Билет в один конец (СИ) - Цвейг

Голос миссис Прескотт был ласковым, но не был лишён стальных ноток покровительственной родительской манеры.

Марк, секунду помявшись, подошёл к матери и приветственно поцеловал её в щёку.

— Привет. Мы не собирались сидеть долго, поэтому я не хотел тебя беспокоить.

Парень, который рядом с матерью внезапно стал выглядеть совсем как маленький ребёнок, многозначительно посмотрел на меня, намекая на то, что я могу уйти до того, как его начнут отчитывать.

Я был благодарен другу за то, что он позволял мне сбежать с места преступления, но не хотел оставлять его один на один со строгой родительницей, которая определённо могла задать ему нехилую трёпку. В результате трюк Марка всё равно не прошёл, потому что миссис Прескотт явно не собиралась так просто отпускать меня домой.

— И чем же вы тут занимались? — проницательный взгляд остановился на обломках фотоаппарата, откровенно выдававших то, что Марк без спроса взял хранившуюся в доме старую вещь.

Считая, что было бы крайне несправедливо, если бы Марка наказали из-за моей безрукости, я честно признался:

— Миссис Прескотт, это… Это я по неосторожности разбил его!

Марк замотал головой:

— Мы оба виноваты! Я неудачно передал фотоаппарат ему в руки!

Удовлетворённая тем, что её сын не стал придумывать себе глупых оправданий, но едва ли довольная фактом того, что он позвал кого-то в их дом без её ведома и разбил фотоаппарат её отца, миссис Прескотт спокойным голосом произнесла:

— Вещи, бывает, ломаются, что поделать. Вы не поранились?

Услышав наше «нет», сказанное хором, женщина кивнула и с прежней искусственной улыбкой обратилась к Марку.

— Дорогой, раз уж ты решил обделить нашего гостя ужином, давай хотя бы угостим его чаем. Не заваришь для нас всех?

«Ну вот, началось», — раздосадовано подумал я, глядя вслед послушно удалившемуся на кухню Марку.

Миссис Прескотт опустилась на диван и кивком указала мне на кресло напротив. Пришло время очной ставки.

Когда я неловко плюхнулся на мягкую подушку, мать Марка оценивающе посмотрела на меня. Почувствовав себя размазанной по стеклу букашкой, которую изучают под микроскопом, я невольно сглотнул. Внимательно рассмотрев меня с головы до пят, миссис Прескотт окончательно убедилась в непримечательности моей наружности и, чуть поморщившись от вида моих не очень чистых штанов, в которых она разрешила мне сесть в светлое кресло, задала первый вопрос.

— Значит, ты одноклассник Марка. Как тебя зовут?

— Меня зовут… Нет… Вернее сказать… — я настолько нервничал, что чувствовал, как ткань футболки противно прилипла к намекнувшей от волнения спине. Слыша, как Марк гремит на кухне чашками, я вспомнил его ободряющие слова о том, что я непременно смогу понравиться его родителям. Хоть после столь внезапного столкновения с миссис Прескотт я стал верить в это ещё меньше, ради Марка я всё же попытался взять себя в руки и уже более чётко ответил: — Меня зовут Эрик, мы с Марком учимся в параллельных классах.

— В классе Марка много смышлёных ребят, но я рада, что он смог познакомиться с кем-то из параллели. Он не очень общительный, знаешь ли, и ему сложно заводить друзей.

Марк действительно мало с кем общался, и каждый раз, когда я замечал его в школе, он в основном рисовал в одиночестве. Однако, если он и был не очень разговорчивым, то рядом со мной напрочь забывал о своей нелюбви контактировать с людьми. Иной раз я и слова вставить не мог, когда он увлечённо о чем-то рассказывал. Поэтому я попытался мягко возразить миссис Прескотт, давая понять, что её сын не такой уж и замкнутый, как она думала. Очевидно, мои слова о том, что Марк вполне себе неплохо умеет общаться, просто не всегда в этом заинтересован, не произвели на женщину должного впечатления, и она перевела диалог в более интересное ей русло.

— Ты, наверное, тоже любишь учиться? — вопрос был провокационным, потому что едва ли подразумевал отрицательный ответ.

— Мне нравится физкультура, — честно признался я. — Я неплохо играю в волейбол… Правда, очень часто мне прилетает мячом.

— Что-нибудь ещё? Например, математика или география?

— Ну, деньги посчитать могу. И я люблю смотреть канал Discovery, когда мамы нет дома.

Миссис Прескотт многозначительно хмыкнула.

— Иногда и впрямь можно посмотреть телевизор, если ты этим не злоупотребляешь. А как ещё ты любишь проводить свободное от учёбы время? Может, чем-то увлекаешься?

Диалог всё больше напоминал допрос. Меня напрягала фальшивая улыбочка женщины, которая смотрела на меня свысока, особо этого не скрывая. Хоть миссис Прескотт и была матерью моего друга, с каждой секундой она казалась мне всё менее приятным человеком. В конце концов как бы здорово ни было общаться с Марком, я всё же не считал нужным нравиться его родителям. Не желая более даже пытаться произвести хорошее впечатление, я сказал первое, что взбрело в голову.

— После школы я часто шатаюсь по улицам, глазею на витрины и иногда сочиняю небольшие стишки. Хотите зачитаю что-нибудь?

— Не уверена, что…

— Что ж, отлично! Прочту моё любимое. «Сидя на уроке у очередной суки, я напрочь потерял интерес к науке»…

— Достаточно, достаточно! — доброжелательная улыбка на лице женщины была готова треснуть. Однако, цокнув языком, миссис Прескотт напоследок всё же рискнула задать последний интересующий её вопрос.

— А кем работают твои родители?

— Отца у меня нет, а мама работает в продуктовом.

— Прекрасно, прекрасно, — выражение лица миссис Прескотт стало ещё более пренебрежительным. По её нахмурившемуся лбу буквально бегущей строкой транслировалась фраза «мой мальчик завёл дружбу с ничего из себя не представляющим сыном торгашки, которая нисколько не уделяла времени его воспитанию».

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что наше последующее чаепитие прошло в напряжённой и довольно неловкой атмосфере. Когда я ушёл домой, миссис Прескотт решила не ругать сына за разбитый фотоаппарат, но строго-настрого запретила ему водить со мной дружбу.

Вот только никто её не послушал.

* * *

Марк убрал фотоаппарат назад в рюкзак и поинтересовался:

— Ты не думал о том, что можешь подрабатывать фотографом? Сейчас многие делают на этом неплохие деньги.

— Нет, фотография — всего лишь хобби, да и людей я фотографирую только в исключительных случаях.

Увидев, как брови Марка вопросительно изогнулись, я рассказал о том, в чём именно заключалась причина нашей с начальником размолвки, и каким образом я по итогам выразил свою претензию в его адрес.

Марк от души засмеялся. Казалось, в прошлом я очень редко видел, чтобы он так бурно выражал какие-либо положительные эмоции, не говоря уже о том, чтобы припомнить случай, когда он покатывался