Адвокат шайтана - Максим Кисловский

Расплатившись с музыкантами, злой и растерянный, я поехал к себе домой, где, уже будучи пьяным (по дороге я выпил чекушку коньяка, закусив шоколадкой), опять предпринял тщетную попытку дозвониться до Насти. Странно…

Лишь утром мне удалось услышать её сонный голос в телефонной трубке, когда я позвонил ей домой. С её слов, оказывается, она «так устала вчера, что, придя домой, сразу уснула».

— Я даже не слышала, что ты мне звонил… — зевая, отвечала Настя.

В тот момент, когда я хотел выплеснуть на неё свою злобу за сорванный вчера «концерт», я услышал в трубке посторонний голос. Мужской…

— Подожди, — сказала Настя и отложила телефонную трубку, оглушив меня раздавшимся в ней стуком о какой-то твёрдый предмет.

Через минуту она продолжила со мной разговор как ни в чём не бывало.

— Что за ночной гость? — обескураженно спросил я.

— Какой ещё гость? — возмутилась Настя. — Это мой водитель. Я же тебе говорила, что я ещё пока плохо вожу машину.

— Водитель должен сидеть в машине у подъезда, а не…

— Он зашёл ко мне, чтобы залить воды в бачок стеклоочистителя, — перебила меня Настя.

Несмотря на эти правдоподобные «отмазки», ситуация всё же требовала объяснений. Я предложил ей встретиться на Кузнецком мосту в семь вечера. Она согласилась.

К назначенному времени я отправился на разборку со своей пассией. По дороге я попытался спокойно обдумать план своего поведения при встрече с ней, но мысли, как непоседливые пчёлы, витали в голове, жужжа под шум электромотора и стук колёс метропоезда. Перебрав десятки способов выведать у Насти правду — психологических методов скрытого допроса, известных мне из институтского курса по следственно-оперативной тактике, — о её отношениях с «драйвером», я понял, что ни один из них не пригоден в качестве безупречного детектора лжи. Каждый из вариантов допускал высокий процент погрешности. Выйдя из метро, я разогнал этот рой негодных мыслей и решил действовать по обстоятельствам.

Недалеко от выхода станции метрополитена в подвальном помещении здания под низкими кирпичными сводами располагался ресторан, уличная вывеска которого призывала прохожих отведать блюда настоящей немецкой кухни и пиво из Баварии.

«Насте это должно понравиться, — решил я, вспомнив о её немецких предках. — И пиво она любит».

Заняв столик, я позвонил Насте и сообщил координаты своего места ожидания. Ждать пришлось долго — больше часа. За это время я, не спеша, выпил водки, закусил и расслабился. За другими столами ресторанного зала сидели по двое и более — дамы и их ухажёры, деловые партнёры и шумные кучки жизнерадостной молодежи. Лишь только за одним столиком сидел одинокий человек в синем джемпере с грустной и далёкой от этих людей улыбкой — это был я. В бессмысленных воспоминаниях прошлого улетучивались, как сигаретный дым, минуты ожидания, в одну из которых непонятно почему из памяти всплыло восхитившее меня в студенческие годы правило из Ясы Чингисхана[4]— строгий запрет кому-либо принимать пищу в присутствии людей, не поделившись с ними. Нарушение этого запрета неминуемо влекло смертную казнь. Эта же мера грозила и тем, кто начал есть раньше, чем пришли к застолью остальные участники трапезы.

«Пока Настю дождёшься, можно в голодный обморок упасть! — начал я оправдываться перед монгольской стражей, схватившей меня за это преступление во время моего исторического путешествия, — она всё время опаздывает. Я однажды полтора часа прождал её на морозе…». Но суровые азиаты были непреклонны. К тому же, они не понимали по-русски. Уже когда я, связанный по рукам и ногам, должен был быть брошен палачом через колено и оставлен со сломанным позвоночником мучительно умирать в бескрайней степи, появилась Настя. Заметив её, воины Чингисхана, со свистом пригрозив мне кривыми саблями, исчезли. Небо шокирующей Азии свернулось в точку на потолке.

— Приветик. Давно ждёшь? — усаживаясь за столик, спросила Настя. В ярко-оранжевой блузке с пышными, многослойными кружевами она была похожа на пушистую гусеницу.

— С незапамятных времён.

— Это просто шоу Бени Хилла! — вместо извинения Настя начала с напущенным негодованием рассказывать о причине столь длительной задержки: — Представляешь, я два часа проторчала с клиентосами в нотариальной конторе, чтобы удостоверить документы. Дождались, зашли, а эта противная тётка говорит: «Вы, товарищ адвокат, неправильно их составили. Я только свои образцы удостоверяю». Понятно, деньги вымогала. Спорить бесполезно. Искать другого нотариуса? Так там то же самое. Пришлось соглашаться на её дебильный проект. Пока помощницы впечатывали фамилии и реквизиты, ушёл ещё час. С этими нотариусами вообще беда — их мало, вот народ и готов им втридорога платить, чтобы не стоять в очередях, чтобы без задержек, без волокиты. А нотариусы, конечно, борзеют. Ставят свои условия.

Да, это правда. Отечественный нотариат до начала девяностых представлял собой женское сообщество калек, недоучек и неудачниц, которым не суждено было занять почётное место в органах советской юстиции. Однако, когда страну захлестнула волна приватизации, потребность в разного рода нотариальных услугах резко возросла. В захолустные нотариальные конторы выстроились очереди, и, чтобы туда никогда не заросла народная тропа, в законодательство о нотариате вкралась безобидная, на первый взгляд, норма о том, что численность нотариусов в том или ином регионе определяется по согласованию нотариусов с местными органами юстиции, т. е. были введены квоты. Итогом таких «согласований» стал банальный коррумпированный сговор — нотариусов оказалось слишком мало для населения. Так, на ровном месте появилась проблема искусственного дефицита нотариальных услуг. Попасть в кабинет нотариуса стало также проблематично, как и в кабинет высокого чиновника, а чтобы стать хозяином такого кабинета, например, в Москве, претенденту придётся заплатить нотариальной мафии сотни тысяч долларов.

Во время ужина, наблюдая за Настей, ожидая, как мне казалось, удобного момента для того, чтобы расспросить её о подозреваемом в интимной связи с ней (которого она прятала под легендой о водителе), я вдруг испытал неловкость от осознания того, что моя неудача раз и навсегда покорить Настю могла быть вызвана моей недоразвитой в эпоху советского пуританства сексуальностью. Иначе говоря, «игрушками» я никогда не пользовался и «экспериментировать» не умел. А Настя в постели почему-то часто поворачивалась ко мне спиной, ложась на живот, подставляя свой широкий зад. «Бедняжка! — мысленно сокрушался я, разглаживая целлюлитные вмятины на её пухлых ягодицах. — Твои предыдущие любовники были любителями анального секса?». Конечно, я бы так не подумал, будь Настя помоложе лет на десять. Тогда её поза была бы воспринята мной как щепетильная привычка некоторых юных барышень до замужества сохранять свою драгоценную девственность путём допуска своего секс-партнёра только к анальному входу. Но Насте было уже за тридцать. Откуда была эта поза?

— И давно ты, это самое, с драйвером? — стараясь не задираться, двусмысленно спросил я, не дожидаясь, когда Настя закончит совокупляться с едой.

— Отстань, — даже не посмотрев в мои глаза, отмахнулась от моего вопроса Настя и прильнула к поросячьей рульке.

Я понял, что разговорить упёртую Настю, уже решившую только отмахиваться от моих вопросов краткими ответами, мне не удастся. Ладно, подумал я, в следующий раз… И в этот момент я обратил внимание на то, что Настя опять мельком взглянула на часы. Не более пяти минут назад она уже смотрела на этот же циферблат. «Вот ты себя и выдала, блядь!».

— Настёнок, а Настёнок…

Когда она посмотрела мне в лицо, я пристально заглянул в её глаза. Она же свой взгляд отвела влево, улыбнулась и утопила свои развесистые губы в пивном бокале.

— Пойдём в кино, — ласково предложил я, аккуратно вытирая салфеткой её нос.

— Нет, поздно уже, — замотала головой она. — Завтра мне рано вставать.

— Ещё только двадцать один тридцать — детское время, — взглянув на дисплей своего мобильного телефона, сказал я.

Я и не думал её уговаривать — моей целью было выяснить, куда и к кому она сейчас торопится. Интуиция уже подсказала мне, что обладатель мужского голоса, услышанного мною при телефонном разговоре с Настей сегодня утром, навестит её и вечером. А может, она сама собирается нанести ему ответный визит? Я продолжил осторожное прощупывание измены.

— Может, всё-таки на десятичасовой сеанс? — подмигнул я ей.

— Я же сказала, мне завтра рано вставать, — взгляд Насти опять непроизвольно упал влево. Через секунду она нарочито зевнула.

«Понятно, торопишься к нему. Он уже тебя ждёт? Или хочешь поспеть к его приезду?»

— Ладно, поехали домой. — сдался я.