Основатели кланов I: Исход - Рэндалл Биллс

– И все же, несмотря на нашу общую мечту, я знаю, что некоторые из вас – многие из вас – вынуждены бороться с серьёзными проблемами и до сих пор встречали лишь глухое молчание. – И снова адмирал сделал паузу в удобный момент, давая возможность услышать со всех сторон одобрительное бормотание толпы. Он успокаивающе поднял руку. Идеально срежиссировано.

– Генерал долго вел нас и ноша его тяжелее, чем мы можем себе представить. Без него мы бы не были сегодня здесь. Я, так же, как и мы все, знаю, что он сделал для нас. Как далеко мы продвинулись с его помощью. Я склоняюсь в почтении перед делами, которые он свершил, чтобы защитить нас.

Слова звучали искренне для Андрея. Они звучали именно так, как этого следовало ожидать от адмирала СОЗЛ, говорящего о своем командире.

Однако над этими словами нависла тень его брата. Невзирая на судорожные попытки Андрея не следовать этому потоку мыслей, Николай в его голове открывал истинное значение сказанного, показывал иные возможности для толкования.

Адмирал пытался создать дистанцию между генералом и простыми людьми, собравшимися здесь. Он поднимал Керенского на бесконечно высокий постамент, на котором тот становился недоступным для обычных гражданских. Мать с больным ребенком, которая ничего не может сделать, чтобы облегчить его страдания; мужчина, который попросту не может привыкнуть к давящей тесноте своего жилища; молодые люди, вынужденные бороться за то, чтобы отыскать себе хоть какое-то занятие.

Как далеко мы продвинулись с его помощью… Эта фраза сверкала на фоне сказанного, словно перегретый мех на экране инфракрасного локатора. Она возлагала на генерала персональную ответственность за каждый из бесчисленных световых лет, за всё расстояние, пройденное ими до сих пор в глубине Периферии. За неизвестность, из которой, быть может, нет возврата.

– Так как генерал, должно быть, настолько занят работой над нашей основной целью, что у него нет на нас времени, я и моя команда решили организовать эту встречу самостоятельно. Мы надеемся, что сможем таким образом помочь найти решение некоторых проблем.

Андрей недоверчиво потряс головой. Одним-единственным лёгким акцентом адмирал смог посеять в слушателях сомнение в том, имеет ли генерал вообще эту самую цель. У кого такие мысли уже имелись – тот будет чувствовать, что нашёл им подтверждение. У кого их не было – тому эту идею подкинули только что.

Он окинул глазами зал. Взгляды почти всех собравшихся были неотрывно устремлены к адмиралу. Бесстрастные лица, не показывающие своих истинных чувств.

И снова Андрей почувствовал на границе своего сознания дыхание Николая. Он сокрушенно качнул головой. Я схожу сума.

Тем временем адмирал сел и передал микрофон одному из людей, стоявших в длинной очереди к подиуму. Мужчина снял шляпу и неуверенно повертел её в руках. Его глаза несколько раз блеснули в свете прожекторов и казалось, в них отражается желание толпы самой быть услышанной. На какой-то момент установилась тишина. Лицо человека слегка покраснело, он напрягся.

Адмирал плавным движением встал и ступил на сцену к поднявшемуся на неё гражданскому. Он дружески прикоснулся к его плечу, склонился, словно желая сказать ему что-то доверительное, и официально пожал ему правую руку. С отеческим кивком адмирал вновь похлопал его по плечу, указал сначала на микрофон, потом на ожидающую человеческую массу, и в конце концов вновь скользнул на свое место. Как масло по воде.

В голове Андрея прозвучал голос Николая: Тактика затягивания времени.

– Меня зовут Оливер Стэнтон, – начал человек дрожащим голосом, который, однако, после обмена взглядами с адмиралом заметно укрепился. Некоторые зрители выкрикивали слова поддержки.

– Я с «Триптиха», трюм А, секция С, третий блок. Я понимаю, что мы должны рационировать питание. Но вы понимаете, у меня есть жена. И трое детей. Мы не были подготовлены ко всему этому… По крайней мере, по-настоящему не были. И я знаю, что генерал, должно быть, очень занят и все такое, но мне кажется, что пищевые рационы… несправедливые. Вы знаете, о чем я. Все, что я хочу сказать – так это то, что я просто не верю, что «Триптих» получает равную долю с другими. Я видел другие корабли. Другие трюмы. Там, похоже, никто не голодает. – Его слова привели толпу в какое-то звенящее напряжение.

Андрей попытался сопротивляться подступающим мыслям. Но как он ни старался, это ему не удалось. Может быть, у этих людей есть на что пожаловаться. Но то, как развивается эта встреча… Фарс? Невозможно выдвигать обвинения таким образом и ожидать, что подобное собрание в одиночку в состоянии что-либо решить. Обычно сначала создаются рабочие группы, которые обсуждают и упорядочивают отдельные критические точки. Потом гражданским дают возможность создать собственные комиссии и комитеты, которые организованно их представляют. Создаются группы, координирующие совместные усилия. Проблемы распределяются по степени приоритета и предпринимаются попытки обработать список задач сверху донизу.

Методично. По совести.

Из всего, чему когда-либо обучал его отец, систематический образ решения проблем был тем, что Андрей более всего ценил.

То же, что происходило здесь, было ничем иным, как плохо инсценированным шоу. Несмотря на то, что он сопротивлялся такому представлению, первоначальные сомнения в этом быстро исчезли. Когда следующий человек поднялся на сцену и начал изливать свои жалобы, в то время как адмирал и его ординарцы внимательно слушали – некоторые даже преувеличенно старательно колотили пальцами по клавишам своих записных книжек – Андрей больше не выдержал. В его желудке забурлила кислота и стала подниматься к горлу.

Он бросил на Джес замученный взгляд, однако обнаружил, что на неё события подействовали завораживающе. Боль, которую в этот момент ощутил Андрей, оказалась хуже всего остального. Он повернулся влево, поглядел на Уиндхэма, который отстраненно наблюдал за происходящим. К облегчению Андрея, Уиндхэм демонстрировал всем совершенно ничего не выражающее лицо. Обычно это означало, что его гложат какие-то сомнения. И что ему это всё совершенно не по вкусу.

Андрей пробился сквозь толпу и встал с Уиндхэмом плечом к плечу. Он склонил голову к священнику и поднял руку, чтобы ещё более скрыть шепот:

– Мне надо отсюда уматывать. Уиндхэм взглядом показал, что все понял.

Несмотря на то, что невозможно было с уверенностью сказать, находится ли адмирал Ни-коллс и его офицеры на пути к открытому бунту, Андрей более чем отчетливо почувствовал, что ему здесь делать нечего. Адмирал мастерски играл на чувствах толпы. Но к чему это всё ведет?

Андрей провел руками по лицу в попытке оттолкнуть от себя пугающее ощущение грядущих неприятностей. Не получилось. Одно было ясно: адмирал принялся за собственную игру и Андрею не хотелось быть в неё втянутым ни под каким видом. Адмирал сделал свой выбор. Гражданские – ещё нет. По крайней мере, он на это надеялся. Ни в коем случае он не желал стать гирькой на этих весах.

Друзья стали незаметно продвигаться к выходу, оставив за спинами Джес. Она, похоже, настолько была увлечена происходящим, что вообще не заметила их отступления. Обратный путь сквозь множество людей, сконцентрированное между ними и выходом, вызвал злобные, шипящие комментарии и острые взгляды. Куда ни кинь взгляд, были видны только люди.

– Андрей Керенский? – Адмирал выкрикнул это достаточно громко, чтобы все услышали его и без микрофона. Его слова разорвали воздух подобно шрапнели и обратили поспешное отступление в ничто. Какую-то секунду Андрей желал попросту сбежать – кинуться вперед, растолкать тех, кто заслонял ему путь наружу. Однако он понимал, что уже поздно. Вряд ли он смог бы совершить такой подвиг с магнитными подошвами и уж во всяком случае, не с таким количеством народа. Тем не менее, все мускулы его напряглись и отозвались волной жара, словно тело желало отключить разум и волю и попросту убежать.

Андрей медленно повернулся к тому месту, с которого совсем недавно внимал оратору. Его сердце словно ухватили ледяные пальцы: Джес исчезла. Он был обманут.

4

«Гермес», боевой корабль класса «Потемкин»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

27 июня 2785 года

Андрея осторожно, но крепко взяли за руку. При попытке освободиться он чуть не сломал себе кисть и только тогда сообразил, что удерживает его Уиндхэм. Он понимает меня. Он знает, что это все для меня значит – быть использованным вот так запросто.

В тот же момент Андрей понял: он не может попросту сбежать, не потеряв при этом лица. Он развернулся в сторону подиума и увидел то, что и ожидал: адмирал положил руку на плечо очередного гражданского и требовательно глядел в его сторону.