Ее сердце - Чернокнижница

Я потрясенно бродил по дому, отказываясь принимать происходящее. Мои любимые уголки поместья не казались больше уютными. Знакомые с детства лица, голоса, вещи… Все чужое, все ненастоящее, словно на картинке из глянцевого журнала. Все статично, выверено и безупречно красиво. Все неживое. В саду возникло ощущение, что даже розовые кусты колышутся по расписанию. Я будто оказался в мире фотографий из цикла «Жизнь простых волшебников-аристократов».

Меня ломало и корежило. Хотелось в барсучью гостиную, опрокинуть бутылку пива, потрещать с Санни, завалиться спать на ковре у камина… Хотя нет. На ковре у камина лучше не надо. Потому что утром после рождественской вечеринки у Санни я проснулся на этом самом ковре и первое, что увидел — персиковый шифон. А потом тихонько вытаскивал свою руку из-под головы Розы Уизли, еще осторожнее сдвигал ее ногу со своего бедра, и уж совсем на цыпочках ретировался к себе досыпать. Мне было очевидно, что Уизли просто замерзла и во сне подползла к ближайшему источнику тепла, которым, словно в насмешку, оказался я. Но в тот момент я был совершенно уверен, что ее братцы не окажутся столь проницательными и понимающими…

Две недели тянулись, как жвачки Умников Уизли. Я все каникулы просидел в библиотеке, мотивируя это тем, что нам задали неподъемное домашнее задание, и выходил только на ритуальные приемы пищи… По-моему, родителей это устроило.

Не выдержал, сорвался в школу на два дня раньше. Отец на мое желание уехать только вопросительно приподнял брови, но возражать не стал. В Хоге было легче. Но и там единственное, что мне оставалось — тоскливо и бесцельно слоняться из коридора в коридор да часами обсиживать подоконник в Восточной башне…

Санни не приехала. Ни вечером накануне начала занятий, ни наутро. И следующим утром ее тоже не было на завтраке. Я не находил себе места, метался по школе и окрестностям в тщетных попытках успокоиться. Ну не приехала и не приехала, мало ли какие могли случиться причины! «Вот именно! — Ехидно поддакивал мой внутренний голос. — Мало ли какие!» Я громко матерился и нарезал круги вокруг озера. Впервые пожалел, что всегда держался с сокурсниками отстраненно и холодно. Сейчас бы компания не помешала, чтобы отвлечься.

Спал… почти не спал. Тревога давила на грудь, перехватывала горло. Почему-то мне упорно думалось, что с Санни происходит что-то нехорошее, хотя она вполне могла задержаться из желания подольше побыть с родителями. Я ночи напролет уговаривал себя, что с ней все в порядке, и только ближе к утру забывался неглубоким беспокойным сном. Благослови Мерлин историю магии и профессора Биннса! Не спать на его лекциях всегда считалось дурным тоном…

Так прошло четыре дня.

В пятницу утром я приплелся на завтрак, засыпая на ходу. Автоматически толкнул дверь Большого зала… Выстроившись длиннющей львино-орлино-барсучьей цепочкой, студенты выплясывали между столами летку-енку, распевая: «We all live in a Yellow Submarine! Yellow Submarine! Yellow Submarine!»

Она приехала.

Напряжение отпустило меня, словно из тела выдернули все кости. Я прислонился плечом к дверному косяку, борясь с желанием разреветься от облегчения. Она приехала. С ней все хорошо. Она приехала. Чего я, дурак, распсиховался?

— Скорпи!!! — Отделившись от танцующей «змеи», Санни кинулась ко мне во весь опор, повисла на шее, обхватила ногами, прижалась так сильно, что я на миг задохнулся. — Скорпи! Так соскучилась!

А я забыл все страхи и сомнения, слушая, как тихо и доверчиво бьется ее сердце.

Два месяца зимы пролетели в хмельном и шальном угаре. Мы жили от субботы до субботы, даже вылазки в Хогсмид теперь имели для нас одно-единственное назначение — затариться спиртным. Разумеется, спиртное было по большей части запрещенным в школе, и я волею обстоятельств открыл в себе талант контрабандиста. Эх, знали бы преподаватели, в каких целях мы используем Чары и Трансфигурацию!

К слову сказать, на этом нелегком поприще мы отлично сработались с Хьюго Уизли. Он в силу полумаггловского происхождения прекрасно ориентировался в немагическом Лондоне, а вид имел настолько серьезно-глубокомысленный, что у продавцов в маггловских магазинах не возникало сомнения, имеет ли он право покупать сигареты. Конечно, старший Поттер тоже вполне мог добыть для Санни курево, но первая же его попытка проникнуть в магазин в мантии-невидимке и ничтоже сумняшеся стырить несколько пачек едва не привела к провалу из-за крайней импульсивности горе-вора. Поэтому обоим отпрыскам Героя войны было запрещено под страхом Авады и близко подходить к тонкому искусству снабжения Барсучьей гостиной запретными удовольствиями. Роза самолично со всей тщательностью следила за соблюдением табу и принимала посильное участие в «операциях», варя для нас с Хью оборотное зелье в туалете Плаксы Миртл. Где она добывала необходимые ингредиенты, я понятия не имел, но сильно подозревал, что в этом замешан наш уважаемый профессор ЗОТИ.

Ко Дню Святого Валентина мы готовились неделю. Праздник обещал ознаменоваться грандиозной попойкой и не менее грандиозным балаганом, для чего требовалось приложить немало усилий. Впрочем, тяготы «хозобеспечения» обещали воздаться сторицей.

Пока Роза «строила» своих невыносимых кузенов, заканчивая приготовления к вечеринке, я помчался к кабинету ЗОТИ, чтобы встретить Санни с отработки и эскортировать в гостиную. Кабинет оказался закрыт. Ругаясь на чем свет стоит, я ринулся в Восточную башню. Санни там не было. Я выбежал из башни, как выкатился, и едва успел притормозить, чтобы не столкнуться с бегущей мне навстречу Розой.

— Малфой, тебя только за Вольдемортом посылать! Где Санни?

— Понятия не имею! — Огрызнулся я. — Ноги по колено стоптал, искавши!

— Мысли?

Чего у Розы не отнять, так это конструктивности.

— Астрономическая башня.

— Бегом.

Взобраться бегом на Астрономическую башню — это не в тапки нагадить, скажу я вам. И ничего нет удивительного в том, что к середине лестницы мы с Розой существенно сбавили скорость, а на предпоследнем пролете едва не ползли.

— … да какой докси тебя укусил?!

Дежа вю.

Рефлекторно прижимаю Розу к стене, одновременно закрываю ей рот ладонью и одними губами произношу: «Тихо!» Роза кивает и вопросительно поднимает брови. Я мотаю головой, не в состоянии поверить, что секунду назад слышал голос отца.

— Никто меня не кусал.

Теперь Роза вытаращивает глаза и сама себе зажимает рот обеими руками. И я ее понимаю!

— Объясни, что происходит, в конце концов! — Точно отец. Что он тут забыл?!

— Для глухих и дебильных повторяю, — хрипловатый грудной голос профессора Грейнджер ни с чем не спутаешь. — Ты мне надоел, Малфой. Отвяжись.