся один за другим полуразрушенные промышленные комплексы. Естественно, я жила здесь полулегально – помещение формально не являлось жилым. Но, говоря словами ночного сторожа склада, «кому какое, на фиг, дело». Он и сам, по сути, жил в своей крохотной уютной сторожке – завел раскладушку, плитку, электрообогреватель и жирную кошку Ширли.

Салли семенил следом с самым легким мешком – в нем лежали лишь противогаз и рабочая одежда, – беспрестанно спотыкаясь и жалуясь на неподъемную ношу. Не удивительно, что он не понял, о чем речь, когда я упомянула гимнастический зал.

Машина, красный раздолбанный «форд-эскорт», отлично смотревшийся среди окрестных убогих строений, давным-давно не соответствовал никаким требованиям Министерства транспорта. И все же, на радость Салли, мой драндулет был вполне дееспособен. Правда, чтобы переключиться на третью скорость, приходилось выполнять замысловатый маневр, всякий раз рискуя сломать запястье. Я давно уже приноровилась делать это автоматически, но Салли, увидев мои странные телодвижения, от страха так и вжался в сиденье. К счастью для его утонченной натуры, не говоря уже о здоровье драндулета, театр находился всего в четверти часа езды от моего жилища, в непримечательном глухом переулке возле Кингс-Кросс – достаточно близко к Эйнджел, чтобы риэлторы могли утверждать, будто это – Ислингтон[27].

Я вихрем пролетела по Пентонвилл-роуд. В магнитофоне крутилась моя любимая на тот день кассета – трэш-металлические вопли вперемежку со слезливыми песенками. Эта музыка куда больше подходила для того, чтобы носиться на гигантском грузовике по американским дорогам, нежели ползать по узким лондонским переулкам. Солнце шпарило вовсю. Салли жевал шоколадные круассаны. Из динамиков орали простые американские парни: «Я лишь ЛОМАНЫЙ ГРОШ! Ты меня не ПОДБЕРЕШЬ! Ты должна была ЗНАТЬ, что мне нельзя ДОВЕРЯТЬ. Брось меня! Брось меня! Брось меня!» Словом, я была счастлива как никогда.

Салли был оскорблен. Я знала, что он предпочитает слушать, как изящные темнокожие красотки с идеально наложенной губной помадой поют банальности в столь восхитительной гармонии, что не сразу понимаешь: весь текст состоит из двух коротеньких, тупых, бесконечно повторяющихся фраз – «Не уходи, когда я плачу. Ведь я люблю тебя, мой мальчик». На обложках своих альбомов красотки в первую очередь непременно благодарят Бога («Ты – источник всей любви!»). Они обязательно выпрямляют себе кучеряшки, у них идеальные фигурки куколок Барби, а поют за них наверняка жирные задастые продюсеры.

Так или иначе, мой трэш Салли не нравился. Маловероятно, что он станет часто заглядывать в мой театральный подвал.

– Рано или поздно я найду тебя, найду, найду, найду, найду, найду, – угрожала Дебби Харри[28], когда мы подъезжали к театру.

Салли немного оживился, услышав женский голос. Я вытащила кассету и сунула ее в карман.

Старший плотник Баз курил самокрутку, прислонившись к стене у служебного входа, и блаженно щурился на солнце.

– Все в порядке? – дружески спросил он, когда я выпрыгнула из машины. – Помощь не нужна?

Салли испарился под каким-то неубедительным предлогом, а мы с Базом поволокли мешки через узкий проход, потом по коридорам и застеленным линолеумом лестницам в подвал. Позавчера я уже была здесь, и между нами произошло стандартное разбирательство – кто тут круче и знаю ли я, что делаю. Все как полагается: мы с Базом подбоченились, пошире расставили ноги и уставились друг на друга. Баз устроил мне допрос с пристрастием, выясняя мои познания в области плотницкого искусства. При этом он безостановочно курил свои самокрутки, из которых табак сыпался, как фарш из китайского блинчика. К счастью, я выдержала экзамен, и мы заключили союз. Быстро уладив формальности, Баз не только согласился отгородить для меня просторное помещение рядом со столярной мастерской, где имелась куча розеток, но и предложил услуги своего помощника – долговязого прыщавого малого. Примерно так же римский патриций мог бы одолжить кому-нибудь своего раба. («Ты можешь просить Секстуса, если нужно что-то принести. Он не бог весть что – получил в нагрузку, вся партия обошлась в шесть сестерциев, – но старательный, в этом ему отказать не могу. Если начнет выкобениваться, скажи мне – я его приструню».)

Когда мы затащили в мастерскую мое барахло, из подсобки показался «Секстус». Высокий, тощий, точь-в-точь разлагающийся труп, он выглядел так, словно все утро нюхал клей. Правда, голос у него был совершенно нормальный.

– А вот и Лерчи, – сказал Баз. – Принеси нам с Сэм чаю, ладно, Лерчи?

Надо заметить, что этот несчастный юнец и впрямь напоминал дворецкого семейки Аддамс[29]. Я вставила в розетку вилку магнитофона и сунула в него кассету.

«Я хочу парня… классного парня, крутого парня! – завизжали «Гоу-Гоуз». – Я ищу парня, настоящего парня, крепкого парня – я хочу, чтобы он раздавил меня своими башмаками!»

– Ну, то есть, в смысле, ништяк, – очень членораздельно произнес Лерч, доставляя из кухни две чашки чаю. – Кто это?

– «Гоу-Гоуз», – ответила я и, заметив, что ему это мало о чем говорит, добавила: – Белинда Карлайл[30].

– Белинда Карлайл?! – изумился он, разинув рот, но не выронив чашек.

«Дайте мне ковбоя! – визжала Белинда. – Я начинаю охоту на тебя, Джеронимо!»

– Очень мило, Лерчи, – сказал Баз, передавая мне чашку. – Конечно, это не совсем «Рай на Земле», а? Вот характерный пример современной молодежи. – Он ткнул пальцем в своего работника. – Туп, как брусок два на четыре. Будем надеяться, что своим присутствием, Сэм, ты хоть немножко расширишь его музыкальные познания.

Пока мы пили чай, Баз рассказывал, как идет закупка материалов, список которых я ему вручила накануне.

– Послезавтра все должны привезти. Я позвоню, и можно будет приступать.