Москва в судьбе Сергея Есенина. Книга 1 - Наталья Г. Леонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Россолимо, дом 11
«Клен ты мой опавший…»
Барыковский переулок, дом10
Поэт Евгений Сокол родился в Орловской губернии, с Есениным, предположительно, его познакомила Зинаида Райх, хотя у поэтов была еще одна общая знакомая – Екатерина Эйгес. Судя по многочисленным дарственным надписям на книгах Есенина Соколу – их дружба началась в 1918 году. В Москву Евгений Сокол окончательно переехал в 1923 году. Поэты регулярно встречались в клубе Дома Герцена на Тверском бульваре, где Сокол работал секретарем Литературной студии при Всероссийском союзе поэтов. Много спорили о «национальности и национализме в русской поэзии». На книге «Ключи Марии» Сергей Есенин написал: «Сокол, милый, люблю Русь, прости, но в этом я шовинист. С. Е.» Когда во второй половине 1925 года Есенин поселился у Софьи Толстой в Померенцевом переулке, поэты стали видеться особенно часто: до Барыковского переулка, где жил Сокол, от Померанцева – рукой подать. Однажды Есенин увидел у Сокола «Словарь рифм», и стал записывать туда свои. Потом написал шуточное стихотворение: «Я и сам когда-то, Сокол// Лоб над рифмами раскокал.// Нет алмазов среди стекол.// Не ищи вокруг да окол». В ночь перед отъездом в Ленинград с 22 на 23 декабря Есенин и Сокол виделись в Доме Герцена. Есенин скандалил. Об этой последней встрече с другом Евгений Сокол написал несколько страничек и озаглавил их «Одна ночь», в них – искренняя боль за Есенина: «Чувствовалось в каждом слове давно наболевшее, давно рвавшееся быть высказанным, подолгу сдерживаемое в себе самом и наконец прорвавшееся скандалом. И прав был Есенин. Завидовали ему многие, ругали многие, смаковали каждый его скандал, каждый его срыв, каждое его несчастье. Наружно вежливы, даже ласковы бывали с ним. За спиной клеветали. Есенин умел это чувствовать внутренним каким-то чутьем, умел прекрасно отличать друзей от «друзей», но бывал с ними любезен и вежлив, пока не срывался, пока не задевало его что-нибудь очень сильно. Тогда он крепко ругался, высказывая правду в глаза, – и долго после не мог успокоиться». На смерть поэта и друга Евгений Сокол написал стихотворение, где есть такие строки: «Сдавленный мертвой петлей, // Стал ты еще светлей…»
Барыковский переулок, дом 10
«Калоша» и «Мышиная нора»
«Милый мой Толенок! Милый мой, самый близкий, родной и хороший, так хочется мне отсюда, из этой кошмарной Европы, обратно в Россию, к прежнему молодому нашему хулиганству и всему нашему задору… Там, из Москвы, нам казалось, что Европа – это самый обширнейший рынок распространения наших идей в поэзии, а теперь отсюда я вижу: боже мой! до чего прекрасна и богата Россия в этом смысле. Кажется, нет такой страны еще и быть не может… Со стороны внешних впечатлений после нашей разрухи здесь все прибрано и выглажено под утюг. На первых порах особенно твоему взору это понравилось бы, а потом, думаю, ты бы стал хлопать себя по колену и скулить, как собака. Сплошное кладбище… К тебе у меня, конечно, много просьб, но самая главная – это то, чтобы ты позаботился о Екатерине, насколько можешь…» (Остенде,9 июля,1922 г.). «Милый мой Толя! Как рад я, что ты не со мной здесь в Америке»<…> И правда, на кой черт людям нужна эта душа, которую у нас в России на пуды меряют. Совершенно лишняя штука эта душа, всегда в валенках, с грязными волосами<…> С грустью, с испугом, но я уже начинаю учиться говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки<…>»(Нью-Йорк,12 ноября,1922 г.). Эти письма Есенина из поездки с Айседорой другу Толе говорят сами за себя. И вот 3 августа 1923 года Сергей Есенин наконец вернулся. Вернулся другим в другую Россию.
И здесь, дома, его тоже постигло разочарование. Другим он увидел и своего Толю. Мариенгоф просьбы о помощи сестре Екатерине не выполнил. Это послужило лишь одной из причин разрыва дружеского союза. Тема их дружбы и вражды требует объективного осмысления. У каждого своя правда. В итоге Есенин порывает и с имажинизмом, из которого вырос, как из коротких штанишек. Оставшись без Есенина, имажинисты прогорели. Закрылось «Стойло Пегаса». «Орден имажинистов» – Мариенгоф, Шершеневич, Рюрик Ивнев, Матвей Ройзман – открывает одно за другим два литературных кафе. Сначала «Калошу» во 2-м Доме советов (гостиница «Метрополь»), потом – «Мышиную нору» на углу Кузнецкого моста и Неглинной. Оба кафе просуществовали недолго и тоже прогорели. Ройзман, спустя годы, признавался: «Да, по чести, неказисто выглядели мы, имажинисты, без Сергея Есенина…» Рюрик Ивнев так писал о конфликте: «Есенин не был никогда ни мелочным, ни мстительным. Благородство его души не позволяло ему искать союзников для борьбы с бывшими друзьями». Перед последней поездкой в Ленинград Есенин помирился с другом Толей. Но строки: «Я живу давно на все готовым, // Ко всему безжалостно привык..», – оставил нам навсегда.
«Калоша»
«Мышиная нора»
Поцелуй Иуды
Несмотря на то, что Мариенгоф и Есенин с 1919 по 1922 год «жили одним домом, одними деньгами», «одевались они одинаково», и, тоскуя по другу, из Европы Есенин писал Анатолию: «Милый мой, самый близкий, родной и хороший…», – дружба эта распалась… Не сразу, конечно… Иначе
