Случай в Сокольниках (сборник) - Людмила Петрушевская

Проснулся он от стука в дверь.

В помещение входила какая-то женщина, вся занесенная снегом, но босая. Вскочив спросонок, человек загородил собой сундучок и сказал:

— Извините, мы тут у вас немного похозяйничали. Но я заплачу вам.

— Извините, я заблудилась в этом лесу, — не слушая, сказала женщина, — и решила зайти к вам погреться. Я боялась, что замерзну, там настоящая метель. Можно?

Человек понял, что эта женщина вовсе не хозяйка дома.

— Сейчас я вам согрею чайник, — сказал он. — Садитесь.

Пришлось топить печь дровами, пришлось искать в сенях бочку с водой. Попутно нашелся чугунок с еще теплой картошкой и другой чугунок с пшенной кашей на молоке.

— Ладно, это мы съедим, а кашу оставить придется ребенку, — сказал человек.

— Какому ребенку? — спросила женщина.

— Да вот, — и человек показал на сундучок, где сладко спал маленький ребенок, закинув ручки за голову.

Женщина опустилась перед сундучком на колени и вдруг заплакала.

— Господи, вот он, мой ребеночек, — сказала она — Неужели это он?

И она поцеловала край голубого одеяльца.

— Ваш? — удивился человек. — А как его зовут?

— Не знаю, я еще не назвала его. Я так устала за эту ночь, целая ночь страданий. Мне никто не мог помочь. Ни один человек на свете.

— А кто это, мальчик или девочка? — недоверчиво спросил человек.

— Это все равно: кто есть, того мы и любим.

И она снова поцеловала край одеяла.

Человек внимательно посмотрел на женщину и увидел, что у нее на лице действительно следы страданий, рот запекся, глаза ввалились, волосы висят. Ноги у нее оказались очень худые. Но прошло некоторое время, и женщина как будто согрелась и странно похорошела. Глаза у нее засияли, впалые щеки разрумянились. Она задумчиво смотрела на некрасивого, лысенького мальчика, спавшего на сундуке. Руки ее, крепко держащие края сундука, дрожали.

Изменился и ребенок. Он уменьшился и теперь был похож на старичка с одутловатым носом и с глазками, как щелочки.

Все это показалось человеку странным — то, как изменились на его глазах женщина и ребенок, буквально за одно мгновение. Человек даже испугался.

— Ну, если это ваш, я не буду вам мешать, — отвернувшись, сказал несостоявшийся отец. — Я пойду, скоро моя электричка.

Он торопливо оделся и вышел вон.

Уже светало, тропинка была, как ни странно, чистая и хорошо утоптанная, как будто не было ночной метели. Наш путешественник быстро пошел прочь от домика, и через несколько часов пути он вышел точно к такому же домику, как и предыдущий, и, уже не удивляясь, без всякого стука вошел в дом.

Сени были такие же, комната точно такая, и так же стоял на столе горячий чайник и лежал хлеб. Путник устал и замерз, поэтому он быстро, не задерживаясь, выпил чаю, съел кусок хлеба и прилег на лавочку в ожидании. Но никто не пришел. Тогда человек вскочил и бросился к сундуку. В сундуке лежали опять детские вещи, но теперь это уже были теплые вещички — курточка, шапочка, очень маленькие валенки, теплые стеганые штанишки, даже какой-то роскошный комбинезон и на дне меховой мешок с капюшоном.

Этот человек сразу подумал, что маленькому мальчику совсем нечего надеть на улицу, у него есть рубашечки и всякая дребедень, но больше ничего! Вслух извинившись, он отобрал самое нужное — меховой мешок, комбинезон, валенки и шапочку. Затем он прихватил еще и санки, стоящие в углу, потому что в другом углу он увидел еще одни. Еще раз попросив прощения, он взял из груды валенок за сундуком одни взрослые валенки, по виду как будто подходящие для женщины — она же была босая! С этим грузом он помчался как можно быстрее по морозу назад, к первой избушке.

В ней уже никого не было. Стоял горячий чайник, лежал хлеб. Сундучок был пуст.

«Видимо, она надела на мальчишку все эти тряпки, — подумал несостоявшийся отец. — Какие глупости, ведь у меня есть все необходимое!»

Он тут же кинулся бежать по тропинке дальше, волоча за собой санки, и очень быстро догнал женщину, потому что она еле шла. Ее даже покачивало. Босые ноги были красными от снега. Она несла на руках закутанного в тряпье ребенка.

— Минутку! — закричал наш отец. — Погодите! Ведь разве можно так идти! Надо же одеть парня! Вот тут все необходимое.

Он взял у нее ребенка, она покорно, закрыв глаза, отдала ему свою ношу, и они вместе вернулись в свою избушку.

Теперь только отец вспомнил странную старуху, которой он помог донести тяжелые сумки, и спросил у женщины:

— Скажите, а вам адрес тоже старушка дала?

— Нет, она мне сказала только название станции — «Сороковой километр», — ответила женщина, почти засыпая.

Но в это время ребенок заплакал, они вдвоем, торопясь, стали его переодевать, и он вдруг оказался таким маленьким, что никакие валенки, конечно, ему не пригодились, а пришлось его пеленать, заворачивать в одеяло, и вот тут пригодился меховой мешок с капюшоном. Все остальное они завязали в узел, женщина обула свои новые валенки, и они отправились обратно втроем. Новоявленный отец нес ребенка, а женщина тащила вещички, и по дороге они забыли, где встретились, забыли и название станции. Они помнили только, что была какая-то очень трудная ночь, долгая дорога, тяжелые времена одиночества, но теперь у них родился ребенок, и они нашли то, что искали.

Анна и Мария

Жил-был человек, который охотно помогал всем — всем, кроме своей жены. Жена его была удивительно добрая и кроткая, и он знал, что она прекрасно справляется со всеми делами одна, и был спокоен.

И однажды он помог одной колдунье, догнал ее шляпу, которую снесло ветром.

И колдунья с улыбкой сказала: «За то, что ты мне помог, я сделаю тебя волшебником. Но с одним условием. Ты сможешь помогать всем. И только тем, кого ты любишь, ты не сможешь помочь ничем».

И она его утешила: «Так бывает. Врач же не лечит своих детей. Учитель не учит своего собственного ребенка. У них это плохо получается».

И она ушла, оставив человека в растерянности.

И скоро настало время; когда у этого новоявленного волшебника стала умирать его любимая жена, нежная, добрая, красивая Анна.

Так случается, что у человека внутри кончается завод, как у часов — все тише тиканье, все реже.

Волшебник дни и ночи проводил около своей жены, дело происходило в больнице — пришлось отвезти Анну туда, чтобы сделать ей операцию.

Волшебник стоял на коленях у кровати, а жена его почти перестала дышать.

Тогда он бросился в коридор к медсестре, но медсестра ему сказала: «Не надо ей мешать, ей сейчас и так тяжело», — и ушла.

Волшебник просто хотел попросить еще один укол для продления жизни жены, но не получилось, как и предсказала колдунья.

А по коридору санитар вез каталку — высокие носилки на колесах, и у женщины, которую он вез, голова была вся забинтована.

Тем не менее женщина еще дышала, хотя тоже довольно редко.

Волшебник понял, что жизнь ее заканчивается, и предложил санитару сигарету.

Санитар охотно закурил и рассказал на ходу историю болезни пациентки, что та попала в автомобильную катастрофу и практически уже живет без головы, и он не надеется ее довезти на второй этаж в операционную, и это жалко, потому что внизу сидит семья этой женщины, в том числе двое маленьких детей.

Волшебник мигом сообразил, что надо сделать, тут его мастерства хватало, и он обменял тело жены на туловище этой умирающей и изо всей силы пожелал выздоровления для бедной посторонней больной: здесь он помочь как раз мог!

Но, видимо, помощь пришла слишком поздно, и санитар погрузил в лифт полный гибрид умирающего тела с умирающей головой — больная почти уже не дышала.

А тем временем на кровати Анны оказался живой человек, только сильно одурманенный лекарствами, — здоровая голова Анны и здоровое тело той, другой женщины.

Волшебник опустился на колени у изголовья своей жены и увидел, что она стала дышать немного чаще — но при этом Анна начала стонать и жаловаться, что все болит — руки и ноги.

Затем Анна открыла глаза, полные слез, и спросила мужа, долго ли ей еще мучиться.

Муж сообразил, что легкомысленный санитар не все мог знать о состоянии бедной погибающей женщины, что, возможно, и руки, и ноги у нее были переломаны — но как это лечить сейчас, в данной больнице?

Что скажут врачи, если увидят, что больная лежала-лежала в своей кровати, умирала-умирала — и вдруг оказалось, что у нее сломаны руки-ноги?

Врачи столпятся и будут думать, что налицо какое-то преступление, что больную выбросили, может быть, с четвертого этажа, или она сама выкинулась, что-нибудь в таком духе. Или ее муж побил палкой, мало ли?

И впору бы было вызывать следователя к такой больной вместо лечения — так думал бедный волшебник.

И тут же он сбегал к врачам и попросил, чтобы больную выписали домой: что ей здесь мучиться, пусть лежит свои последние дни дома.