Криминальный пасьянс - Александр Овчаренко

— Я тебя понял! — ровным голосом произнёс Борис Исаакович и вернул гостю телефон.

— Вот это уже более правдоподобно, а то я, знаете ли, авантюристов в нашем деле побаиваюсь! Вдруг это что-то заразное, — с наигранным весельем произнёс Березуцкий. — Так какие условия?

— Вам необходимо сменить вектор ваших притязаний.

— Нельзя ли точнее?

— Обратите своё внимание на восток, точнее, на Дальний восток. Я бы порекомендовал задержать взгляд на острове Сахалин…

Они проговорили около часа. Напоследок Березуцкий не утерпел и задал давно мучавший вопрос:

— Скажите, господин Председатель, если деньги для Вас не главное в этой жизни, то зачем тогда эти прогулки под дождём? Если таки верить Вам, то Вы, как человек состоятельный, вернее, очень даже состоятельный, и остаток своих лет могли провести в неге и роскоши! Как говорят в Одессе — зачем Вы делаете себе нервы?

Незваный гость неторопливо стряхнул ладонью с широких полей фетровой шляпы серебристые дождевые капли и, взглянув в глаза опытного интригана, уверенно произнёс:

— Я брожу под лондонским дождём, как простой смертный, более того, я мотаюсь по странам и континентам чуть ли не в эконом-классе потому, что мне это интересно. Вы никогда не задумывались, почему пресловутый Билл Гейтс мог позволить себе прийти на заседание совета директоров в рваных джинсах? Ответ прост: он перерос тот уровень, когда надо носить дорогой костюм, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к классу богатых людей. Богатых много, а Гейтс один! И что бы он ни надел, он был и есть один из самых богатых людей мира. Разумеется, он обо мне не знает, обо мне вообще мало кто знает, потому что я не просто бизнесмен — я Председатель! Мне, так же как и Вам, трудно удержаться от соблазна творить историю своими руками. Один из знакомых мне президентов — страстный шахматист. Для меня же шахматную доску заменяет карта мира, на которой сильные мира сего для меня всего лишь разменные пешки, и я недрогнувшей рукой посылаю их на смерть. Власть — это самый сильный и самый желанный наркотик! Деньги дают определённую свободу и какую-то толику власти. Большие деньги дают большую власть. Я же пользуюсь безграничной Властью, даже если на мне рваные джинсы!

Закончив пространный монолог, Председатель надел шляпу, и, не прощаясь, по-английски шагнул за порог особняка в знаменитый лондонский туман, разбавленный жидким болезненно-жёлтым светом уличных фонарей.

Тихо урча хорошо отрегулированным мотором, из тумана хищно выплыл длинный чёрный лимузин, внутри которого верный слуга-индус подготовил для сахиба сухую одежду и горячую чашку зелёного чая.

Председатель торопливо нырнул в уютное тепло автомобильного салона, но ни Березуцкий, ни его челядь, этого не видели.

Глава 6

— Высоко-высоко в горах, в самом сердце Тибета, в светлом оазисе пустыни Гоби, с незапамятных времён располагается таинственная и великая Шамбала. В этой легендарной гималайской стране, надёжно укрытой от глаз непосвящённых вечными снегами и непроходимыми перевалами скалистых гор, с момента сотворения мира и поныне властвует всесильный и вечный Владыка Страха и Трепета!

На мгновение гурудева [7]прервал повествование, прикрыв карие глаза тонкой коричневой кожицей век, на которых по причине старости полностью отсутствовали ресницы и, покачиваясь в такт мыслям, ушёл в себя.

Саид уже хотел потревожить почтенного гуру, как тот неожиданно открыл глаза и продолжил повествование:

— Да! Владыка Страха и Трепета! Несмотря на то, что всё в этом суетном мире определено бесконечным процессом движения от Темноты к Свету, от Простейшего к Сложному, от Созидания к Разрушению и снова к Созиданию, Владыка Страха и Трепета из века в век незримо и мудро управляет Вечным Движением — тем, что непосвящённые называют ходом мировой истории. Из первородного Хауса, из Света и Тьмы, из вечного противостояния Добра и Зла и зарождается Вечное Движение! Нет ничего более совершенного и прекрасного, чем этот таинственный и до конца непознанный процесс. Люди называют его Жизнью. Это верно только отчасти: Жизнь — всего лишь мгновенье божественного мироздания, частичка бытия — блёклое отражение минувшего в бесконечной цепочке превращений кармы. Жизнь — это движение к Смерти. Сама же Смерть состоит из Света и Тьмы, ибо со стороны Тьмы — Смерть конечная точка существования человека, а со стороны Света — Смерть есть отправная точка начала новой Жизни. Это закон существования Бытия — закон Вечного Движения.

Гуру вновь прикрыл глаза и замолк. Саид во время таких коротких перерывов пытался проанализировать и запомнить слова учителя. Так во время первого урока, который, как всегда, проходил в виде размеренной беседы, гурудева сказал: «Ничто не приходит из ниоткуда и не исчезает в никуда»! Саид сначала принял это за каламбур, но потом, поразмыслив, пришёл к выводу, что таким образом гуру сформулировал закон сохранения энергии. Сам учитель напоминал высохшую живую мумию, обтянутую прокалённой солнцем коричневой кожей и набедренной повязкой. Сколько лет учителю, не знал никто. Сам гуру на этот вопрос отвечал с усмешкой:

— Что такое время? Чем вчерашний закат отличается от сегодняшнего или завтрашний восход будет чем-то отличен от восхода солнца на прошлой неделе? Всё это условность. Время — это мифический дракон, пожирающий собственный хвост.

Саид пытался спорить с учителем, пытаясь доказать, что один закат отличается от другого, потому что меняется долгота дня, что в свою очередь влияет на время восхода солнца.

— Вы же не будете спорить, учитель, что сезон засухи сменяется сезоном дождей, и что вслед за весной приходит лето? — упорствовал Саид.

— А разве в прошлом году не было сезона дождей или весна с летом поменялись местами? — усмехался гуру. — Всё в этом мире движется по кругу и всё повторяется. Человек в своём стремлении познать законы мироздания, подобен муравью, ползущему по склону горы. И вчера, и сегодня, и десять лун спустя, муравей видел, и будет видеть перед собой только камень, не осознавая, что карабкается по отвесному склону великой Джомолунгмы.

— Но если следовать вашей логике, о учитель, то получается, что для муравья нет ни прошлого, ни будущего, а есть только каменная стена и бесконечный процесс движения к вершине священной горы?

— Ты сам ответил на свой вопрос, мой пытливый ученик! Для человека непосвящённого доступно только настоящее время, но чтобы проверить правильность этой догадки, надо перестать быть муравьём и, возвысившись над настоящим, попытаться окинуть мысленным взором всю священную гору.

— Но как достигнуть такой степени просветления, как мне перестать быть муравьём и однажды на заре увидеть таинственную и прекрасную Шамбалу во всём её великолепии? Что мне делать, о мудрейший из мудрых? — воскликнул ученик, невольно нарушив правила приличия.

— Нет ничего невозможного для человека, поставившим перед собой цель и упорно идущего к этой цели…

Иногда гуру в своих рассуждениях впадал в крайность и начинал говорить банальности, которые Саид, как послушный ученик, должен был принимать чуть не за божественное откровение. В такие минуты Саид замолкал и, глядя на обтянутые коричневой кожей бритый череп гуру, терпеливо ожидал окончания пространного монолога…

Три месяца назад Саид вместе с проводником, которого нанял его новообретённый друг и наставник Швейк, после длинного и утомительного пути, заключительную часть которого пришлось проделать пешком, наконец-то приблизился к подножью Гималаев. Указывая на островерхие заснеженные горы, вершины которых терялись в серой дымке щедро напитанных влагой облаков, проводник уважительно поведал ему, что в переводе с санскрита Гималаи — это Снежная обитель, и что ему, непосвящённому, дальше дороги нет.

— Дальше Вы, господин, пойдёте один! И если Провидению будет угодно, и Вы, господин, останетесь живы и благополучно минуете перевал, то по ту сторону склона горной гряды, почти у самого её подножья, Вы найдёте райский сад, в котором много пищи и родниковой воды. На краю глубокого ущелья, сплошь заплетённого лианами, в которых навечно запуталась весна, Вы, господин, найдёте горные пещеры, в которых издревле проживают махатмы — божественные ламы. Это и есть знаменитый тибетский монастырь, о котором говорят, что он является первой ступенькой на пути к великой и таинственной Шамбале, но мало кто его видел.

Перед самым отъездом в Тибет Саида навестил Швейк.

— Твоя задача отыскать монастырь с тибетскими монахами. Среди монахов есть так называемые Посвящённые, которых наши учёные называют криптоисториками, — напутствовал его Швейк, разливая по металлическим стаканчикам припасённое для особого случая виски. — Есть версия, что эти самые криптоисторики изучают тёмные силы, управляющие мировыми процессами.