S-T-I-K-S. Пройти через туман 4 (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович

10. Бой

На середине пути к вершине сопки я нос к носу столкнулся с укрывшимся за БМП внешником в герметичном костюме. Пока тот оторопело пялился на выросшего словно из-под земли кваза, сунул ему прикладом в панорамное стекло шлема, что только опрокинуло и шокировало его, а не нанесло какой-нибудь ощутимый вред. Я несколько раз выстрелил в распростёртое тело. В это время мимо меня с диким криком промчался Медведь со своим «Маузером» наперевес. Отбросив опустевший бубен, пустился следом за крестником. На бегу вбил в «Сайгу» магазин на двадцать патронов и остановился. Такой подставы ожидать было сложно. Миномёт был расположен на платформе, а платформа в кузове военного грузовика! Грузовика, который от нас довольно шустро удалялся. Видимо, миномётчики смекнули, что к чему, и решили, что лучше бы им от нас убраться подальше. Тридцать метров, определил я на глаз. Для моего Дара не предел, и я ударил молнией.

Вошедший в раж Медведь бросился за уезжающей машиной. Мало того, он на ходу ещё умудрялся стрелять. Адреналин полностью изменил полярность эмоций моего крестника. Я не стал его останавливать, а просто потянулся к своему Дару, отстранённо наблюдая, как внешники устанавливают крупнокалиберный пулемёт на станину.

Разгильдяи… До боевого выезда этим надо было заниматься. Сейчас накажу вас за вашу расхлябанность, ребятки! Совсем расслабились, привыкли работать по ополченцам с закрытых позиций.

Я выставил перед собой указательный палец, словно пистолет и, прицелившись, выстрелил. Треснул одиночный электрический разряд, прокатившись эхом над тундрой. В глазах потемнело от ослепительной вспышки, а когда через секунду зрение вернулось, увидел, что убил только пулемётчика, вывалившегося из кузова вместе с пулемётом.

Попадавшие на дно кузова бойцы неприятеля, начали приходить в себя, и первый, кто высунулся, взял меня на прицел. Он выстрелил, но ствол дёрнуло. Пуля просвистела в метре от меня.

— Карачун тебе, мазила! — осклабился я и указал пальцем на него.

Треснула молния, когда глаза пришли в норму, я обнаружил второе тело, вывалившееся из грузовика. Третий раз я уже пустил молнию почти без паузы. На этот раз удачно. Боекомплект к миномёту детонировал, а я запоздало подумал, что можно было попытаться их захватить. Изнутри кольнула острая игла запоздалого сожаления. Из состояния саморефлексии меня вывел крик Медведя.

Я не сразу осознал, что он там кричит из-за обилия английских слов, но понял его пантомиму. Мой крестник указывал пальцем в небо.

Я задрал голову и рассмотрел хищную стремительную тень беспилотного летательного аппарата, закладывающего в небе над нашей разгромленной колонной крутой вираж. Фюзеляж вытянутый, плоскости смещены к хвосту. Геометрия крыла обратная, но слабовыраженная. Если бы у меня была задача объяснить на пальцах, как выглядит этот ударный беспилотник, то сказал бы — как перевёрнутый крест, естественно, христианский, а не какой-нибудь кельтский. Как я понял, что аппарат ударный? Да просто всё. На открытой подвеске под крыльями размещены шесть ракет. БПЛА словно нарочито медленно совершал манёвр захода на цель, будто бы давая себя рассмотреть во всех деталях и дать прочувствовать жертвам неминуемый и неотвратимый конец прежде, чем безнаказанно отбомбиться и скрыться за низкой облачностью.

Догнавший нас Вождь и Медведь открыли огонь из стрелкового оружия. Я тоже прицелился, не из оружия, а указательным пальцем.

— Закройте глаза! — приказал я.

Долбанула молния, в воздухе ощутимо запахло озоном. Но как только я снова стал видеть, стало ясно — промахнулся. Матюгнувшись, снова прицелился и метнул молнию. И снова промазал! Ну почему с таким мощным боевым Даром не подвезли прибор самонаведения? Одной молнии беспилотнику наверняка хватило бы. Так… Стоп!

В лагере я прокачал Дар, но, похоже, это сказалось на работе моих мозгов не лучшим образом. Закрыл глаза, сосредоточился и через несколько секунд ощутил электронику, которой небольшой БПЛА был буквально нафарширован. Уже знакомое ощущение невидимой упругой волны накрыло меня. Внутреннее чувство подсказало, что все узлы электроники беспилотника разом отключились. Я открыл глаза, утёр ладонью крупные капли холодного пота, заливавшие их и уселся на том же самом месте, где стоял. Голова раскалывалась от боли, тело покрылось ледяной испариной, меня бил тремор. Я всё.

Если появится ещё один БМП или беспилотник, нам хана. Да что там! Даже мальчишка с рогаткой мне в таком состоянии опасен, задумай он против меня что-нибудь плохое. Открутить крышку никак не получалось. Руки дрожали, в глазах стремительно темнело. Скорей всего, будь я один, упал бы в обморок, но рядом присел Вождь и протянул мне полулитровую пластиковую бутылку с живуном. Я надолго припал к горлышку, восстанавливая свой споровый баланс.

— Дайте мне минут десять, парни…

Улёгся прямо на мох, кто-то подложил мне под голову рюкзак, наверное, Вождь. Медведь никак не мог успокоиться и усесться. Он то и дело вскакивал, оглядывался настороженно. Садился, снова вскакивал. Видел я такое… Потом просто рухнет без сил. Надо добраться до населённых мест до этого. Надо…

Человек такое существо, которому свойственно уставать от чего угодно. В перечень входят и самые любимые занятия. Даже такие милые сердцу как война. Меня вырубило наглухо. Потух так резко, словно пробки выкрутили. Просто в какой-то момент ни на что не осталось сил. Забытьё забрало меня полностью и без остатка.

Я открыл глаза и первое, что увидел — низкое хмурое серое небо. Вокруг происходил какой-то нездоровый движняк. Болело всё. Вставать и принимать хотя бы какое-то участие в активности не хотелось категорически.

— Надо похоронить убитых!

С ясно читаемыми начальственными нотками произнёс мужской голос. Я узнал Габриэля Брауна, старшего у американцев.

— Хороните, — флегматично ответил Вождь, — Мы вам не мешаем.

— Помогите нам…

— Нет, — также флегматично ответил индеец, — Мы не будем тратить энергию на это. Да и не принято тут это.

— Тут, — включил дурака Браун, — Где тут?

— В Улье.

— Ну и что, — не согласился Габриэль, — Так принято у нас. У людей. Мы переместились в другой мир, но остались людьми.

— Мы не поможем с копанием ям, — флегматично сказал Вождь, — Если вы этим займётесь, мы не будем вас ждать, а пойдём дальше сразу, как очнётся Орк.

— Русский? — пренебрежительно выплюнул Браун.

— Русский уже очнулся, — подтвердил я, вставая с кряхтением, как старый дед, — Нельзя нам тут. Нашумели мы очень. Нужно двигаться дальше как можно быстрей.

— Поделитесь хотя бы оружием…

— Всё собрали? — посмотрел я на Медведя.

Тот кивнул и показал на солидную кучу стрелковки, среди которой выделялся пулемёт.

— Хорошо, — кивнул я, — Гаврила Коричневый… Вот с какой радости? Почему мы должны делиться? Что-то я не заметил, чтобы кто-то воевал с внешниками, кроме нас троих.

— Если вы собираетесь нас бросить, то должны нам дать хотя бы возможность себя защитить! — выпалил он.

Я придвинулся к политику вплотную.

— Не должен я тебе ничего, янки, — процедил я, — Вот у тебя на плече винтовка висит, что-то я не слышал ни единого выстрела из неё во время боя.

— Мы не бросаем никого, — флегматично сообщил Вождь, — Это вы не собираетесь с нами идти. Оставаться на месте опасно. Кроме того, что могут на шум собраться заражённые, внешники могут прислать беспилотник проверить, что тут произошло.

Я подавил острое желание дать Габриэлю по морде и спросил у Медведя:

— Много раненых? Что будем делать с ними?

Но Брауна было не остановить:

— Лекарств нет! Перевязочных материалов нет! Транспорта…

Я осклабился:

— Дай угадаю… Нет?

— Нет!

— И что ты предлагаешь?

— Кто встанет, тот пойдёт с нами дальше, а кто не встанет…

Я с интересом смотрел на бывшего мэра.

— Мы не сможем нести раненых на себе. Пусть сами позаботятся о себе.