Закрытая школа. Противостояние - Ольга Заровнятных

В это время в холл школы вошла привлекательная женщина лет тридцати семи. Ее звали Тамара, это была брюнетка с внимательным взглядом, очень сдержанная и осторожная. Вышедший ей навстречу Морозов принял ее пальто и, указав на Виктора, многозначительно сказал:

– А вот и он. Действуй.

Представившись Виктору, Тамара прошла в его комнату и убедила его пройти лечение. Терпеливо, дружелюбно, она слово за словом расположила его к себе:

– Спектр действия препарата очень широк, и наша клиника имеет все необходимое оборудование. Можете поехать со мной прямо сейчас.

– Если выбирать, где провести последние месяцы жизни, – сказал Виктор, заметно колеблясь. Он нервно вертел в пальцах ручку, с трудом принимая решение, от которого зависела его жизнь. – Я лучше останусь здесь. Среди людей, которых я люблю.

– А если мы предложим вам лечение не в стационаре, а на дому? – предложила Тамара, используя малейший шанс. – Я готова приезжать сюда сама.

Не ожидавший такого поворота, Виктор согласился. Тамара пошла к выходу с удовлетворенной улыбкой.

В подземелье царило настоящее светопреставление. Ребята плутали в лабиринтах его коридоров под вой сирен и мигание красных ламп. Рома и Даша бежали впереди, наугад поворачивая то за один угол, то за другой, Макс бежал последним, изредка оглядываясь и скользя лучом фонаря позади себя.

Наконец они случайно свернули в нужный им коридор и оказались перед дверью, ведущую через камин в библиотеку. Спасение было близко. Даша нажала на кирпич, с помощью которой открывалась дверь, однако та, едва отъехав в сторону, остановилась.

– Жми! Жми! – в отчаянии повторил Макс, налегая всем телом на дверь, но ее заклинило.

– Я жму! Жму!!! – воскликнула Даша, снова и снова нажимая на кирпич.

Через узкую щель пробраться было невозможно. Ребята кинулись по коридорам в поисках другого выхода, как вдруг сигнализация смолкла. Друзья остановились как вкопанные.

– Может, пронесло? – оптимистично предположил Рома. – Нас больше не ищут?..

– Я что-то слышу, – прошептала Даша и замерла, прислушиваясь. – А вы?

Издалека, из глубины темных коридоров до них донесся лай собак. С каждой секундой он приближался к ребятам. Они снова кинулись бежать, осознав, что собак спустили на них.

Ребята бросились в противоположное от звуков погони ответвление коридора и наткнулись на мужчину с пистолетом в руке, ослепившего их лучом фонаря. Со всего разбегу затормозив, словно наткнувшись на невидимую стену из толстого стекла, они теперь в ужасе пятились, понимая, что деваться им некуда, они попали в ловушку. Из-за угла за их спиной выскочили два добермана.

Мужчина направил пистолет в сторону ребят, прицелился и выстрелил. Даша вскрикнула, закрывшись руками. Одна из собак с болезненным визгом убежала прочь, вторая устремилась за ней. Ребята оцепенело оглядели себя – все были целы. Неизвестный приблизился к ним, на его лицо упал луч света. Теперь ребята увидели, что это Андрей. Макс сделал шаг к нему и горячо обнял:

– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!

– Андрюх… У меня уже вся жизнь перед глазами проскочила, – потирая лоб, пытаясь прийти в себя, сказал Рома.

– Пройдем через лес, – решительно сказал Андрей и пошел по коридору первым, остальные поспешили за ним.

Позади них в одном из ответвлений коридора лежал раненный Андреем доберман. Его обнаружили Войтевич с двумя агентами лаборатории. Склонившись над умирающим псом, Войтевич ощутил прилив неудержимой ярости.

– Кретины! – заорал он на растерявшихся от его реакции агентов. – Да лучше бы кто-нибудь из вас подох, чем он! Еще раз пропустите посторонних в бункер – сами отправитесь на тот свет.

Кинув полный ненависти взгляд на молчавших агентов, Войтевич пошел по коридору. Проходя мимо хранилища, он не удержался и вошел в приоткрытую дверь. Включив свет, Войтевич окинул абсолютно пустые полки мрачным взглядом.

Он еще помнил то время, когда полки ломились от драгоценностей. В хранилище тогда шагу некуда было ступить. Повсюду стояли произведения искусства. Это было в 1956 году, Войтевичу было тогда семнадцать лет.

Ему поручили сверять со списком наличие ценностей в хранилище. Чуть в стороне от него стояли обеспокоенный Ольшанский и Вульф. Вульф, в отличие от Ольшанского, был, как всегда, уверен в себе и в успехе предприятия.

– Теперь, товарищ Колчин, это единственный источник финансирования лаборатории, – предупредил Ольшанский, жестом указывая на ценности. – Других денег не будет.

– Почему так радикально изменилось отношение к нашей работе? – сдержанно спросил Вульф.

Ольшанский достал газету «Правда» и молча протянул ее Вульфу. Заголовок статьи на передовице гласил: «Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Постучав пальцем по газете, Ольшанский взволнованно сказал:

– Сейчас пойдет такая волна… Новое руководство страны не знает о нашем существовании, поддержки ждать неоткуда, – он угрюмо замолчал, затем подвел итог: – Так что до лучших времен лаборатории официально как бы не существует.

– А неофициально? – спокойно спросил Вульф.

– Проект «Гемини» должен продолжаться! – убежденно ответил Ольшанский. – Ведь это в наших с вами общих интересах. Не переживайте, товарищ Колчин, по самым скромным подсчетам этого… – он снова указал на ценности, – нам хватит еще лет на триста, – усмехнувшись, он добавил: – Если мы их проживем.

– Проживем даже больше, – твердо пообещал Вульф. – Но нам для опытов по-прежнему нужен биоматериал!

– Прямо над вами целый детский дом, – Ольшанский указал рукой наверх. – Так что с материалом проблем не будет.

Вульф удовлетворенно кивнул. Войтевич даже сейчас помнил, с каким восхищением он смотрел тогда на этого выдающегося ученого, готового работать на свой страх и риск во имя великой идеи.

Морозов вошел в комнату Елены. В скором времени он собирался сделать ей предложение и теперь вел себя в ее комнате по-хозяйски, словно у себя дома. Впрочем, хозяином он себя ощущал в любом уголке школы, где бы ни находился. Когда у него зазвонил телефон, он в первые секунды опешил, выслушав сообщение о происшествии в подземелье.

– Что значит – у них был пистолет? – спросил он, взъерошив волосы, и рявкнул разъяренно: – Откуда они, черт возьми, его взяли?

Из ванной комнаты, расчесывая волосы, вышла Елена в шелковом синем халате. Она успела увидеть злобное выражение лица Морозова и в недоумении замерла.