Так говорил Саддам - Валентин Пруссаков

Национальное собрание помогло Саддаму прочнее овладеть браздами правления и придать своей личной власти видимость демократии. Помимо того, Собрание стало орудием, с помощью которого образ Хусейна преподносился как воплощение иракского государства и арабской независимости.

В Ираке проводилась откровенная кампания по созданию культа личности Саддама. Она включала в себя и широкомасштабные материальные подачки, призванные представить его как щедрого благодетеля нации. Благодаря нефтяному богатству страны стало возможным повысить заработную плату, особенно позаботился «отец иракского народа» о военных и сотрудниках госбезопасности. По случаю очередной годовщины баасистской революции объявили об амнистии для всех, оме лиц, осужденных «за участие в заговорах против народной власти, шпионаж, экономический шпионаж и контрабанду наркотиков». Установили прямую телефонную связь с президентским дворцом, чтобы граждане «имели возможность звонить президенту и разговаривать с ним»…

Подобно Муссолини и Гитлеру, Саддам любил неожиданно появляться перед своими подданными на заводах и фабриках, на фермах и в больницах, в местах большого скопления «простого народа». Создавалось впечатление, что он всегда рядом и может оказаться в любое время и в любом месте. (Аналогичную цель, между прочим, преследовал и фюрер в своей знаменитой кампании «Гитлер над Германией».) Во многих телепрограммах президента показывали в обычном иракском доме, беседующим с хозяевами о политике и проявляющим неподдельный интерес к их ежедневным проблемам. Его лицо часто озаряла широкая, чарующая улыбка. Он хорошо знал, как нужно завоевывать любовь и восхищение. Думается, что не правы те, кто утверждает, что «режим Саддама держался исключительно на страхе». Он был прежде всего, как справедливо отмечает российский востоковед В. Юрченко, «естественным продуктом иракского политического поля».

Саддам также осознал, что для укрепления личной власти полезно манипулировать национальными и историческими символами. С этой точки зрения древний Ирак, называвшийся когда-то Месопотамией, мог предложить, пожалуй, больше, чем какая-либо другая страна в мире. Ведь эта страна была подлинной колыбелью цивилизации, в которой зародился монотеизм и где разработали основные принципы математики и астрономии. Здесь создали знаменитые законы Хаммурапи. В то же время это была земля великих царств и завоеваний. Каждая из двух месопотамских империй — Вавилон и Ассирия — были военными супердержавами древнего мира, сумевшими покорить другие государства Ближнего Востока. Многие их правители, чьи имена хранит история, были храбрыми воинами и искусными политиками, способными пробудить национальную гордость и служить достойным примером и в наши дни.

Для Саддама особенно привлекательным стал вавилонский царь Навуходоносор: в 587 году до н. э. он покончил с Иудейским царством, вошел в Иерусалим и разрушил иудейский Храм, выслав тысячи евреев в Вавилон. Саддаму нравилось пересказывать это историческое событие, и он не скрывал, что хотел бы сотворить примерно то же самое. Один из сподвижников иракского президента говорил, что больше всего в жизни тот мечтал о том, чтобы «вырвать с корнем преступное жало сионизма»…

В 1981 году о прямой связи между Саддамом и древними правителями Месопотамии было объявлено всему миру. В официальном заявлении иракского правительства, опубликованном в лондонской газете «Таймс», говорилось: «Ирак неоднократно служил трамплином для новой цивилизации на Ближнем Востоке, и сейчас справедливо возникает вопрос: с таким руководителем, с такими богатыми нефтяными ресурсами и с таким целеустремленным народом возродит ли Ирак свою былую славу и будет ли имя Саддама Хусейна стоять водном ряду с именами Хаммурапи, Ашшурбанипала, аль-Мансура и Гаруна аль-Рашида? Впрочем, можно сказать, что все они не сделали и половины того, что уже совершил Саддам Хусейн, возглавляя Баасистскую арабскую социалистическую партию, хотя ему всего лишь 44 года».

Для реального создания новой великой империи, понятно, недостаточно лишь бряцать громкими словесами: значительно важнее обзавестись мощной армией, оснащенной наиболее современным оружием. И Саддам стал тайно стремиться к приобретению нестандартных видов оружия — химического, биологического и ядерного. Последнее занимало особое место в его планах. По мнению новоявленного полководца, ко ядерное оружие способно «раз и навсегда покончить Израилем», только обладая им, можно повторить «великий подвиг Навуходоносора, за который его имя навсегда вписано золотыми буквами в анналы истории».

Хусейн возлагал надежды по созданию ядерного потенциала главным образом на Францию. СССР — основной союзник того времени, как полагал Саддам, слишком осторожен, чтобы помогать ему в «проекте, призванном восстановить справедливость и полностью изменить лицо нашей планеты».

Ядерный реактор, приобретенный у Франции еще в 1976 году, должен был начать действовать в 1981 году. Франция обещала поставить и 72 килограмма высокообогащенного урана, необходимого для разработки ядерного оружия. Но, обеспокоенный бурной реакцией международного сообщества и, в первую очередь, со стороны Израиля и влиятельных еврейских организаций, Париж не спешил с выполнением франко-иракских соглашений. Саддам возмущался и требовал своего, взывая к совести «великого народа Франции» и стыдя тогдашнего премьер-министра Ширака, «поддавшегося давлению сионистского отребья». Его настойчивость была в некоторой степени вознаграждена. В конце концов французы согласились поставить Ираку высокообогащенный уран, правда лишь треть от первоначально обещанного количества. Помимо того, Ирак стал скупать большие партии природного урана у ряда стран, включая Италию, Бразилию и Португалию. Большинство западных экспертов пришло к выводу, что «иракский реактор, бесспорно, предназначается для военных целей».

Очевидно, что так же думали и в Израиле, где Саддама давно считали «врагом № 1». В июне 1980 года египетский ядерщик Мешад, игравший одну из ключевых ролей в иракской ядерной программе, был убит в парижском отеле. Через два месяца прогремели взрывы в помещении итальянской компании, связанной с поставками Ираку ядерных материалов. По общему мнению, хотя и не было найдено никаких доказательств, в обоих случаях действовала «рука Моссада».

Впрочем, Саддам заявил, что «нам никто не помешает идти по пути научного прогресса и развития»: работы по вводу в эксплуатацию ядерного реактора продолжались.

30 сентября 1980 года Иран, на который напали за неделю до этого саддамовские вооруженные силы, предпринял неудавшуюся попытку разбомбить иракский ядерный реактор. То, чего не сумели сделать иранцы, 7 июня 1981 года осуществили израильские летчики: реактор был полностью разрушен. Не скрывавший своей ярости Саддам выдвинул версию тайного ирано-израильского сговора. Если вспомнить о так называемом «Ирангейте», нельзя говорить о том, что его предположение совершенно лишено оснований.

Обращаясь месяц спустя к народу, он сказал: «Если бы вы не встретили столь доблестно персидского врага, сионистские изверги не налетели бы в июне на Ирак, ибо этот налет — результат их страха перед нами. Однако мы не отступим перед сионистской агрессией и не будем уклоняться от войны, на тропу которой вступили».

В 80-е годы Саддам восстанавливал иракскую ядерную программу с помощью французов и немцев. Но в 1990 году, во время войны в Заливе, как полагают российские военные специалисты, самолеты союзников скорее всего уничтожили ядерные установки Ирака.

Надо сказать, что наращивание иракского военного потенциала в 1970 — 1980-е годы сопровождалось неустанными усилиями по формированию имиджа Саддама как международного деятеля самого высокого уровня. Этой цели активно содействовала объявленная Ираком политика неприсоединения. Осенью 1979 года иракский лидер (в первый раз в качестве президента) отправился на очередную встречу глав неприсоединившихся государств, проходившую в Гаване. Там было решено, что местом следующей встречи станет Багдад. Саддам Хусейн, казалось, вырос даже в собственных глазах, ибо, как писала иракская печать, он превратился в «ведущего арабского руководителя».

В соответствии с провозглашаемой им политикой неприсоединения, Саддам старался продемонстрировать свою дистанцированность от Москвы. В Багдаде перестали говорить о «стратегическом союзе» с СССР Ухудшение отношений с Советским Союзом стало явным после советского вторжения в Афганистан в декабре 1979 года. Саддам участвовал во все-исламском собрании в Исламабаде, потребовавшем немедленного и безоговорочного вывода всех «шурави» из Афганистана. Москва незамедлительно нанесла «иракскому козлу» (выражение Громыко) ответный удар: после вторжения в Иран в сентябре 1980 года СССР объявил о своем нейтралитете и приостановке поставок оружия в Ирак.