Секреты леди - Анна Бартон

На следующий день лондонская погода решила в полной мере оправдать бесконечные разговоры, вздохи и пересуды. Низкие тяжелые серые тучи уныло затянули небо и время от времени презрительно плевались холодным дождем. Иногда выглядывало солнце, как кокетливая дебютантка из-за веера, словно раздумывая, стоит ли открыть хорошенькое личико. Однако уже через минуту поднимался ветер, тучи возвращались, а улицы снова погружались в серую мглу. В поединке между мраком и светом мрак решительно побеждал.

Экипаж лорда Фоксберна катил по мостовым в сторону дома. Граф смотрел в окно и рассеянно привычным движением потирал правую ногу. После двухчасового разговора с адвокатом мышцы окончательно онемели и сейчас напоминали китовый ус в корсете старой девы.

Аверилл, друг и по совместительству поверенный в делах, пытался всучить визитную карточку некого молодого доктора, активно продвигавшего очередную смелую идею в лечении застарелых ран. Бенджамин даже слушать не захотел: не меньше дюжины медицинских светил различной величины мяли и крутили его несчастную ногу, а в итоге каждый предлагал одно-единственное действенное средство: ампутацию.

Шарлатанам граф не верил, а с собственной ногой не собирался расставаться даже в самых критических обстоятельствах – тем более что боль уже стала неотъемлемой частью существования.

Возможно, лет через десять удастся окончательно смириться с судьбой, а пока периодически возникало желание спрятаться в пещеру или хотя бы зарыться в глубокую нору, подобно раненому зверю. Тогда не пришлось бы собирать волю в кулак и, превозмогая страдания, появляться на бесконечных светских раутах, балах, вечерах и салонных собраниях. Тем самым окружающие были бы навсегда избавлены от его дурного настроения, цинизма и грубости. Идея казалась разумной и полезной, но имела один существенный недостаток: ни в пещере, ни тем более в норе не будет стены, достойной портрета мисс Ханикот.

Граф до сих пор не убрал картину из кабинета. Планировал сделать это сегодня утром, однако не смог: напряженно изучал условия контракта и каждые пятнадцать минут радовал себя коротким, но цепким взглядом на Английскую красавицу. Теперь, когда стало известно, что моделью послужила мисс Ханикот, произведение приобрело и особый смысл, и особое притяжение.

Хотелось выяснить кое-какие конкретные обстоятельства работы над портретом. Например, был ли художник ее любовником? Вопрос, конечно, праздный, но, несмотря на отвлеченность, крайне болезненный. Бенджамин потратил немало времени, рассматривая через лупу небрежную подпись в правом нижнем углу, однако разобрал только первую букву имени: «Т».

Во всяком случае, мисс Ханикот больше не будет делать ставку на Хью. Если повезет, подопечный встретит милую скромную девушку и женится до Михайлова дня, после чего можно будет с чистой совестью и чувством исполненного долга уехать в свое поместье. Конечно, богатый сельский дом – далеко не пещера, но найти уединение и покой на лоне природы куда легче, чем в Лондоне.

Граф безучастно смотрел в окно на снующих под проливным дождем слуг: в серой одежде они напоминали мышей, пытающихся увернуться от лап невидимого кота. Но внезапно среди сплошного мрака взгляд привлек золотой проблеск. Сердце дрогнуло. Бенджамин постучал в потолок, а когда возница замедлил ход, обернулся и посмотрел назад, желая убедиться, что не ошибся.

Мисс Ханикот.

Она стояла у входа в кондитерскую Гантера и пыталась спрятаться под зонтом, хотя надежда остаться сухой таяла с каждой минутой. Юбка легкого зеленого платья намокла и прилипла, представив заинтересованному взору и стройные бедра, и изящную линию ног. Розовая шляпка прикрывала половину головы, однако пышные светлые локоны выбились и, подобно маяку, прорезали серый сумрак ярким лучом света. Рядом никого не было.

Мгновенно забыв о боли, не дожидаясь, пока остановится экипаж, граф выпрыгнул на мостовую и под холодным ливнем быстро зашагал к кондитерской. Едва мисс Ханикот заметила знакомого, глаза испуганно расширились, как будто ее поймали на краже пирожного.

– Почему вы здесь стоите?

Прежде чем ответить, она торопливо огляделась.

– Добрый день, лорд Фоксберн. На четыре у меня назначена деловая встреча.

Граф достал из жилетного кармана золотые часы и открыл крышку.

– Сейчас уже почти половина пятого.

– Кажется, моего приятеля что-то задержало. – Мисс Ханикот грустно вздохнула.

– Я отвезу вас домой. – Бенджамин щелкнул пальцами, подзывая экипаж. Свой удобный, теплый, сухой экипаж.

– Нет, спасибо. – С зонта скатилась тяжелая капля и плюхнулась Фоксберну на нос.

– И сколько же еще вы намерены ждать?

Она хмуро посмотрела на промокшее платье.

– Может быть, минут пятнадцать.

– Да за пятнадцать минут вас смоет в Темзу.

– Постараюсь удержаться. – Она на миг задумалась и добавила: – Вы очень любезны.

Граф почувствовал, что от него хотят избавиться, но, черт возьми, он не мог позволить ей остаться под дождем и подхватить простуду.

– В таком случае почему бы не подождать знакомого в экипаже?

Мисс Ханикот явно сомневалась: страх нарушить правила приличия боролся с лужей, в которую постепенно погружались ее хорошенькие новые ботиночки.

– Вокруг никого нет, – успокоил граф. Во всяком случае, никого, кто был бы кем-то. – Если задернуть шторы, то и вообще нечего бояться.

Дафна едва заметно кивнула; он тут же крепко взял ее под локоток и повел к двери – пока не успела передумать. Забрал зонт и держал над головой, когда Дафна легко поднималась по лесенке. Что-то коротко сказав вознице, прыгнул следом, закрыл дверь и сел напротив. Задвинул все шторы, но справа от мисс Ханикот предусмотрительно оставил щель, чтобы молодая леди могла наблюдать за входом в кондитерскую. Стоит ли говорить, что каждые несколько секунд она поворачивалась и настороженно поглядывала на улицу?

Некоторое время прошло в дружелюбном молчании – подвиг почти невероятный, если вспомнить вчерашний разговор.

Наконец мисс Ханикот осторожно откашлялась.

– Хотела бы кое-что спросить.

Лорд Фоксберн откинулся на спинку сиденья и сложил руки на груди, показывая, что слегка заинтересован.

– И что же именно?

– Тот портрет, который вы считаете моим… как он к вам попал?

– Если портрет не ваш, то какая вам разница?

К чести молодой леди, коварный выпад ничуть ее не смутил и не сбил с толку.

– Не так уж и важно, изображена на картине я или другая особа. Ясно, что модель похожа на меня… или я на нее. Должна признаться, что факт обескураживает. – Глубокая складка между бровей свидетельствовала о неподдельной тревоге.