Вокзал потерянных снов - Чайна Мьевилль

В какой-то момент Искренность, барсучиха Дэвида, вразвалочку поднялась по лестнице и обнюхала пальцы свесившейся руки Айзека. Он рассеянно погладил барсучиху, а когда та начала лизать ему руку, крикнул Дэвиду, что его питомица голодна. К своему удивлению, ответа он не услышал. Наверное, Дэвид и Лубламай поздно ушли обедать: ведь с момента его прихода прошло несколько часов.

Потягиваясь, он подошел к буфету и кинул Искренности шмат сушеного мяса, который она начала с удовольствием уплетать. Услышав за стеной рокот лодок, Айзек постепенно стал возвращаться к осознанию реальности.

Дверь внизу открылась и захлопнулась.

Айзек торопливо вышел на лестницу, ожидая увидеть возвратившихся коллег.

Вместо них посреди огромного пустого зала стоял незнакомец. Приспосабливаясь к его присутствию, озорные сквозняки обследовали пришельца, словно щупальцами обвивая его, закручиваясь вокруг него пыльными вихрями. Пол был усыпан пятнами света, пробивающегося через открытые окна и прорехи в кирпичных стенах, однако ни один луч не падал непосредственно на него. Айзек чуть-чуть наклонился, и деревянные половицы галереи скрипнули. Незнакомец резко запрокинул голову и, сорвав с себя капюшон, посмотрел наверх, невозмутимо сложив на груди руки.

Это был гаруда.

Нащупывая рукой перила и не в силах оторвать взгляда от необычного посетителя, Айзек чуть не свалился с лестницы. Он сошел вниз.

Гаруда пристально смотрел на него. Изумление Айзека одержало верх над приличиями, и он тоже откровенно уставился на гостя.

Удивительное создание было выше шести футов ростом, из-под грязного плаща выглядывали ноги с хищными когтями. Излохмаченная одежда свисала почти до самой земли, свободными складками прикрывая каждый дюйм его тела, не давая разглядеть подробности его облика, за исключением головы. И это великолепное, непроницаемое птичье лицо, казалось, смотрело на Айзека почти властно. Круто изогнутый клюв казался чем-то средним между клювами пустельги и совы. Охристый цвет глянцевых перьев плавно переходил в серовато-коричневый и крапчато-карий. Глубокие черные глаза — темные зрачки, окруженные едва заметными кольцами крапчатой радужной оболочки, — смотрели пристально. Вокруг этих глаз залегли глубокие морщины, придававшие лицу гаруды вечно насмешливое и гордое выражение.

А над головой безошибочно угадывались сложенные и обернутые грубой мешковиной крылья — гигантские конечности из перьев, кожи и костей, которые простирались на добрые два фута от плеч, красиво изгибаясь навстречу друг другу. Айзек никогда не видел, чтобы гаруда расправлял крылья в закрытом помещении, однако читал о пыльном облаке, которое они могли поднять, и об огромной тени, которой гаруда накрывал свою жертву.

«Что ты делаешь здесь, вдали от дома? — с удивлением думал Айзек. — Посмотри на свой окрас: ты родом из пустыни! Наверное, пролетел многие мили от Цимека. Какого хрена ты здесь делаешь, красавчик?»

Он чуть было не преклонил благоговейно голову перед величием этого хищника, но затем прочистил горло и заговорил:

— Чем могу вам помочь?

Глава 4

Лин, к своему смертельному ужасу, опаздывала.

Мешало еще и то, что она не была страстной поклонницей Костяного города. Ее сбивала с толку перемешанная архитектура этих глухих кварталов: скрещение индустриализма и мещанского бахвальства, облупившегося бетона заброшенных доков и натянутой кожи палаточных бараков. В этой низинно-равнинной зоне, среди сорных зарослей и пустырей, где сквозь бетонно-асфальтовые плиты пробивались толстые стебли диких цветов, различные архитектурные формы сменяли друг друга, казалось, совершенно хаотично.

Лин знала название улицы, однако попадавшиеся ей таблички-указатели либо висели на столбиках криво, показывая совершенно невозможные направления, либо были полностью покрыты ржавчиной, либо противоречили друг другу. Оставив напряженные попытки прочесть таблички, Лин заглянула в нарисованный от руки план.

Она могла ориентироваться на Ребра. Взглянув наверх, Лин увидела прямо над головой их громадные силуэты. Отсюда была видна только одна сторона «грудной клетки», выбеленные ноздреватые дуги которой словно вспенивались костяной волной, готовые обрушиться на стоящие восточнее дома. Лин направилась в их сторону.

Улицы вокруг расступились, и перед ней оказался еще один заброшенный участок земли, однако во много раз превосходящий другие по размерам. Это выглядело уже не как площадь, а как огромная бездонная дыра в теле города. Стоящие по ее краям здания были обращены к ней не передом, а тыльной или боковой стороной, как будто позже к ним должны были пристроить соседей с красивыми фасадами, да так этого и не сделали. Улицы Костяного города боязливо пробирались к диким кустарникам, кирпичными обочинами пробуя территорию и быстро ретируясь.

На грязной траве здесь и там маячили самодельные прилавки, кое-где — складные столики с разложенными на них дешевыми пирожками, старыми снимками или каким-нибудь хламом, принесенным кем-то со своего чердака. Фокусники давали невыразительное представление, жонглируя чем попало. Кроме нескольких вялых покупателей, там были существа всех рас, которые сидели на разбросанных повсюду камнях и читали, ели, рылись в сухой грязи и созерцали кости над своими головами.

По краям этого блошиного рынка из земли торчали Ребра. Чудовищные осколки пожелтевшей кости, превосходящие толщиной самые старые деревья, словно вырастали из-под земли, разлетаясь в разные стороны и кривой дугой устремляясь вверх более чем на сто футов от земной поверхности, грозно нависая над крышами окрестных домов, а затем резко загибаясь навстречу друг другу. Затем они снова шли наверх, до тех пор, пока их концы, похожие на гигантские изогнутые пальцы, почти не коснутся друг друга, поймав людей в созданную самим Богом костяную ловушку.

Были планы заполнить площадь, построив в доисторической грудной полости конторы и жилые дома, но ничего не вышло. Инструменты, которыми пользовались при строительстве, вскоре либо ломались, либо исчезали бесследно. Цемент не схватывался. В этих полуразрытых костях таилось нечто зловредное, оберегавшее могильник от постоянного вторжения.

На глубине пятидесяти футов археологи обнаружили хребет, каждый позвонок которого был размером с дом; после многочисленных несчастных случаев на строительстве хребтину тихо закопали. Ни конечности, ни берцовые кости, ни гигантский череп не были подняты на поверхность. Никто не мог сказать, что за чудовище упало и умерло здесь миллионы лет назад. Неряшливые торговцы снимками Ребер были мастерами по части изображения жутковатых «кробюзонских гигантов» — четвероногих или двуногих, человекообразных, зубастых, когтистых, крылатых, злых или порнографичных.