Сядьте на пол - Лёха Андреев

Почему так получилось? Книжно-компьютерная модель интеллекта отражала модную технологию своего времени. Классические последовательные компьютеры уже были поставлены на поток. Они делали полезные подсчеты в науке и промышленности, они быстро уменьшались и дешевели, готовые войти в каждый дом. Молоток в руках кажется надежнее, чем синица в небе. Почему бы не решить все проблемы этим привычным молотком?

Именно в таком мире возникла идея о том, что детям надо побыстрее научиться называть вещи словами, не трогая их и не показывая на них пальцем. Просто психологи опять стащили объедки со стола инженеров. Точно так же вслед за появлением компьютеров они придумали «нейролингвистическое программирование». Само название прямо говорит, где украли ложечки.

Но что же случилось с этой моделью у самих инженеров? В конце XX века большинство разработок по «нисходящему» AI были свернуты после того, как они потратили впустую многомиллионные гранты. Попытки продать говорящих ботов происходят и сейчас, но ботостроители быстро разоряются — кроме тех единиц, что сели на хвост динозавра, готового разоряться за них (как в случае бесполезной игрушки Siri). Тем временем «восходящий» AI, с его нейронными сетями и байесовским анализом, постепенно набрал силу в самых разных областях, от поисковиков до систем безопасности.

К началу XXI века такие модели дошли и до психологов с педагогами. Точнее, получили массовую поддержку: появились они гораздо раньше. Общее название таких концепций — Grounded Cognition, буквально — «заземленный» или «базовый» интеллект [18]. Основой когнитивных процессов здесь считаются не абстрактные символьные вычисления, а мультимодальная симуляция, то есть воспроизведение и моделирование визуальных, моторных и других сенсорных впечатлений, полученных при взаимодействии с окружающим миром. Это вполне согласуется с современными исследованиями мозга: когда мы о чём-нибудь думаем или вспоминаем, в мозгу возбуждаются практически те же нейроны, которые возбуждались во время реального действия или переживания.

Дошло даже до исследований, которые доказывают, что «множество дополняющих друг друга систем восприятия ребенка позволяют ему обучаться самостоятельно, без конкретной задачи и без учителя — просто взаимодействуя с внешним миром» [19]. Какой удар по всей нашей церковно-приходской системе образования! Оказывается, сенсорные системы ребенка — зрительная, слуховая, моторная и так далее — обучают и корректируют друг друга безо всяких правильных слов. И именно такой параллелизм позволяет реагировать гораздо «умнее», чем абстрактные правила и категории.

Более того, даже возникающие позже абстрактные категории взрослых крепко держатся за самые первичные сенсорные впечатления детства. «Жёсткие переговоры» — осязание. «Сладкая жизнь» — вкус. «Тяжёлые мысли» — чувство веса. «Высокая мораль» — пространственная ориентация.

При этом моторная персеверация, то есть повторение движений, играет значительную роль в обучении. Достать игрушку из прозрачного ящика легче удаётся тем детям, которым до этого дали поиграть с прозрачными контейнерами; их моторная память помогает там, где визуальная даёт сбой. В других экспериментах показано, что дети, которые уже начали ходить, гораздо лучше угадывают, где спрятана вещь, даже если не идут за ней: они используют более продвинутое представление о пространстве, что возникает у них благодаря опыту хождения [19].

Возможно, я слишком углубился в объяснение очевидных вещей. Но мне самому понадобилось довольно много времени, чтобы приглушить в себе стереотипы "книжно-компьютерной" модели обучения — и лучше увидеть "сенсорно-сетевую" модель.

«Кит активно ползает по квартире в поисках устройств для вставания. А вот зачем он, ползая, простукивает все стены, я не очень понимаю. Причем сначала простукивал ладошкой, а потом научился сгибать большой палец и стучать костяшкой. Проверяет мир на прочность?

После этих наблюдений обнаружил и у себя забавные моменты "памяти движений". При подходе к двери (любой!) рука по привычке тянется в карман за электронным пропуском. И даже вспоминая свои успехи в математике, я сейчас понимаю, что всегда пользовался не просто образным, но динамическим мышлением: представлял, как оно движется.» (январь 2005)

Зачем дети в возрасте до полугода часами рассматривают собственные руки, вертя ими перед собой? Зачем они качаются или кружатся на месте? Почему норовят перевернуть все предметы вверх ногами и погрызть? Родителям хочется прочитать во всём этом простые рациональные сообщения. "Если грызёт вещи — значит, хочет есть". Да нет же! Просто ребёнок бросает на изучение мира сразу все свои сенсорные системы. Включая и те, про которые родители забыли.

Сколько у нас таких систем вообще? Популярные книжки до сих пор рассказывают лишь про «пять чувств», описанных Аристотелем — зрение, слух, обоняние, осязание и вкус. Есть ещё магическое «шестое чувство», им обладают поэты, экстрасенсы, секретные агенты… ну или обычные люди, которые обнаружили, что даже классические пять чувств могут проявляться совсем не так, как все привыкли:

«На форуме обсуждали, бывает ли у отца особая связь с ребенком. Я лично не очень верю в мистические связи. Но у нас с Китом точно есть связь, которой нет у него с мамой. Это дыхательная телепатия: я просыпаюсь, когда он во сне засопел. Или бывает так, что он спит тихо-тихо; но только лишь я начинаю прислушиваться, пытаясь услышать, как он дышит во сне — так он обязательно как-нибудь хрюкнет или завозится. Видимо, чувствует, что я затаил дыхание.

Но и усыплять детей таким способом можно. Просто лечь рядом и дышать ровно, как будто спишь. Правда, тут тоже не очень понятно, кто кого усыпил. По крайней мере, мне вставать после этого очень трудно. Даже если я не заснул, всё равно в голове вертится мысль — а зачем вставать-то? Работа, телевизор, книжки? Да ну нафиг, и так клёво лежать…

Вообще взрослики недооценивают дыхательную телепатию. А между тем, это серьёзный способ управлять окружающими. Иногда вот таким способом один человек на другом конце комнаты может на всех остальных навести нервозность, или наоборот, сонливость. Причём сознавать этого они не будут — ухо слышит гораздо больше, чем мы осознаём как звук». (март 2006)

Но это ещё не всё. Люди с давних времён знали множество ощущений, которых нет в «модной пятёрке» Аристотеля. Возможно, они не попали туда потому, что соответствующие сенсоры не торчали наружу такими явными органами, как нос или ухо. В частности, очень неочевидные рецепторы отвечают за такие наши ощущения, как проприоцепция (кинестезия, мышечное чувство, ощущение собственного тела) и эквилибриоцепция (чувство равновесия, вестибулярное чувство, чувство тяжести и ускорения).

Однако современному человеку вполне доступна подходящая сенсорная модель, которая наглядно показывает, как эти системы обучаются. Откройте у себя на смартфоне настройки какой-нибудь карты — например, Google Sky Map. В разделе "Устранение неполадок" описана вот такая возможная причина несовпадения карты с местностью:

«Не откалиброван компас. Чтобы откалибровать компас, возьмите телефон в руку и вращайте кистью по восьмёрке. Возможно, на вашем телефоне эти действия необходимо повторять время от времени».

А теперь представьте, что вы не читали эту инструкцию и вообще не знаете о том, что в смартфоне есть магнитометр, акселерометр и гироскоп. Вы идёте по улице и видите человека, который делает руками "восьмёрки". Возможно, он покажется вам чокнутым или неприличным. Именно так мыслят родители, которые говорят своим детям «не крутись! не дёргайся! не маши руками!»

«Сегодня к Киту в гости приходила девочка, которой тоже 9 месяцев. Это была настоящая встреча инопланетян. Инопланетяне приветствовали друг друга особым образом: сначала они потрогали друг друга за голову, потом — за сандалии». (февраль 2005)

Первыми детскими жестами я назвал касание интересующего предмета или указание на него. Но в то же время развивается и противоположная движуха, избавление от неприятного: отбросить, отряхнуться.

Режется зуб. Семимесячная Ева вдруг останавливается посреди игры, и сидя на полу, роняет вперёд голову и хлопает руками об пол, прямо как богомолец. Это ещё не язык, это реакция на боль. Но спустя месяц такой же «всплеск руками» используется, когда ей не дали игрушку, которую хотелось. Это уже язык жестов.

Более серьёзное выражение гнева включает вращательное «торнадо» всем телом, с разлетанием окружающих предметов. Сходный жест протеста — с падением на пол — я раньше видел у чужих детей в возрасте 3–5 лет, и думал, что это истерическая реакция гиперактивных. Но мой младший сын Лёва показал мне этот спектакль в год с небольшим. Причём показал так театрально, что сразу стало ясно — это не истерика, а вполне конкретное сообщение на языке жестов: «Мне неприятно, как будто я упал и стукнулся!»