Хранители мира - Мелисса Харрисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты нам нужен! Конечно, очень нужен! – воскликнул Дождевик.
– Тогда объясни честно, почему ты сказал про руку Мху, но не сказал мне?
– Честно? Ну я боялся, что ты сразу начнёшь кричать. По правде говоря, Мох… Ну, Мох лучше умеет слушать, чем ты.
– Что?! Да как у тебя язык повернулся? – возмущённо ахнул Вереск. – Ты хоть понимаешь, как это обидно? У тебя ужасный характер.
– Вот видишь? Именно этого я и…
– Кто-то что-то говорит? – Вереск презрительно скрестил руки на груди. – Простите, не слышу.
– Вереск, ну не надо, пожалуйста, – взмолился Мох. Вы оба мои друзья, и…
– Да ладно, Мох, не трудись. Не надо ничего объяснять. Со мной всё в порядке. Видишь? Я совершенно спокоен!
Конечно же, Вереск не был спокоен. Он дулся, то есть пытался выиграть спор, не говоря, что расстроило его на самом деле. Плохой способ: ведь невысказанные обиды всегда накапливаются и между близкими людьми растёт стена отчуждения. Мох и Дождевик ужасно мучились от таких недомолвок. Впрочем, надо отдать Вереску должное: после грустной истории с навозным жуком он старался дуться пореже.
– Вереск, – сказал Дождевик, – если хочешь, чтобы тебе открывали душу, научись слушать спокойно. Не дуться, не впадать в панику, не устраивать сцены, как сейчас.
Но Вереск уже так разобиделся, что не заметил правды в словах Дождевика. Он повернулся к друзьям спиной и сердито затопал прочь.
Немного приуныв, Мох и Дождевик отправились исследовать луг, тенистую рощицу, где уже зацветали колокольчики, и канавку, которая так заросла травой, что воды осталось совсем немного. Лягушачьей икры там не было и в помине.
– У этого места явно нет хранителей, – сказал Дождевик. – Посмотри, как всё запущено!
Солнышко пригревало, а небо было ярко-голубым. Со всех сторон доносились птичьи разговоры: молодые пары обсуждали, где свить гнездо и найти самых сочных гусениц для будущих птенцов. «У-чи, у-чи!» – перекликались лазоревки и синицы. «Тень, тень, тень, тень, тень!» – щёлкала в роще пеночка, которая прилетела сюда за десять тысяч километров из самой Африки. Она первой вернулась домой после зимовки: по весне здесь было больше вкусных жучков, чем в далёких и жарких землях к югу от Сахары. Теперь она с нетерпением ждала появления кавалеров.
Всё вокруг словно бы росло на глазах. После долгих зимних месяцев, когда мир казался пустым и мёртвым, деревья, кусты и травы возвращались к жизни: пускали корни, тянули стебли к небу, разворачивали свежую клейкую листву. В воздухе пахло молодой зеленью. Пчёлы вылетали на свет после спячки. Впервые за долгое время повсюду летали и ползали насекомые – к великой радости птиц и прочих живых существ, которые ими питались. Наши друзья тоже иногда любили ими полакомиться. Мотыльков и бабочек они не ели (хотя среди гусениц попадались очень даже вкусные), однако Вереск ловко управлялся с рогаткой и мог с двух метров подбить стрекозу.
В канавке Мох и Дождевик набрали воды в бурдюк из лягушачьей кожи, после чего вернулись в лагерь под кустом. Мох взял алюминиевый котелок (когда-то он был подставкой для свечи, но наши друзья об этом не догадывались) и принялся готовить похлёбку из дикой моркови с тимьяном. Дождевик прилёг отдохнуть, а вскоре явился и Вереск. Вид у него был чуточку виноватый.
– А, Мох… Я тут сходил на разведку, – объявил он.
– Правда? – сказал Мох, кидая в котелок пару душистых семян фенхеля. – И что же ты разведал?
– Я хорошенько осмотрелся, но не встретил никого из наших. Совсем никого. Ни души. Всё так, как говорила миссис Бен.
– Странно, да? Казалось бы, тут нужна парочка хранителей, а то и больше.
– Надо сказать Дождевику. Но сначала, Мох… я хочу попросить прощения. У вас обоих. Я просто почувствовал себя не при делах и немножко обиделся. Но мои обиды – это же не главное, правда? Главное, что у Дождевика беда, а я про это не подумал. Вот, наверное, почему он и решил поговорить с тобой, а не со мной. Я ужасно на себя злюсь.
Мох улыбнулся. В этот миг Вереск заслуживал восхищения и похвалы. Не так легко пересилить обиду, а уж извиниться бывает ещё трудней.
– Пойди поболтай с Дождевиком, – ласково предложил он. – Не волнуйся, я не дам ужину остыть.
Двое старых друзей быстро помирились. Попросив прощения, Вереск спросил Дождевика про исчезнувшие руки:
– И они у тебя совсем не болят? И не беспокоят?
– Ни капельки, – ответил Дождевик. – Я прекрасно себя чувствую. Вот только… Да, я знаю, что мы тайный народец. Но не хотелось бы стать совсем уж невидимым!
– Правда? А я бы не отказался! Я бы тогда ходил куда вздумается и подглядывал за всеми подряд. Только одежду пришлось бы снять, а то представь – в воздухе болтались бы килт и жилетка. Вот чудно было бы!
– Это всё забавно, но ведь и друзья перестанут меня видеть, – заметил Дождевик. – Никто не сможет посмотреть на меня, даже зная, что я рядом. А если я невидимка, то какая разница – есть я или нет?
Это была очень тоскливая мысль.
– Ну что ж, – сказал неунывающий Вереск, – значит, нам надо поскорее добраться до Шального Ручья и попросить помощи у родни. Наверняка Вьюнок сообразит, что надо делать. А может, заодно объяснит, куда подевался весь тайный народец.
Дождевик и Вереск вышли из шалаша добрыми друзьями. Вскоре трое путников уже сидели вокруг костра и ели горячую, душистую похлёбку из ореховых скорлупок. Закатное небо играло и переливалось нежными оттенками, словно внутренняя сторона морской раковины. Солнце опускалось всё ниже и ниже, пока не скрылось за деревьями у самого горизонта. Понемногу сгущались сумерки.
Беззвучно, как любая ночная охотница, на землю у костра опустилась миссис Бен и сложила огромные крылья.
– У-ху-ху! Добрый вечер! – начала она. – Я принесла вам весточку от оленей. Они пасутся недалеко отсюда и готовы с вами встретиться. Но нынче ночью с восходом звёзд они отправляются в дальний путь. Успеете собраться в дорогу?
Мох поглядел на своих друзей. Сердце отчаянно колотилось у него в груди. От страха? От возбуждения? Он и сам не знал.
– Отличная новость! – сказал Вереск. – Конечно, успеем. Котомки на спину, ребята!
– Они нас отвезут? – спросил Дождевик. Его белоснежные волосы как будто светились в вечерних сумерках.
– Трудно сказать. Разговор у нас
