Собрание сочинений в четырех томах. Том 4. Проза - Владимир Высоцкий

Та презрительно скривила губы и сказала:

– Как хочешь!

– Без одной, – объявил друг Виктора и начал тасовать вторую колоду.

– Поднимись на шестьдесят, – сказал Виктор Лене. Она записала и спокойно ответила:

– Я ничего не буду ей говорить, потому что не хочу обманывать ребенка. Ты же наверняка не приедешь скоро. В следующий раз будет интервью с Жаном Габеном или там Гарри Пилем, и все…

– Гарри Пиль умер, – сказал Виктор. – А я поеду!

– Не болтай вздор. Ты никуда не поедешь, и обязательно будет интервью. Я могу держать пари.

– Пас.

– Пас.

– Поехали с верхней. – Вера открыла карту.

– Слушай, ты начинаешь меня злить! Если я сказал, значит, это будет. – Виктор для убедительности хлопнул пальцем по столу.

– Если бы я тебя не знала, – усмехнулась Лена.

– Да хватит вам, – Вера снова презрительно скривила губы, – неужели не наругались за шесть лет? Господи!.. У меня – одна.

– Три, – сказал Виктор.

– Шесть, – отозвался друг и снова налил себе.

– Ты бы, Сань, пропускал, что ли, – посоветовала Вера. – Или – пореже.

– Не твое дело. Это мой допинг! – Саня выпил.

– И потом, вот еще что. Я не буду больше покупать и говорить – от тебя. Неужели тебе не стыдно?

– Гос-споди! Если тебе нужны деньги – ради бога! – И он сделал вид, что полез за бумажником.

– Ты просто дурак! Я думала – тебе самому приятно что-то купить ребенку. Девять пик, – объявила Лена.

– Конечно, но я жутко замотан. Ты знаешь.

– Не надо! Не ройся в бумажнике. Нечем будет расплачиваться после игры. – Лена даже не глядела на него. У нее была хорошая игра.

– Слушайте, если вы будете грызть друг другу горло, предупредите – я выйду, – произнесла презрительная Вера.

– Не беспокойся, до этого не дойдет. А подкалывать? Я думаю, через год ты будешь это делать лучше моего, – сказала Лена.

– Она и сейчас не хуже. – Виктор рассмеялся.

– Ленка! Ну-у-у, слушай! Рассчитываешь на четыре валета. У тебя же «десять» на руках. – Саня от расстройства забыл налить.

– Я просто хотела его посадить, – Лена указала на Виктора, – этого заботливого папашу.

– Знаешь что! – Виктор говорил раздельно и четко. – Ты не делай из себя ангела. Сбагрила дочку маме, когда она прекрасно могла жить здесь. Или что, очень мешает? Да, ведь у тебя только одна комната! – Он нагло смотрел ей в глаза.

– Ты мерзавец, Витя. И ты мало переменился – завидное постоянство.

– Но почему же она не с тобой? – не унимался он.

– Да потому, что если бы она была со мной – ты бы сегодня не играл в карты, потому что я иногда хожу на службу, иногда работаю – вот здесь, в этой комнате, а иногда здесь бывают такие же кретины, как ты. Вот почему. – Казалось, она даже не злится.

– Семь без козыря. – Вера презрительно фыркнула: – Не надоело вам еще! Надо же!

– Ты-то погоди хоть. Не лезь! – Виктор начал нервничать. – Кстати, должен напомнить, – снова обратился он к Лене, – это ведь не я от тебя ушел!..

– Какая разница! – скривилась Лена. – Вист.

– Я правда больше не буду приходить сюда, – пригрозил Виктор.

– Как хочешь! – Лене, вероятно, надоела эта пикировка, которая ни к чему не ведет, и она сказала: – Давай закончим на этом, мне надоело. Играй.

– Я – пас, – зло пробурчал Виктор.

Саня заметно опьянел, и от него тихо убрали бутылку. Он поискал ее немного, но быстро забыл. Игра близилась к концу, и уже никому не хотелось доигрывать. Кто-то предложил расписать, и все согласились. Выиграл пьяный Саня 1 рубль 20 копеек, и Лена – 6 рублей.

– Хотите кофе? – спросила Лена, вспомнив, что она еще и хозяйка.

Все захотели. И она ушла готовить кофе. Саня ел бутербродики и хотел было икать, но сдержался.

В ресторане Николай и Алексей не могли вдоволь наговориться. Перед ними стоял небольшой полупустой графинчик и опять какая-то рыба.

– Вот только это – только любимые наши женщины не похожи. Остальное все совпадает, даже странно, а вот они – разные. – Алексей был выпивши, и его потянуло на лирику. – Моя Елена, Ленка моя – всё наоборот. Ну, конечно, красивая. Это ясно. Высокая, стройная, веселая. И с ней ужасно легко. Можно просто молчать – и все равно хорошо. Правда, я молчать не умею. Ты, наверное, заметил. Я болтаю-ю-ю без остановки.

Подошла какая-то ресторанная личность и попросила закурить.

– Да сколько можно! – окрысился Николай. – Возьми сразу несколько и гуляй. Мешаешь. – Он отсыпал личности несколько сигарет.

– Скучно мне, – объявила личность. – Общения мне надо, людей. Вон их сколько, и все заняты – у всех бабы. А вы – без баб. Можно я посижу? Я пить не буду, не волнуйтесь.

– Слушай, друг, сказано тебе – гуляй. – Николай приподнялся, и личность пошла гулять. – Ну-ну, дальше, Леха!

– А что «дальше»? Она нежная и удивительная, как сказал Остап Бендер. Мы, правда, ни разу не говорили серьезно, но этого и не надо. Все и так ясно. Я вижу по глазам. У нее глаза всегда смеются, но я вижу. Что-то будет. Люблю я ее – жутко! Ну, наверное, как ты свою.

– А она?

– А я не спрашиваю. Боюсь. Вдруг скажет – нет. А так мне кажется – да. Вот так! Если выйдет что, то пусть само собой. Мне с ней прекрасно… и не хочу ничего выяснять. Хотя, если я спрошу о чем-нибудь – она всегда ответит точно и врать не будет. Но я… я не спра-ши-ваю. Не хочу.

– А давно вы знакомы?

– Что ты! Чуть-чуть! Около месяца! Чуть-чуть – и ужасно долго.

– А моя все говорит «не знаю». – Николай опять загрустил. – Может быть, будет звонить сегодня. И я опять буду что-то говорить, как влюбленный гимназист, да так и не скажу ничего путного.

– Ты знаешь, у нее какой-то тип на работе, ну вроде нашего Борисенки. И вот вчера у нее было настроение – хуже не придумаешь, и все равно было замечательно… Вот что! Я пошел ей звонить. Узнаю, как дела, и голос послушаю. Ладно? Ты подожди, я быстро. – Алексей встал и пошел к автомату.

У Лены пили кофе. Раздался звонок. Она подошла:

– А! Это ты? – и улыбнулась.

– Ленка! Леночка! Елена! Здравствуй! Соскучился я. Значит, и звоню. Ты как?

– Я – нормально, а вот ты, по-моему, не очень. – Она продолжала улыбаться.

– Дурачок! – закричал Алексей. – Я в полном порядке. Мы с одним парнем так отделали этого типа, что он все подписал.

– Я рада.

– А я! Ты себе не представляешь – какой парень! Друг. Я тебе его обязательно покажу. Это не парень – золото!

– У тебя все – золото.

– Не все. Твой, например, шеф – нет. И наш тип тоже, а этот парень… Ну ладно – сама увидишь. Мы увидимся завтра, Ленка моя, Леночка?

– Завтра – нет, и послезавтра – тоже. А потом – да.

– Жаль. – Он расстроился. – Но ничего, я потерплю. Кстати, послезавтра у меня оч-чень важное дело. Оч-чень. Ерунда, конечно, но для меня – оч-чень.

– Алеша, ты не пей больше, ладно? Ты ведь не привык.

– С таким парнем – я ко всему привык. Но он – очень грустный, и я его пою и ублажаю, потому – он стоит того.

– Ну хорошо, Леша! Покойной ночи! До встречи. И – удачи!

– Стоп, стоп! Я тебе забыл сказать самое главное. Ленка, я ведь тебя люблю. Это высчитано с точностью до двенадцатого знака! Теперь всё. Крепко целую – ваш Алеша.

– Пока. – Она повесила трубку и вернулась в комнату.

Виктор многозначительно смотрел на нее и улыбался.

– Ты что-то спрашивал у меня, – сказала Лена, как бы не замечая его взгляда.

– Да! Что, ты переводишь «Могилу»?

– Перевожу, только осложнения в издательстве. Говорят: опять «треугольник», мелодрама…

– Чем же теперь плох «треугольник»? – удивился Саня.

– Да видишь ли, там одну женщину любят двое, а она – их обоих. Вот она все выбирает, выбирает… И они тоже думают, что она кого-то выберет в конце концов. А она, оказывается, любит какого-то негодяя – игрока в рулетку, ну, словом, темную личность. И вот только она почти решится на что-то – эта личность появляется, устраивает ей жуткую сцену, грозит, бьет, плачет, умоляет. Словом, у него целый набор штампов. И она – снова с ним. Дает ему деньги, ухаживает, потому что он то ранен, то болен. А потом он исчезает до следующего раза. И так все время. Ей, наверное, кажется, что она его любит, но – вот так. А те двое – ждут.

– Ну а в конце? – Вере, вероятно, ужасно понравилась эта история.

– Ну а в конце там многие умирают и всё плохо. Вот. – Лене надоело рассказывать.

Гости попрощались.

Виктор напоследок сказал:

– Ты поцелуй все-таки Катю, ладно?

– Ну конечно! Не беспокойся, – ответила Лена, и он чмокнул ее в щеку. Она закрыла дверь, вернулась в комнату, села в кресло и задумалась.

В ресторане Алексей подошел к столу, около которого стояла та же ресторанная личность.

– Человек! – говорил личности Николай. – Я пришибу тебя, слышишь! Уйди от греха!

– Желаю, чтобы мне били морду! Мне все равно: лишь бы обратили хоть какое внимание на меня. – Пьяный захныкал: – Я ведь настройщик был раньше. Рояли или там любые струнные. По тыще за настройку брал. По целой тыще, без вычетов! А теперь меня даже бить никто не хочет. Это что? Это что значит? Это значит, что во мне уже нет индивидуальности и меня потому не замечают.