Кристиан Фэй - Саша Вайсс

— День добрый, жители сего прекрасного города, торговцы, ремесленники, рабочие и... — Он остановил мутный взгляд на грязной бродяжке, ковырявшейся в носу. — ...И немытые создания. От имени его величества Фалькона Десятого я обращаюсь к вам и приглашаю в королевский замок для спасения прекрасной принцессы Марии! Тот, кто пробудит принцессу от магического сна поцелуем, получит ее руку и полцарства в придачу!

Кто-то из толпы заметил, что свиток был пуст, но глашатай не обратил на выкрик никакого внимания. Перо его шляпы отчаянно моталось в такт колебаниям тела юноши.

— Женатым, косым, кривым, старым и недееспособным просьба не беспокоиться и не тратить драгоценное королевское время! Всем выстраиваться в очередь по одному, еду и напитки брать с собой, обращаться к господину Фэю!

Глашатай раскланялся, обмахнув помост пером своей шляпы, и попытался спуститься по узким деревянным ступеням. Затем попытался еще раз.

— Кто-нибудь, дайте руку, пжалста... — наконец сдался он.

Вцепившись в протянутую ему руку, юноша слез с помоста и стянул шляпу с головы. Вручив ее незнакомцу в знак благодарности, глашатай нырнул в толпу, проскочил под брюхом тащившей повозку лошади и был таков. Люди же продолжали возбужденно гудеть, обсуждая услышанное.

К вечеру того же дня у ворот замка выстроилась целая очередь юношей, дородных мужчин в цилиндрах и, невзирая на слова  Кристиана, стариков, калек и сопляков. И, несмотря на развешанные кругом таблички с предупреждениями, у терновых кустов уже собралось несколько десятков спящих, вповалку лежавших друг на друге.

Сам же господин Фэй, до странного похожий на утреннего королевского глашатая, у ворот встречал желавших испытать судьбу и сопровождал их по одному на вершину башни. Выглядел он слегка изможденным и при каждой удобной возможности старался присесть, что очень нервировало очередь. Когда же стоявшие начинали возмущаться громче обычного, Кристиан нехотя поднимался на ноги, и круговорот повторялся заново.

К концу дня очередь иссякла.

Принцесса и весь ее двор продолжали спать. Никто так и не смог пробудить их от магического сна: ни напыщенные аристократы, расталкивавшие очередь кнутом, ни сильные крестьянские юноши, ни старики, ни калеки, ни сопляки.

В последний раз Кристиан обвел взглядом падавшие в вечерний сумрак холмы и поля. Затем уныло поплелся к замершей посреди вечного сна башне.

Каждая ступенька была ему знакома. С щербинкой, с расшатанным камнем, затем снова с щербинкой, уже с правой стороны. Медленно переставляя ноги, Кристиан плелся наверх, а эхо шагов опутывало его в полой башенной трубе.

Он уселся на смятые простыни рядом с лежавшей девушкой. Выудил из-за пазухи чистый носовой платок, один из тех, что рассовывал по карманам про запас, и тщательно вытер губы принцессы. Затем нагнулся и быстро поцеловал.

Мария испустила долгий вздох. Ресницы ее задрожали и, с трудом сломив корку пыли, раскрылись.

Взгляд принцессы впился в Кристиана. Он почувствовал, как ее тонкие пальцы цепко обвили его запястье.

— Теперь ты мой,— сипло проговорила Мария, выдохнув серое облачко пыли.— Мой навсегда!

Ее черные губы разъехались в торжествующем оскале, и Фэй провалился в эту тьму.

— ...Эй, господин! Господин Фэй!

Кто-то отчаянно кричал вдалеке, за непроглядным чернильным мраком, застилавшим глаза. Эхо голосов становилось все громче, пока не влетело в ухо острой молнией, заставив Фэя разлепить глаза.

Он все еще сидел на валуне в розовых лучах закатного солнца. И его рассматривали несколько сотен негодующих взглядов.

— Нашел время спать... — донеслось откуда-то из толпы.

Кристиан откашлялся и встал, отряхивая полы сюртука. Затем, как ни в чем не бывало, обратился к следующему по очереди мужчине.

Этот претендент был похож на ворону: над узкими серыми плечами бледнело узкое серое лицо с внушительным носом, на котором посверкивали небольшие очки.

— Морис,— представился он, но Фэй уже находился на полпути к башне, оставив Мориса стоять с протянутой рукой. Мужчина последовал за ним, нырнул в башенную арку, в полутьме которой начиналась старая лестница со стертыми покатыми ступенями.

С каждым пройденным пролетом Морис выглядывал в узкие бойницы. Сперва вниз отступили стены, открыв глазу очередь, змеей спускавшуюся с холма. Люди в ней становились мельче и мельче, пока не слились в единую живую массу, залитую желтым солнечным светом.

Спальня принцессы находилась в пыльной каморке с сухим воздухом, спертым, несмотря на распахнутое окно. Сама же девушка оказалась обычным худым подростком в весьма красивом, но черном и пыльном платье с черными же рюшами.

— А это кто? — Морис скосил взгляд на широкоплечую тушу принца Вальдора, мирно посапывавшего в углу.

— Приезжий. Не обращайте внимания, — Кристиан достал из нагрудного кармана часы и постучал по циферблату. — Пожалуйста, не задерживайте очередь.

Морис послушно кивнул. Немного поколебавшись, он прикрыл глаза и чуть коснулся губ лежавшей девушки.

Он и Кристиан выжидающе уставились на лежавшее тело. Бросив еще один быстрый взгляд на часы, Фэй вздохнул.

— Пойдемте.

Но не успели они переступить порог, как принцесса закашлялась, и корка, сковывавшая ее глаза, дала трещину. Затем ее обильно вырвало прямо в собственное декольте. Закашлялся и очнувшийся мужчина в углу, однако ни он, ни принцесса не заинтересовали Кристиана. Издав радостный возглас, господин Фэй бросился к окну.

— Шоу окончено, расходитесь по домам! — проорал он, свесившись по пояс наружу.

Не успел Морис опомниться, как юноша уже стоял перед ним с выражением искреннего восторга на лице.

— Кто вы, прекрасный принц? — Он заключил ладони Мориса в свои и широко улыбнулся, продемонстрировав необычно крупные белые клыки.

— Я? Морис, лекарь,— смущенно пробормотал мужчина, тем самым приведя Кристиана в благоговейный восторг.

— Как я счастлив, что это именно вы! — Фэй склонился к уху лекаря. — У этой девушки большие проблемы по части валиума. Я рассчитываю на вас, доктор. Она единственная наследница, вы же понимаете...

Морис коротко кивнул. Похоже, большие проблемы начинались и у него.

В тот тихий и напоенный ароматами цветов вечер муха выделывала чудеса пилотажа. Шмыгнув по дужке пенсне директора, она скользнула по краю его чашки, набрала высоту, сделала петлю и нырнула в вазу с печеньем.

Кристиан перевел взгляд обратно на директора и отметил багровый румянец гнева на его щеках. Если бы эти маленькие глазки могли буравить, сквозь Фэя уже можно было бы читать газету.

— Фалькон сказал, что если еще раз увидит хоть одну крестную фею, немедля посадит ее на кол.

— Это он сгоряча! Я уверен, спустя некоторое время он сам увидит прекрасные стороны этого брака.

Фэй невинно рассмеялся, но директор его веселья не поддержал.

— И насчет принца Вальдора... Это немыслимо! Вы же знаете, что для перемещения во времени нужно специальное разрешение!

— Но ситуация была экстренная! Сами сказали: королевство в хаосе,— уверенно парировал Фэй.

— Это не дает права менять историю!

— ...Буквально погружено в пучину безвластия и самоуправства! Отдано на растерзание захватчикам!— самозабвенно продолжал Кристиан, размахивая шелковым платочком в такт словам.

— Вы лишены зарплаты на два месяца,— отрезал директор.

— Поверьте, ради спокойствия его величества Фалькона Десятого и королевской семьи я готов заплатить эту цену. Неужели я, Кристиан Фэй, позволил бы им оставаться беспомощными в магическом сне? О нет!

— Но вы же сами это устроили! — От отчаяния он вцепился в скудные остатки волос и горестно закатил глаза. — Хотя, что я объясняю...

— Конечно! — с неиссякаемым энтузиазмом отозвался Кристиан. — И так понятно, что помочь королевской семье было просто необходимо!

Директор Общества Крестных Фей не ответил ничего. С усилием выдвинув ящик бюро, он задумчиво уставился на бумажный сверток, покоившийся среди документов.

— Кристиан...

— Да? — с готовностью отозвался Фэй, застыв у распахнутой двери.

— Вы так и не надумали вернуться в родовой замок?

— Конечно нет. С чего бы?

— Я просто уточнил, на всякий случай,— проговорил директор, не отрывая взгляда от пакета. — Вы свободны.

У директора Общества были свои вредные привычки. В особо тяжелые дни ему страсть как хотелось впиться зубами в сочный торт, увитый килограммами крема. Но с детства ему внушали, что есть после шести вечера вредно. А торты были вредны и до шести, нанося непоправимый ущерб девственно-здоровым детским зубам. Как директор понял позднее, в некоторых, абсолютно безвыходных случаях небольшой кусок торта был просто необходим. Но — это он тоже понял позднее — правила, вбитые в детскую голову, сидят там до самой пенсии. Поэтому директор медленно задвинул ящик обратно и налил крепкого чая. Закусив его маленьким, посыпанным сахаром печеньем, он горько вздохнул. Диета продолжалась.