И снова пятница, тринадцатое... - Елена Артамонова

Татьяна вцепилась руками в подлокотники кресла, не отрываясь глядя в телевизор. Если бы она могла просто выключить «ящик», забыть о том, что только что увидела! Но «Один пропущенный звонок» не отпускал ее, вовлекая в кошмарный фантастический мир. Ожидание неизбежной и скорой смерти, час и даже минута которой уже были известны, таинственные шорохи в пустой квартире, призраки, появлявшиеся на доли мгновения, страшная покойница с зеленой кожей и продвинутым мобильником в скользких пальцах, мертвые белые руки, пытавшиеся схватить героев фильма, веселенькая мелодия звонка, предрекавшая скорую гибель… Страшные образы сменяли друг друга, мелькая как в калейдоскопе, жуть не отпускала, доводила до дрожи и холодного пота, но девчонка упорно смотрела на экран, ожидая развязки ужастика. Только когда поползли титры, Татьяна нашла в себе силы нажать на пульте нужную кнопку. Экран погас.

– Не понимаю, что тут страшного? – обратилась она к замолкшему «ящику». – Это самые банальные спецэффекты, которые я когда-либо видела. Кого может напугать нестерпимо белая, тонкая рука, неожиданно высунувшаяся из-за двери? Обычный прикол, вроде тех, которые так любит устраивать Толик Стоцкий. Этим можно только рассмешить, но не напугать!

Квартиру пронизывала напряженная, зловещая тишина. Заставив себя подняться с кресла, девочка прошла по всем комнатам, зажигая свет. На ее губах застыла улыбка – Татьяна заметила это, когда проходила мимо темного омута зеркала. Собственное выражение лица ее удивило – она ведь и не думала улыбаться! Казалось, улыбочка принадлежала не ей, а отражению, жившему собственной жизнью.

– Нельзя же так себя запугивать! – поморщилась Татьяна, грозя кулаком зеркальному двойнику. – Только маленькие дети боятся быть дома в одиночестве.

Однако никакие слова, никакие доводы разума не действовали. Таня понимала, что ведет себя глупо, что ее страхи беспочвенны, но при этом чувствовала надвигавшуюся отовсюду угрозу. Из телевизора могла выползти изуродованная женщина, чье лицо скрывали густые черные волосы, телефонный звонок мог принести смерть, зеркало – затянуть в другой мир, канализация – скрывать кровожадных монстров…

Татьяна стояла посреди комнаты и ждала. Ждала чего-то страшного, сверхъестественного, способного превратить реальный мир в кошмарную сказку. Однако ничего такого не происходило, ожидание затягивалось, окончательно лишая девчонку душевного равновесия. Наверное, Таня обрадовалась бы, если перед ее носом возник бы сбежавший из пекла демон или вышедший на прогулку оборотень, ведь любой кошмар не так страшен, как его ожидание.

Понимая, как глупо выглядит ее поведение, девочка постаралась просто не обращать внимания на свои страхи. Она взяла в руки тетрадь по биологии и вроде бы начала ее читать и… через несколько минут «чтения» заметила, что держит ее вниз головой. Захлопнув тетрадку, Татьяна вдруг отчетливо поняла: кроме нее в квартире находится кто-то еще. Это не было иллюзией, игрой воображения – некто был рядом, его присутствие выдавала волна страха, накрывшая девочку. Татьяна напряженно вслушивалась в тишину, и порой ей начинало казаться, что она различает чье-то дыхание и даже стук сердца.

– Все хорошо. Все хорошо, – громко и четко произнесла она вслух. – Просто у меня нервы сдали. Говорят, такое случается в конце учебного года, особенно перед опросом по биологии.

Но произнесенные вслух слова звучали жалко и неубедительно. Девочка с надеждой посмотрела на часы – они показывали без четверти двенадцать.

– Сейчас все кончится. Страшный день пятницы да еще тринадцатое число месяца останутся позади. Мне уже почти не страшно. Кого мне бояться в своем доме?

В нормальной обстановке Татьяна не имела привычки болтать сама с собой, но сейчас она просто не могла молчать – слишком жуткой казалась тишина пустой квартиры. Да и на месте ей не сиделось, – поеживаясь от нервного холода, девочка бродила из комнаты в комнату, заглядывая во все закоулки, словно действительно разыскивала кого-то. Понимая, что ведет себя как дурочка, она все же спросила, обращаясь к пустоте:

– Кто здесь? – и замерла в ожидании ответа.

Заворчал на кухне кран, яростно залаяли на улице собаки, а потом все стихло.

– Я же знаю, что здесь никого нет! Я шутя спрашиваю, ради прикола! И на самом деле мне совсем не страшно. Эй, если ты такой крутой, покажись! Да только тебя нет, поэтому ты и играешь в прятки, человек-невидимка!

Напуганная девочка стояла посреди просторной, с любовью обставленной гостиной. Танина мама потратила немало времени и сил, чтобы комната выглядела наилучшим образом, став образцом тонкого художественного вкуса хозяйки квартиры. Взгляд Татьяны метался по стилизованным под старину портьерам, громадному оранжевому абажуру, гравюрам в строгих рамках, пока не остановился на величественном антикварном комоде, который мама именовала центром всей композиции. На миг показалось, что причудливые резные завитушки, украшавшие полочки и ящички комода, шевельнулись, превратившись в клубок переплетенных между собой змеиных тел. Как кролик, попавший в поле зрения удава, Татьяна покорно шагнула вперед…

Резкий стук и звон стекла вернули ее к реальности – стоявшая на комоде фотография в затейливой рамочке почему-то упала на пол, хотя к ней никто и не прикасался. Любимое мамино фото, запечатлевшее всю семью, лежало на медово-желтом паркете среди осколков стекла и развалившейся на куски рамки. Происшествие так огорчило Татьяну, что она даже перестала бояться. Ей было жалко красивую рамку, к тому же очень не хотелось объясняться с мамой, которая ни за что бы не поверила, что фотография упала сама собой.

– Какая же я неуклюжая! – Девочка присела на корточки, собирая осколки.

Она взяла в руки фотографию, на которой были запечатлены мама, папа и сама Татьяна в возрасте шести лет, хотела положить ее на комод и тут только заметила под ней еще один листок немного пожелтевшей фотобумаги. Находка показалась довольно странной. Таня еще не видела, что изображено на втором фото, но ее пальцы уже дрогнули от страха и любопытства. С любопыством все понятно, но почему она заодно испытывает страх, держа в руках обычную фотографию, Татьяна вряд ли смогла бы ответить…

На фото улыбалась мама, сидевшая в окружении двух девочек лет пяти. Одной девочкой была Татьяна, а второй – двойник с ее же лицом… Короткие темные волосы, огромные глаза, ямочки на щеках – два лица с одинаковыми чертами, две девочки, ласково прильнувшие к матери… Сначала Татьяна подумала, что фотография искусно смонтирована. Потом решила, что мама просто снялась перед зеркалом и вторая девчонка на самом деле – отражение самой Тани. Но, подумав, она отказалась от этих версий.

Малышки были одеты в разные платьица, одна из девчушек сжимала в руках плюшевого зайца, другая – держала маму за руку. Да и выражение лиц у них оказалось разным – «Таня с зайцем» улыбалась, а «Таня – маменькина дочка» надула пухлые губки, словно раздумывая, стоит или нет ей плакать.

– Что это? Ничего не понимаю! Кто же из них я? Которая?

Как ни старалась, Татьяна не могла узнать себя на фотографии, зато постепенно до нее начало доходить, кем была вторая малышка. «Нас было двое. Она и я. Две девочки с одним лицом, – думала она, рассматривая таинственную находку. – Мы – сестры-двойняшки».

– Нас было двое… Двое…

Кровавые капли падали на паркет, растекались кляксами, но Таня не чувствовала боли. Она смотрела на фото, не замечая, как из порезанных стеклом пальцев капля за каплей стекает на пол ее кровь.

– Нас было двое.

Алая капля упала на лицо одной из малышек, придав фотографии зловещий вид. Теперь девочки уже не походили друг на друга, словно кровавое пятно обозначило принадлежность одной из них к миру мертвых. Татьяна пыталась вспомнить детство, чтобы там, в прошлом, найти ответ на мучивший ее вопрос. Воспоминания получались расплывчатыми и туманными, но вдруг она ясно представила плюшевого зайца со смешными розовыми ушами… Катя всегда хотела играть с ним, а Таня считала его своим, зло отталкивала сестренку, та начинала плакать и снова тянулась к игрушке…

– Нас было двое, – как заклинание, повторила Татьяна. – Я и она.

А кровь все капала на фотографию, превращая ее в подобие карты, где алые ручейки напоминали русла рек. Наконец до Тани дошло, что она серьезно повредила руку и должна теперь думать не столько о прошлом, сколько о том, как остановить кровь. Пошатываясь, словно пьяная, девочка побрела в ванную комнату, повернула кран. Струя холодной воды ударяла о белый фаянс, смешиваясь с кровью, стекала в черное отверстие раковины, совсем как в знаменитом фильме Хичкока.

– Завтра, когда вернется мама, я спрошу ее про Катю, узнаю, была ли у меня сестра.

Шум воды заглушал другие звуки, но внезапно Татьяне показалось, что кто-то дышит у нее за спиной. Она резко обернулась – никого. В пустой квартире была только она и… полустертые воспоминания прошлого. Постепенно девочка начала успокаиваться, мысленно реконструируя события раннего детства. Возможно, у нее действительно была сестра-близнец, которая умерла от болезни или по какой-то иной причине. Сама Татьяна оказалась так мала, что позабыла о своей сестренке, а мама все это время втайне хранила дорогое фото, как последнюю память о ней. Конечно, история получилась очень грустной и печальной, однако не была поводом для страхов.