Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен

Когда Ингрид проснулась, солнце стояло уже высоко. Она бессмысленно бродила по пустым гостиным общежития: казалось, что все ещё спят.

Потом набралась смелости, пошла прямиком к комнатам подруг и постучала в одну. Ей не ответили. Она подождала и постучала ещё. Решив, что Хельга спит, Ингрид постучала в дверь Артемиды. Но и тут ответа не последовало. Она ходила от двери до двери, стучала, ждала, но безрезультатно.

– Ингрид, кого ты ждёшь? – раздался голос за её спиной. Это была Агда, сестра Улава.

– Я жду Хельгу и Артемиду.

– Так они уже уехали. Сегодня рано утром. Первым поездом.

– Пасхальные каникулы короче рождественских, всего десять дней. Я думала, ты поедешь с ними.

– Ясно… – рассеянно сказала Ингрид.

– Я и Улав тоже скоро поедем.

– Я совсем забыла о каникулах, и что надо домой, – ответила Ингрид, тяжко вздохнув.

Девочка вернулась в свою комнату.

23. Невесёлая Пасха

Едва Ингрид уселась за столом, чтобы написать сообщение опекуну, как от него прилетела бумажная пташка: Феодора Анисия будет счастлива принять её к себе на время пасхальных каникул. Ингрид чрезвычайно обрадовалась, написала скорый ответ и наспех собралась в дорогу. Уже через полчаса она стояла у дверей личных комнат опекуна в своём путевом платье с неизменным саквояжем. К дверям подошел ещё один молодой человек, академист и, судя по форменному значку, философ. Ингрид украдкой посмотрела на него: почему это он тут тоже остановился? Юноша явно собирался в путь: дорожный плащ и саквояж говорили об этом. Тут дверь открылась, из-за неё вышел Георг Меркурий.

– Χριστος ανεστη! – сказал он.

– Αληθώς ανεστη, θείε Γεώργιε, – быстро ответил философос.

Ингрид успешно выучила на греческом одну фразу:

– Алифос анести! – сказала она.

– Все в сборе, это прекрасно. Ваш поезд буквально через час, вам следует поторопиться. Поручаю барышню тебе, – сказал Георг Меркурий, обратившись к философу, и потом повернулся к Ингрид: – вам хорошо отпраздновать в тёплом кругу.

До Ингрид кое-что начало доходить.

– Вы – Иоанн из Лунапонтиды?

– Так точно, – ответил он. – А вы – Ингрид?

– Она, то есть я самая, – смущённо сказала она.

Точно, Иоанн – средний сын Феодоры Анисии. Ингрид пыталась вспомнить, что ей рассказывала госпожа о нём, но вспомнила только одно: он развалил дворцовый арсенал три года назад. «Так интеллигентно выглядит, – подумала Ингрид, – ему больше бы подошло происшествие с лавандовыми сорочками».

Георг Меркурий сказал, что на Пасху они все отправляются в Лунапонтиду: его сестра жаждет поближе познакомиться с новой племянницей в своём доме. Сам же опекун собирался присоединиться чуть позже: забрав сына, они приедут вместе. Иоанн и Ингрид торопились на вокзал, чтобы купить билеты на поезд, и она едва за ним поспевала. В свои шестнадцать лет он был ростом уже в косую сажень, очень похож на маму лицом и длинными волосами. Фиолетовая мантия развивалась за ним при скором шаге. Иоанн терпеливо делал небольшие остановки, ожидая коротышку Ингрид, которая едва успевала за ним. На какое-то время Ингрид смогла отвлечься от печали из-за девочек: вместе с праздником Пасхи в её душу проникла и новая радость.

Через час они уже были в поезде, следовавшем на юг через Лунапонтиду. В одном купе первого класса с Ингрид и Иоанном сидела девушка – Лидия Ихтиархонтисса, которая следовала в родное княжество, расположенное на самом юге материка. Лидия училась первый год в Академии, в доме Геометров, вместе с Ингой Одал, сестрой Эдварда. Она была уже давно знакома с Иоанном, поэтому уверенно присоединилась к ним в купе. Поезд вообще заполнился пассажирами: в праздник все торопились домой. В этот день даже рейсов было в три раза больше, чтобы каждый мог добраться до дома.

– Странно, что мы с вами до сих пор не познакомились, – сказала Ингрид Иоанну. – А вот вас я точно видела, Лидия, – обратилась она к девушке.

– Это не странно. Дом Философов, так вышло, находится немного изолированно, – ответил Иоанн. – Когда мои старшие братья учились здесь, я тоже их редко видел, только после учёбы или во время обихода. Когда уже из Ликеи перешёл в Академию.

– Геометры и Стратиги как-то ближе друг к другу, – добавила Лидия. – У нас больше общего, потому что и те, и другие – управленцы.

– Пока что я знакома только с одним философом, но он уже выпустился, – сказала Ингрид.

– И кто это? – спросил Иоанн.

– Это Керуб Монотон.

– А, Керуб. Я знаю его. Южанин, а светловолосый. Он выпускался в один год с Матфеем, они даже дружат.

– Он такой красивый маг, – мечтательно сказала Ингрид.

– А, это же вы там оказались в ущелье? Когда логово обнаружили? – спросила Лидия.

– Да, там была я, – ответила она. – И я видела, как появился отряд разведчиков, а потом и паладины…

Такая лёгкая беседа продолжалась довольно долго. Поезд совершил несколько прыжков, три часа спустя Иоанн и Ингрид вышли из него на платформу центра Лунапонтиды. За это время они переместились из весны в жаркое лето. Княжество по климату походило на Краснодарский край, поэтому в конце апреля стояла уже летняя погода, деревья были покрыты густой листвой, а в огородах вовсю подходил первый урожай салата и редиски. Княжич с гостьей нашли присланный за ними экипаж и отправились в поместье.

Поместье Лунапонтиды было таким же большим, как и дом в Бьяркане, но отличалось по архитектуре. Дома севера напоминали фортификационные сооружения: снаружи обложенные необработанным камнем (а зимой их ещё плотно затягивало снегом) остальные части – из массивного прочного дерева. Дома юга, напротив, напомнили Ингрид здания на картинках из учебника по истории античности – из белого камня, с преториями, атриумами и галереями.

Этот дом был третьим в Междумирье на счету Ингрид, где она оказалась в гостях. Теперь она уже не так жалась в стену, когда к ней подходили хозяева и слуги, и чувствовала себя спокойнее. Марка и Луку Ингрид уже знала, с Иоанном познакомилась в дороге. Конечно, больше всего Ингрид обрадовалась Феодоре Анисии. Госпожа Лунапонтиды была прекрасна и зимой, тогда в гостях, но сейчас, поздней весной, она расцвела особенно: видимо, именно это время года полностью соответствовало её духу.

Эта поездка дала существенное облегчение душе Ингрид после всего пережитого. Феодоре Анисии она не боялась рассказывать о своей жизни и получала от неё поддержку и наставления. Целыми днями она не отходила от госпожи. Даже когда её сыновья пригласили девочку на лодочную прогулку, она согласилась с большой неохотой. И то только потому, что считала себя навязчивой и хотела дать госпоже отдохнуть от своего присутствия. Сыновья Лунапонтиды были как на подбор высокие, статные, брюнеты и шатены, через одного чередовались цветом глаз: синим и карим. Как и в случае с братьями Сольвей, Хельги и Артемиды, девочка чувствовала себя растерянно и зажато в их обществе.

В среду на имя Ингрид в поместье пришло письмо от Нафана. Он был крайне возмущён и расстроен тем, что Ингрид уехала к тётушке, не попрощавшись с ним и нарушив все его планы. Нафан специально ради Ингрид остался во Дворце, не поехал домой ранним утром и лишь днём узнал, что она исчезла, никому ничего не сказав. Он с трудом отыскал её следы, чтобы отослать это письмо. Конечно, Ингрид было стыдно, она ведь действительно уехала быстро, пока Нафан ещё спал, и даже не оставила ему никакой весточки. Однако девочка не позволила совести грызть себя слишком сильно: с Нафаном она общалась около трёх месяцев каждый день, а после размолвки с Хельгой и Артемидой вообще почти с ним не расставалась, а вот Феодору Анисию не видела уже давно.

Ингрид рассказала княгине Лунапонтиды, что подвела друга своим отъездом. Княгиня дала дельный совет, и она ему незамедлительно последовала: написала ответное письмо, в котором искренне просила прощения за поспешность и непредусмотрительность и сообщала, что может приехать на день раньше, чтобы искупить вину. Нафан ответил, что приезжать не стоит, но очень рассчитывает на обещанное не позже