Свой среди чужих - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Принимайте конец! – крикнули с «Пиббера».
Конец приняли – и на лодку спрыгнул, так что лодка зашаталась, бородатый, татуированный толстяк в чем-то, что когда-то было военной формой, а теперь было непонятно чем.
– Гурвич, ты меня убить собираешься или как? – насмешливо спросил Хиггинс.
– Не сейчас… – Толстяк протопал к Хиггинсу, крепко пожал ему руку, мельком глянул на боевых пловцов: – Таксистом сегодня работаешь?
– Точно. Таксистом. Что на реке делается?
Толстяк, перед тем как ответить, закурил сигарету.
– Вчера стреляли нехило. Где-то в Акарапейре.
– Анархисты?
– Нет. Мы подоспели, когда все уже закончилось. По-моему, кто-то кого-то хотел ограбить.
– Ограбил?
– Непонятно. Лодка вверх брюхом, дырявая, как решето моей бабушки, и четверо жмуриков. И на берегу один, остальных унесли. Одним жмуриком успели пообедать пираньи, второй вообще без документов.
– Русский?
– Возможно. А возможно, и нет.
– Еще чего?
– Ты куда идешь?
– На Сантану.
– Там сегодня Тим патрулирует. Опознание – два-один красный. Будь осторожен, у него легкая гашетка.
– Благодарю.
– Да брось…
Пошатывая лодку тяжестью своих шагов, толстяк прошел к борту, легко, очень легко, если учесть его габариты, вспрыгнул на борт своего «Пиббера».
– Руби концы!
Сантана…
Сантана, город-спутник более крупного города Макапа, еще совсем недавно был всего лишь разросшейся рыбацкой и индейской деревней. Там можно было отремонтировать лодку, перекусить и выпить, продать золотой песок и наркоту, найти себе женщину – чаще всего индианку, оторванную от племени. Все изменилось, когда пришли североамериканцы – в Макапе было совсем неспокойно, и в качестве основного опорного пункта в устье Амазонки был избран именно город Сантана. С-таун, как его называли в переговорах. Сейчас, после нескольких лет североамериканского господства, от североамериканцев в этом городе остался только капитально отремонтированный порт с бетонными причалами и бетонными же ДОТами, защищающими порт от нападения, да целая цепь таких же уродливых, из толстых серых бетонных плит ДОТов, защищающих город от джунглей и тех, кто в них есть. Ах да, еще в городе раза в три увеличилось количество баров с выпивкой. Вот и все, что оставили в этом городке североамериканцы.
Сантана встретила дымом, тяжелым, стелющимся почти у самой воды. Там был какой-то завод, он дымил – но никогда дым не ложился так низко, к самой воде. Дым тяжелый, черный, жирный, лезущий в нос, оседающий на языке каким-то медным привкусом…
– Черт… – Роселли закашлялся, – они что там, крематорий индейский устроили? Мать их так во все места…
– Заткнись! – резко ответил Хиггинс, он нервничал, не хотел прозевать патруль и получить из-за этого порцию пуль калибра 12,7 только из-за того, что у кого-то легкая гашетка или плохое настроение с утра.
– Гидра всем – тишина!
Начинается…
– Гидра для Альфы четырнадцать, выйдите на связь!
Под позывным Гидра в регионе работал штаб на «Леди Би», которому и подчинялись они все. Такая передача означала начало крупных неприятностей.
– Альфа-четырнадцать на связи.
– Гидра – Альфе-четырнадцать, сообщите свои координаты.
– Альфа-четырнадцать – Гидре, находимся на полклика ниже по реке от исходной, продвигаемся вверх.
– Гидра – Альфе-четырнадцать. Приказываю продвинуться на десять кликов выше, примкнуть к группе «Кайман-четыре», точка – зеленый дым, опознание по радио. Дальнейшие инструкции получите у командира группы Кайман-четыре.
– Вас понял, Гидра, прошу степень опасности.
– Гидра – Альфе-четырнадцать. Уровень желтый[5]. При подходе к точке рандеву соблюдать радиомолчание.
– Альфа-четырнадцать принял.
– Гидра – Альфе-четырнадцать, удачи. Конец связи…
Лодка, уже забирающая вправо, к порту, резко изменила курс и, рассекая носом грязно-бурую водную гладь, устремилась курсом «вест». В страну больших неприятностей…
– Готовность.
– Одна минута!
– Принял, одна минута! Смотреть по бортам!
Амазонка – река настолько большая, что возможностей для маневра на ней более чем достаточно. Те, кто хочет избежать огня с берега, должен всего лишь идти по центру фарватера, и неприятностей можно будет избежать, ибо в сезон дождей в некоторых местах с правого берега не видно берег левый. Но у них задача была намного сложнее – им надо было подойти вплотную к берегу и десантировать группу боевых пловцов, дабы поддержать еще одну группу, уже находящуюся на берегу. А берег здесь – это безумное переплетение подмытых водой корней, лианы, змеи и крокодилы, любящие отдыхать на берегу, вязкая топь… и засады. Прибрежные заросли просматриваются хорошо если метров на пять…
– Доложить.
– Чисто!
– Лоцман, самый малый!
– Есть самый малый.
Сейчас они уязвимее всего: лодка RHIB – это даже не «Mark5», стандартное скоростное средство боевых пловцов, у которого есть хоть какая-то защита. Лодка уязвима, ее единственная защита – скорость и шквальный огонь. Еще скрытность, поэтому подставляться под пули у берега – не лучшая выдумка командования…
– Внимание! Вижу цветной дым по правому борту, примерно три клика по фронту.
– Лоцман, средний вперед!
Непонятно, почему они тогда решили-таки уточнить обстановку по связи. И это – несмотря на прямой запрет командования. Возможно, сыграло роль старое, вбитое еще в учебном центре в Коронадо правило: прежде чем куда-нибудь сунуть свою задницу – подумай, как ты ее потом будешь оттуда эвакуировать. Возможно, сыграл роль наработанный потенциал недоверия. Здесь, на Амазонке, в лесах и болотах не доверяли никому и ничему. Почва могла в любую секунду провалиться под ногами – и черная вязкая трясина ждала тебя. Автомат в любой момент мог отказать, забитый грязью, – а враг не ждал и никого не щадил. Любой проводник, любой агент мог оказаться предателем и завести в ловушку, даже самый проверенный. Только своим можно было доверять – и то не всем, а только тем, с кем ты уже ходил в поле, и не раз. С группой «Кайман-четыре» они еще не работали, хотя порой слышали про нее. И поэтому надо было кое-что выяснить.
– Альфа-четырнадцать Кайману-четыре, прошу идентификации.
Отозвались почти сразу.
– Кайман-четыре – Альфе-четырнадцать, готов к процедуре.
Что-то было не то…
– Четвертый, вижу твой желтый дым.
– Четырнадцатый, подтверждаю желтый дым.
– Четвертый, прошу статус.
– Четырнадцатый, статус зеленый, Чарли не наблюдаю.
Райан Патон, машинист первого класса, только волей судьбы оказавшийся рядом с рацией, протянул руку и буквально сорвал гарнитуру с головы радиста.
– Семь суток в аду! Быстро!
В наушнике наступила тишина. Оглушительная.
– К бою! Засада!
И зеленая стена зарослей взорвалась огнем…
Шансов у них не было. Совсем. Пристань они к берегу – все. Их просто выбили бы сосредоточенным огнем с нескольких точек и подрывом заряда, брошенного на мелководье. Они не дошли совсем немного, до дымовой шашки оставалось меньше полклика[6]. Но Патон поверил своим дурным предчувствиям и задал абоненту на той стороне вопрос, на который тот ответить не смог. Любой тюлень, прошедший Коронадо, смог бы. Значит – впереди был противник.
Не верь никому и ничему…
– Огонь на поражение!
Команда эта была излишней – перебивая друг друга, с правого борта заговорили два крупнокалиберных пулемета и несколько автоматов морских котиков. Лодка прыгнула вперед, разгоняясь и разрывая дистанцию между ней и берегом, чтобы максимально использовать огонь крупнокалиберных пулеметов. В считаные секунды над узкой полоской воды между берегом и идущей параллельно лодкой разразился настоящий ад.
– Молния! Гидра, это Альфа-четырнадцать, мы под огнем, рандеву сорвано, как поняли! Мы под огнем, статус красный, приём!
Отсутствие ответа было самым страшным – представить, что штаб не отозвался, тем более на молнию… это было…
– Молния! Альфа-четырнадцать всем, кто нас слышит! Мы под огнем примерно в десяти кликах вверх по течению от Макапы, правый берег! Мы под огнем, статус красный, просим срочной поддержки, прием!
Отдолбить магазин неприцельными длинными очередями по плюющейся свинцом зеленке – вот все, что успел сделать Патон. Увидел, как яркий светлячок реактивной гранаты, оставляя за собой белую полоску дыма, летит прямо к ним. Показалось, что все. Но лодка уже разгонялась, мотор выл на предельных оборотах – и светлячок миновал лодку в нескольких футах за ее кормой…
Лоцман лодки предпринял опаснейший маневр – он развернул лодку на девяносто градусов, поставив ее кормой к плюющемуся свинцом берегу. Тем самым он рискнул моторами – но зато уменьшил проекцию цели для стрелков с берега и предоставил максимальный сектор обстрела для кормового пулемета. Чем и воспользовался стрелок на кормовом «Браунинге» – каждый его выстрел отдавался толчком под ложечку, вся лодка вздрагивала от каждого выстрела…
