Ликвидатор паханов - Владимир Колычев

– Тихо, дядя, – гробовым голосом предупредил Толик.

Солдатскую шапку он уже снял. Сейчас на нем была вязаная шапочка «ночь», натянутая до подбородка. Вырезы только для глаз.

Он затолкал побледневшего прапорщика в дежурку.

– Где помощник?

– Там, – в испуге тот кивнул на дверь в закуток.

За спиной появился Максим. Он слышал разговор. Его лицо тоже скрывала маска. Он без слов отодвинул прапора в сторону, открыл дверь в комнату отдыха и нейтрализовал дневального. Все, теперь порядок.

– Жить хочешь? – спросил Толик и для убедительности передернул затвор.

– Да, – пробормотал прапор.

– Тогда вскрывай бокс. Танк нам нужен. И чтобы на ходу.

Наступил самый ответственный момент. Если прапор полезет в бутылку, начнет строить из себя Александра Матросова, тогда им придется ой как плохо. Но вояка решил, что его и в самом деле могут грохнуть. Долго упрашивать его не пришлось.

Вся дежурная служба бригады и караул были подняты по тревоге, но все внимание – на автопарк. Там произошел инцидент. О танковом парке забыли напрочь. На то и был расчет. И он оправдался. По логике вещей охрану парка нужно было усилить. Но Толику хорошо была известна логика военных, поднятых по тревоге ночью. Наспех во всем разобраться, вовремя доложить куда следует. Все остальное потом. К этому времени танк будет уже далеко.

Прапорщик явно дорожил своей шкурой. Открыл бокс, сам завел танк, уступил место Максу. Толик открыл выездные ворота.

Макс прогрел машину, выкатил ее из бокса и спокойно выехал за территорию части. К этому времени прапор уже лежал в своей дежурке. Минут на десять вырубил его Толик. Больше не надо. Все равно о пропаже вот-вот узнают.

Он скинул с себя тулуп, забрал с собой автомат, быстро закрыл за собой ворота, подбежал к боевой машине и забрался в нее.

– Два танкиста, два веселых друга! – заорал он в возбуждении, когда танк набрал полный ход.

Да, они настоящие диверсанты. Не зря их два года гоняли как сидоровых коз.

Макс уверенно вел машину. Управление «Т-70» входило в курс их боевой подготовки. Да что там наши машины, их и натовские танки водить учили.

В танке отсутствовал боекомплект, пулемет. Но Фюреру все равно писец.

Позавчера и вчера Марина была в постели не очень. Фюреру тем не менее с ней было хорошо. И так он ее и этак. Но инициативы с ее стороны почти никакой. Трахай, дескать, а я в потолок погляжу. Сегодня она загорелась, как будто сатана в нее вселился. Такое вытворяла! Если так и дальше пойдет, то он уж точно изменять ей ни с кем не будет.

Фюрер – мужчина здоровый, только вот, если честно, с потенцией у него что-то не очень. Больше одного раза ни-ни. А вот с Мариной у него и по три раза получалось. Кончит, заставит ее к окну подойти, нагнуться, выставить на обозрение свой роскошный зад. Ядерная картинка получается. «Болт» сам в «гайку» просится. Только Марине стыдно. Она прячет лицо за занавеской. Ничего, пусть посмотрит в ночь. Долго смотреть у нее не получается. Минута, две – и он снова зовет ее к себе.

Сегодня она заводила его аж целых пять раз. Таски такие, охренеть можно. И сама измочалилась, и его измотала. Даже в душ пойти времени не было. Как откинулась на спину, так и заснула. Он только на бок ее повернул да простыней накрыл. Пусть поспит. А утречком он еще палочку ей поставит. Ох и женщина!

Марина не любила, когда он курит в постели. И он, как ни странно, не курил. Но сейчас она спит, можно и курнуть. На душе-то как хорошо!

Фюрер достал сигарету, щелкнул зажигалкой. И вдруг услышал со стороны озера подозрительный шум. Погоди, да ведь это рев мотора.

Он подошел к окну, отдернул в сторону занавеску. У него на глазах въездные ворота с грохотом слетели с петель. По бетонированной полосе дороги прямо на дом медленно катил боевой танк. С ума сойти! Остановился, грозно повел орудием, снова тронулся с места и двинулся прямо на его окно.

Дальше Фюрер это кино смотреть не стал. Он пулей выскочил из комнаты. Не дай бог, сюда въедет танк!

О Марине он даже и не думал. Каждый за себя.

Максим подогнал танк вплотную к зарешеченному окну. Открыл люк водителя-механика, высунулся через него, накинул стальные тросы на оконную раму и на решетку. Снова сел за рычаги, дал задний ход. Рама и решетка вырвались с мясом.

И снова танк вплотную подошел к окну. Башня была развернута в сторону входных дверей. Толик держал автомат в пулеметном гнезде. Тра-та-та!

– Получили, гады? Теперь будут знать!

– Что там? – спросил Максим, натягивая шапочку.

Он уже был готов покинуть танк и пробраться в дом.

– Да охранники, бляха, из норы своей высунулись. Я этих крыс, блин, обратно загнал.

– Держи их на прицеле.

– Да без базара.

– Верхний люк откинь, и за рычаги.

Что сказал Толик в ответ, Максим не слышал. Он через оконный проем уже впрыгивал в комнату.

Марина полулежала на постели и с ужасом смотрела на него. Кроме нее, здесь никого не было. Значит, она ночует одна.

– Тише, Маша, я Дубровский, – весело сказал он, открывая лицо.

– Макс? – удивленно воскликнула она.

– Где Фюрер?

Она обвела взглядом комнату, как будто Фюрер мог быть именно здесь.

– Не знаю, – пожала она плечами.

– Ладно, трали-вали потом! Мы с Толиком за тобой.

Максим схватил ее за руку и сдернул с постели. Да она голая. Одежда лежала рядом. Он и ее загреб в охапку. Марина потянула за собой простыню. На ходу завернулась в нее.

Он вытащил ее через окно на броню машины, помог влезть на башню.

– Давай пролазь, – показал он на открытый люк.

Она послушно забралась в машину. Хотя, похоже, ей вовсе этого не хотелось. Вслед за ней пролез и он. И вовремя. Едва захлопнулся люк, как по броне зацокали пули. Расшевелилась наконец охрана.

Толик сидел за рычагами.

– Давай жми! – крикнул Максим, устраивая Марину поудобнее.

Но тот и сам знал, что нужно делать. Надо как можно скорее отсюда убираться. Вдруг у охранников РПГ найдется?

Все обошлось. Гранатомета у охраны не было. Танк беспрепятственно вырвался на оперативный простор.

Толик о чем-то весело рассказывал, но к ним не оборачивался. Все внимание на дорогу. Иначе беда. Марина слушала Толика, Максим ее как будто бы и не интересовал. И он тоже делал вид, что не замечает ее.

Через полчаса были на месте.

Все втроем они покинули танк. Оставили в нем автомат. Меньше проблем будет. Метрах в двадцати от боевой машины стояла в укрытии «Нива». Они пересели в нее и взяли курс на город. Танк остался стоять посреди дороги с включенным прожектором. Они уже проехали с километр, как навстречу им проехал военный грузовик. Ну все, считай, нашли пропажу.

Машину вел Толик. Максим сидел рядом с ним, Марина сзади. До города минут пятнадцать езды.

Они подъехали к пятиэтажному дому, где жили Марина с мужем.

– Ну все, вот ты и дома, – весело изрек Толик, открывая дверь.

Он выбрался из машины и помог выбраться Марине.

– Макс, я сейчас. Ты побудь в машине.

Они с Мариной скрылись в подъезде.

– Лихо вы, – сказала Марина, поднимаясь на третий этаж. – Самого Фюрера с носом оставили.

Особой радости в ее голосе не чувствовалось. Странно. От бандитов ее избавили, к мужу в упаковке доставили, а она не рада. Может, просто устала?

Толик остановился перед массивной бронированной дверью. Позвонил. Никто не открывал. Он позвонил еще. Результат тот же. Но Олег должен быть дома.

На всякий случай Олег дал ему запасные ключи от квартиры. И этот «всякий случай», видимо, настал. У Марины ключей не было. Они остались в доме у Фюрера, урода этого долбаного.

Толик открыл внешнюю и внутреннюю двери, пропустил вперед Марину. Она направилась в зал. Он шагнул на кухню: знал, что в холодильнике у Олега всегда есть «чекушка». На грудь принять сейчас в самый раз. Боевые сто граммов.

Марина вошла на кухню, бледная как смерть. Руки трясутся. Глаза как чайные блюдца, того и гляди, на пол вывалятся.

– Что такое? – Толик почувствовал неладное.

– Там, – еле выдавила она и рукой показала куда-то в глубь квартиры.

Толик обошел ее и двинулся в зал. Она пошла за ним.

На крюке вместо люстры висел Олег. Толику стало не по себе, но он нашел в себе силы подойти к висельнику, взять его за руку. Рука холодная – все, не жилец он на этом свете. Ну какого хрена он в петлю полез?..

– Это я во всем виновата, – услышал он за спиной голос Марины.

Она невидяще смотрела на покойного мужа. Глаза ее безумно блестели.

– В чем ты виновата?

– Фюрер жениться на мне хочет. Я не хотела, чтобы он меня изнасиловал. Поэтому я согласилась, – на одной ровной интонации проговорила она. – Вот, значит, как он избавился от Олега.

Она замолчала, села на диван и превратилась в каменное изваяние.

– Ты думаешь, это Фюрер?

Схитрила, называется. Неужели Фюрер всерьез решил жениться на ней? А почему бы и нет?