Большая и маленькая Екатерины - Алио Константинович Адамиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как ты поздно, Габриэл!
Габриэл вздрогнул. Это был голос Гуласпира Чапичадзе. И было от чего вздрогнуть. Габриэл просто онемел от удивления и неожиданности.
Гуласпир сидел на ступеньке лестницы и дымил трубкой.
— Ты что, не узнал меня, Габриэл? — притворно ласковым тоном спросил он, явно издеваясь над Габриэлом.
У того сердце зашлось от обиды, он собрался было крепким словцом ответить соседу, но язык не повернулся.
— Нет, неужели ты правда не узнал меня? — повторил Гуласпир.
— У меня на веранде горел свет, а ты подумал, что я дома, — с виноватым видом сказал Габриэл и шагнул к лестнице.
— Свет зажег я! У тебя небось найдутся крепкие сигареты, угости, — холодно сказал Гуласпир. Выбив трубку о ладонь, он кашлянул и встал.
— Кто тебе велел сторожить мой дом, дядя Гуласпир? — усмехаясь, спросил Габриэл, протягивая Гуласпиру сигареты.
— Какое там сторожить! — вскипел Гуласпир. — Ты решил, что я сторожу? А ну, извинись, Габриэл! Это среди Кикнавелидзе надо искать сторожей! А Гуласпир Чапичадзе является комендантом, да, да, комендантом! Ты говоришь, твой дом? Виноват, но этот дом пока что принадлежит совхозу, а я пока что здесь его представитель!
— Это не мой дом? Сначала дали его мне, а теперь отнимаете? Это дело рук не Реваза ли Чапичадзе? — возмущенно спросил Габриэл.
— Ты здесь мне провокацию не устраивай!.. Я сказал, что на сегодняшний день этот дом наш, и это — святая правда. Привезешь завтра сюда свою барыню и своих гениальных детей, перевезешь барахлишко, и Гуласпир Чапичадзе составит акт. В двух экземплярах. Его подпишут Реваз Чапичадзе и Габриэл Кикнавелидзе. Потом Гуласпир Чапичадзе поставит на них печать, один экземпляр спрячет в сейфе, другой вручит тебе, и дом уже будет принадлежать Габриэлу Кикнавелидзе. Что тут еще неясного? Заведи машину во двор, ты же что-то привез.
— Ничего не привез. В кузове брезент, — решительно сказал Габриэл.
— Тогда в твой брезент кто-то завернулся. Ну-ка посмотри!
— Да тебе кажется. Я поеду в Хергу, все равно этот дом, оказывается, не мой и… — обиженно сказал Габриэл и направился к машине.
— А стоите ли вы этих домов? Я спрашиваю не только Габриэла Кикнавелидзе, всех вас спрашиваю! Молчите? Раз так, я за вас отвечу: — Ни в коем случае! Нет, нет и нет! Не стоите вы их! Мы потому, мол, уехали отсюда, говорите теперь вы, что… Ну, почему? Почему уехали?
Пауза.
— Да, вспомнил… Дети, мол, школы нет, бездорожье… Бросили насиженные места и сбежали! Только ваши пятки сверкали! Кто кого обгонит!.. А потом? Потом-то времена изменились. У нас провели дорогу, построили новые дома, снова огородили участки, и не чем-нибудь, а проволочной сеткой. Да, водопровод протянули от Сатевелы во все дворы… Электричество есть… Построили новое здание школы. У вас в Херге есть новая школа? Нет! И вот теперь вы потихоньку возвращаетесь. Добро пожаловать, дорогие! Сделайте милость, осчастливьте наше захолустье…
Распалившийся Гуласпир говорил очень сердито, а потом вдруг сбавил тон и деловито спросил Габриэла:
— Почему вы там в Херге тянете с приездом, а?
— Завтра и послезавтра заканчиваем дела, и все вместе приедем, — хвастливо сказал Габриэл.
— Вместе вы приедете или нет, это все равно будет как приход культармии! — пошутил Гуласпир и улыбнулся Габриэлу, но тот понял намек Гуласпира и нахмурился.
— Что, мы ненужные в деревне люди, да?
— Я этого не говорил! — удивился Гуласпир. — Там у вас отделение союза охотников, трест хлебопекарен, водоканалтрест, магазины, рестораны и столовые, парикмахерские… Не в хергском же народном театре вы играли? Конечно, нет! По линии общества «Знание» лекции, что ли, читали? Нет, не читали! А когда Гуласпир Чапичадзе говорил, что нам не нужны шоферы? Да у нас в совхозе тридцать две машины и шестнадцать тракторов! И столовая у нас есть. И разве я говорил, что нам не нужны повара и официанты? Говорил? — горячился Гуласпир. — И пекарня, и магазин, и почта, и столовая у нас тоже есть, и мы можем обеспечить работой пекарей, продавцов, парикмахеров, сторожей и даже курьеров… Разве я говорил, что вы ненужный народ?
Пауза.
— Ты тут провокации не устраивай, Габриэл! Заведи машину во двор и поставь ее вон там, в углу. А потом, послушай меня, доски, что лежат у ворот, отнеси тоже туда. Кувшины надо зарыть сейчас, — тоном приказа сказал Гуласпир и для пущей важности стукнул своей кизиловой палкой по ступеньке.
— Кувшины? Какие кувшины? — очень удивился Габриэл.
— Такие! Или ты свою библиотечку привез из Херги? Я ведь тебя знаю как облупленного! У тебя в машине кувшины! Три большущих кувшина! Ты пока загоняй машину, а я схожу за Алмасханом. Пусть он поможет нам, — сказал Гуласпир, ткнул Габриэла в плечо своей палкой и вышел со двора.
…Габриэл поставил машину во дворе, принес доски и только успел снять с кувшинов брезент, как подошли Гуласпир с Алмасханом.
Гуласпир ударил палкой по кувшину, и он отозвался, как большой колокол.
— Молодец ты, Габриэл, что не продал дедушкины кувшины! Ну-ка, соседи, обнимитесь в честь встречи и давайте сгружать кувшины, а то я тороплюсь.
Они сделали из досок скат и осторожно спустили кувшины на землю.
— Ну, а теперь пожелаем этому дому счастья и благополучия. Не может быть, чтобы кроме пустых кувшинов Габриэл не привез с собой бутыли вина, — сказал Гуласпир, собираясь подняться по лестнице в дом.
Габриэл остановился в замешательстве. Алмасхан, заметив это, шепнул ему, что пойдет и принесет что-нибудь из дому. Но Гуласпир, увидев направлявшегося к воротам Алмасхана, крикнул:
— Вернись, Алмасхан, твоя жена уже давно накрыла для нас стол!
Теперь Алмасхан остановился в недоумении. Он хотел было сказать, что его жена еще вчера уехала в Хергу и вернется только через день, но промолчал.
— Идите скорей, а то я опаздываю! — сказал Гуласпир и, отворив двери дома, зажег в большой комнате свет. Потом он громко и торжественно произнес: — Мир дому сему! — И, выйдя на веранду, предупредил Габриэла и Алмасхана: — В дом входите с улыбкой!
Гуласпир встретил их у дверей веранды, по очереди пожал им руки и поцеловал. Потом, взял их под руки, ввел Габриэла и Алмасхана в комнату и снова повторил громким голосом:
— Мир дому сему!
В комнате стояли низкий, на трех ножках, стол и три маленькие скамеечки. На столе красовалась большая белая корзина. Габриэл и Алмасхан сразу узнали ее: в Хемагали только
