Основание Христианства - Джон Стотт

Давайте попробуем восстановить события (вслед за Генри Лэтемом в книге «Воскресший Господь», 1904). Иоанн рассказывает, что, пока Иосиф умолял Пилата разрешить взять тело Иисуса (19:38–42), Никодим «принес состав из смирны и алоя, литров около ста» Потом вместе они «взяли тело Иисуса и обвили Его пеленами с благовониями», как обыкновенно погребают иудеи. Другими словами, когда они оборачивали полотняные «бинты» вокруг тела, они посыпали в складки благовония. Особый покров должен был обвязать голову (это видно из описания Иоанном погребальных покровов Лазаря. Ведь когда Иисус воскресил его, «вышел умерший, объятый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком» — 11:44). Таким образом, они обернули Его тело и голову, оставив непокрытыми лицо и шею, согласно восточному обычаю. Затем они положили тело на каменную плиту, выступавшую из стены пещеры–гробницы. Предположим, мы находились бы в гробнице, когда произошло Его воскресение. Что бы мы увидели? Увидели бы мы, как Иисус пошевелился, зевнул, потянулся и встал? Нет. Мы не думаем, что Он возвратился к жизни. Он не оправился от обморока. Он умер — и воскрес. Это было воскресение, а не оживление. Мы думаем, что Он чудесным образом перешел из смерти в совершенно новую сферу существования. Что бы мы увидели, если бы были там? Мы заметили бы вдруг, что тело исчезло. Оно «испарилось» бы, перейдя в нечто новое и чудесное, отличное от того, что было. Оно прошло бы сквозь покровы, как позже проходило через закрытые двери, оставляя их почти не тронутыми. Почти, но не совсем. Ведь, когда тело исчезло, погребальные покровы под тяжестью ста фунтов благовоний просто упали бы и лежали бы теперь плоско. Между ними и головным покровом оказался бы промежуток — там, где были Его шея и голова. А сам платок, из–за особого перекрестного способа обвязывания головы, вполне мог сохранить свою вогнутую форму, как смятый тюрбан, но без головы в нем.

Тщательное изучение рассказов Иоанна показывает, что именно эти три особенности он увидел, когда смотрел на погребальные покровы. Во–первых, он увидел пелены «лежащие» Это слово повторяется дважды, и в первом случае оно помещается в ударной позиции в греческом предложении. Можно перевести так: Он увидел лежащие (или упавшие) полотняные пелены. Затем мы видим, что головной платок был «не с пеленами лежащий, а на другом месте» Вряд ли это означает, что его скомкали и отбросили в угол. Он лежал на том же каменном выступе, но был отделен от покровов значительным промежутком. В–третьих, этот самый платок лежал «особо свитый» В некоторых переводах мы встретим слова «свернутый», «завернутый» Это неудачные переводы. Слово «свитый» точно описывает круглую форму, которую все еще сохранял пустой платок.

Нетрудно вообразить, что за картина предстала глазам апостолов, когда они подошли к гробнице: каменный выступ, упавшие пелены, скорлупка головного платка и промежуток между ними. Неудивительно, что они увидели и уверовали. Один взгляд на эти покровы доказывал реальность воскресения и открывал его сущность. К покровам никто не прикасался, никто их не сворачивал: их не трогал человек. Они походили на сброшенные остатки куколки, когда из нее вылетела бабочка.

Понятно, что расположение покровов должно было быть замечено. Дальнейшее свидетельство, подтверждающее воскресение, мы видим в том, что Мария Магдалина (вернувшаяся к гробнице после того, как рассказала новость Петру и Иоанну), «наклонилась во гроб», и увидела двух Ангелов в белом одеянии, сидящих одного у головы, другого у ног, где лежало тело Иисуса. Вероятно, это значит, что они сидели на выступе, а покровы лежали между ними. И Марк, и Матфей добавляют, что один из них сказал: «Его нет здесь: Он воскрес, как сказал; подойдите и посмотрите место, где лежал Господь» (Иоанн 20:11–12; Матфей 28:6; Марк 16:6). Верит читатель в Ангелов или нет, эти описания места, где лежал Иисус, подчеркнутые поза и слова Ангелов, по крайней мере, подтверждают то, что поняли евангелисты: положение погребальных покровов и отсутствие тела вместе свидетельствовали о Его воскресении.

Господа видели

Каждый, читавший Евангелия, помнит, что в них есть несколько необычных рассказов о том, как Иисус являлся Своим ученикам после Своего воскресения. Мы знаем о десяти отдельных явлениях воскресшего Господа тем, кого Петр называет «избранными свидетелями» Сказано, что Он являлся Марии Магдалине, женщинам, возвращавшимся от гробницы, Петру, двум ученикам на дороге в Эммаус, десяти ученикам, собравшимся в доме, одиннадцати вместе с Фомой еще через неделю, «более чем к пятиста братьям сразу», вероятно, на возвышенности в Галилее, нескольким ученикам, включая Петра, Фому, Нафанаила, Иакова и Иоанна у озера в Галилее и еще многим другим на горе Елеонской около Вифании во время вознесения. Павел (в 1 послании к Коринфянам, гл.15) причисляет себя к видевшим воскресшего Иисуса, говоря о событиях на дороге в Дамаск. А так как Лука говорит нам в начале Деяний, что Иисус «явил Себя живым по страдании Своем со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им (апостолам)», то вполне могли быть и другие встречи, записи о которых не сохранились.

Нельзя легко отмахнуться от этих живых свидетельств воскресения. Надо найти какое–то объяснение всем этим рассказам. Только три версии кажутся возможными. Первая — все эти рассказы придуманы; вторая — это были галлюцинации; третья — все именно так и произошло.

Были ли эти рассказы придуманы! Не стоит даже уделять много места опровержению этого предложения. То, что истории о появлении воскресшего Иисуса Христа не являются сознательными выдумками, ясно как день. Во–первых, все повествования разумны и сдержанны. Во–вторых, они четки и оживлены деталями, которые говорят о том, что рассказчики видели все собственными глазами. Рассказы о том, как ученики бежали к гробнице и о встрече на дороге в Эммаус слишком живы и реальны для выдуманных.

К тому же, никто не смог бы сказать, что придумано все это хорошо. Если бы мы захотели придумать воскресение, то сделали бы это куда лучше. Мы бы постарались избежать этой сложной путаницы событий, которую показывают все четыре Евангелия. Мы бы убрали (или хотя бы разбавили) сомнения и страхи апостолов. Мы, возможно, написали бы драматичный рассказ о самом воскресении (как это делают фантастические апокрифические Евангелия), описывая силу и славу Сына Божьего, когда Он разорвал путы смерти и победно вырвался из гробницы. Но никто не видел, как это случилось, и у нас нет такого описания. И вряд ли мы выбрали бы Марию Магдалину в качестве первого свидетеля, хотя бы для того, чтобы избежать насмешек Ренана «'la passion d'une hallucinee donne au monde un dieu ressuscite».

Есть и другое возражение против теории придуманных рассказов, которое сильнее наивности рассказчиков. Это — очевидный факт, к которому мы однажды уже обращались, что апостолы, а значит, евангелисты и ранняя церковь были возвышенно уверены, что Иисус воскрес. Весь Новый Завет дышит атмосферой уверенности и победы. Его авторы могли быть, если хотите, трагически обмануты, но, определенно, они не обманывали нас сознательно.

Если же рассказы не были выдуманы, то были ли эти явления галлюцинациями! Это мнение было хорошо известно и определенно выражено, и, конечно, галлюцинации — не такое уж редкое явление. Галлюцинации — это «зрительное восприятие внешнего объекта без реального физического присутствия этого объекта», и они чаще всего ассоциируются с людьми, которые, по крайней мере, страдают нервными расстройствами, если не являются психопатами. Большинство из нас знают людей, которые видят и слышат нечто странное, и живут иногда или постоянно в своем собственном воображаемом мире. Нельзя утверждать, что апостолы были неуравновешенными людьми подобного типа. Может быть, Мария Магдалина, но вряд ли хвастливый Петр или недоверчивый Фома.

Случалось, что галлюцинации видели и совершенно нормальные, обычные люди, и в таких случаях можно выделить две особенности. Во–первых, это случалось как кульминация в период интенсивного размышления (когда человеку чего–нибудь сильно хотелось). Во–вторых, к этому располагали обстоятельства (время, место и настроение). Для этого надо иметь сильное внутреннее желание и предрасполагающую внешнюю обстановку.

Когда мы обращаемся к евангельским рассказам о воскресении, мы не видим ни того ни другого. Совсем не страстное желание увидеть присутствует здесь, а нечто прямо противоположное. Когда женщины впервые увидели, что гробница пуста, они бежали, «объятые трепетом и ужасом», потому что «боялись» Когда Мария Магдалина и детальные женщины рассказали, что Иисус жив, апостолы «не поверили», им слова женщин казались «пустой сказкой» Когда Иисус Сам пришел и встал среди них, они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа, так что Иисус Упрекал их — за неверие и жестокосердие. Фома был несокрушим в своем отказе верить, пока не увидит и не потрогает раны Иисуса. Когда позже Иисус пришел к одиннадцати апостолам и Другим ученикам на гору в Галилее, одни, увидевши Его, поклонились Ему, а иные усомнились. Не было ни страстного желания, ни наивного легковерия, ни слепого принятия. Учеников было не так легко одурачить, они были слишком осторожны, скептичны и «медлительны сердцем», чтобы сразу уверовать. Они не были подвержены галлюцинациям. Их не удовлетворили бы и особые видения. Их вера была основана на твердых фактах и проверенном опыте.