Горчаков. Пенталогия (СИ) - Пылаев Валерий

Иван едва слышно усмехнулся в прокуренные усы, но ничего не сказал. В отличие от остальных, мой дядька пил водку, а не шампанское или вино. Видимо, привык еще со времен полка. Или не хотел размениваться на легкие напитки. А может, просто экономил — в отличие от меня, ему все-таки приходилось жить на крохотное казенное жалование.

Иван принял уже прилично — но был ни в одном глазу. Он то ли считал себя обязанным приглядывать на всей компанией, то ли просто слишком хорошо знал о последствиях… подобных гулянок. Еще до выхода он ворчал, что скорее остался бы остался в дортуаре поспать, чем вот это все. Но традиции следовало блюсти, и увольнительная после присяги подразумевала знатную попойку, в которой участвовали все три курса.

Кроме Чингачгука. «Красный» юнкер благополучно лишился права на отлучку в город. Строго в соответствии с уставом, который он сам выбрал в первый же свой день в училище. Впрочем, особого расстройства это у него не вызвало. Чингачгук помахал нам на прощание и устроился в курилке с книгой.

А все остальные вырвались на свободу и уже часа через две рассосались по кабакам в округе. Кто-то добрался даже до центра города. Подольский еще с прошлого года заприметил заведение, в котором мы и уселись отмечать величайший — разумеется, после выпуска из училища — юнкерский праздник. Не «Кристалл», конечно, но тоже неплохо расположенное, уютное и слишком дорогое — а что еще нужно будущему пехотному офицеру?

— Сегодняшний день ознаменовал рождение роты отчетливых юнкеров и одного краснокожего индейца, именуемого Чингачгуком, да хранят его предки духов… то есть, духи предков, — поправился Подольский. — И я безмерно рад, что теперь могу называть вас не сугубцами, а товарищами. Так выпьем же за наш союз… Ура!

— Ура! — отозвался Богдан, едва не расплескав шампанское из бокала. — До дна!

— Ура!

Я залпом осушил очередной стакан «кока-колы» — пятый или шестой по счету. Однокашники то и дело пытались втихаря подлить мне чего покрепче, но я держался. И не только потому, что семнадцать мне исполнится только в январе — не стоило забывать и о машине. Честно украденная из мастерской Настасьина красавица ждала у входа на улице, и я не собирался садиться за руль под градусом.

В конце концов, кто-то же должен довезти всю эту ораву до училища… Хотя бы к утру.

Впрочем, напиваться и не хотелось. То ли то ли от общего благостного настроя, то ли от ядреного выхлопа господ юнкеров — я и так ощущал себя если не пьяным, то уж точно изрядно навеселе.

Интриги заговорщиков, угрожавшие моей семье и даже самой Империи, никуда не делись. Точно так же, как и другие проблемы — вроде тайны собственной личности, странных снов о выжженных небесным огнем городах, непонятного — и поэтому опасного — внимания древних Одаренных… истинного происхождения, в конце конце концов.

Но сегодня, здесь и сейчас, всему этому не осталось места. И я впервые за несколько месяцев почувствовал себя обычным. Простым юнкером — таким же, как все остальные. Сугубцем, только-только принявшим военную присягу, для которого нет ничего страшнее гнева ротного или пары-тройки нарядов вне очереди. Дед так больше со мной и не связывался, Багратион пропал с горизонта и даже Куракин со своей свитой в последние две недели притихли, видимо, решив отдать все силы беспощадному цуку перед присягой. Во всяком случае, шума и неприятностей от них стало заметно…

— Во блин… Пожаловали, козлы. — Богдан протяжно вздохнул. — Сейчас начнется…

Даже не оборачиваясь, я понял, кто именно пожаловал. Как говорится, вспомнишь… вот и оно самое.

Всеобщее юнкерское веселье не обошло и Куракина. Его сиятельство был пьян — не то, чтобы сильно, но походка и взгляд выдавали человека, для которого это заведение за сегодняшний вечер явно стало уже не первым.

И, пожалуй, даже не вторым.

И какой черт притащил его именно сюда? Неужели из всех мест в центре города, где можно продолжить банкет, нельзя было выбрать другое?

— Горчаков! Доброй ночи, любезнейший, доброй ночи…

Куракин сразу же заметил меня. А может, где-то успел то ли заметить, то ли услышать, что мы всей компанией направляемся сюда. И тут же двинулся следом — не иначе, чтобы в очередной раз напрашиваться на неприятности. В каком-то смысле история повторялась: он привел свою компанию, а я был со своей. Не столь многочисленной — зато преданной и отважной.

Только на этот раз стены училища и воля ротных командиров, беспощадно каравшая нарушителей внутреннего устава, оказались далеко.

— Сиди тихо, — процедил сквозь зубы Иван. — Не нарываемся, господа офицеры…

— Милостивый государь не изволит поздороваться?

Куракин навис над нами, опираясь обеими руками на спинку моего стула. Первой мыслью было без лишних разговоров пробить ему в челюсть, но я сдержался: все-таки за драку в увольнительной наверняка достанется всем. И если меня хоть как-то прикроет фамилия и происхождение, Иван, Богдан и остальные могут и вовсе вылететь из училища.

— Доброй ночи, князь, — сухо проговорил я.

— Ну, спасибо, хоть признал. — Куракин легонько хлопнул меня по спине. — Это твое ведро с болтами на улице?

Показушная любезность облетела с его сиятельства, как пожухлая листва с дерева.

— Сам ты ведро с болтами. — Богдан развернулся на месте. — Отличная тачка!

— Ну да, слышал, конечно же. Отечественный двигатель, сделано в Петербурге, — усмехнулся Куракин. — Еще и девка-конструктор. Ты бы хоть врал поубедительнее, Горчаков.

— Осторожнее, князь. А то могу рассердиться.

Я поднялся со стула. Неторопливо, вальяжно — чтобы никому не взбрело в голову, что я собираюсь броситься в драку. Но Куракинская шайка тут же подобралась. Несколько человек отступили на пару шагов, а остальные подняли руки, готовясь в случае чего прикрыться Щитами.

Похоже, я уже успел заработать авторитет опаснейшего мордобойца. Да и мои магические способности вряд ли оставались секретом хоть для кого-то в училище.

Но Куракина не испугало ни то, ни другое.

— Ну рассердишься, — отозвался он. — И что? Потребуешь сатисфакции?

— Нет. — Я пожал плечами. — Просто выкину отсюда. Сначала тебя, а потом всех твоих хмырей.

— У-у-у-у… — протянул за моей спиной Богдан. — Сурово, княже.

Я понемногу тоже начинал заводиться. Голос рассудка убеждал, что Куракин не стоит и трети неприятностей, которые я непременно доставлю всем своим товарищам. Но теперь к нему примешивалось настойчивое желание поставить зарвавшегося князька на место.

Раз уж пока не могу добраться до его легендарного родственника.

— Твое корыто хоть едет? — Куракин склонил голову набок. — Или вокруг него народ пасется только потому, что ты девку красивую тогда привел?

Я тут же вспомнил вечеринку в «Кристалле». Определенно, тогда Настасьиному творению уделили достаточно внимания. Но куда больше досталось самой деве-конструктору. Столичный молодняк оценил занятную новинку — но скорее как что-то экзотическое и занятное, чем серьезного конкурента американским железным монстрам или хотя бы «Волгам» с «АМО». Видимо, с продвижением идеи в массы я все-таки промахнулся.

Идея созрела мгновенно.

— Едет. — Я посмотрел Куракину в глаза. — Еще как едет. А ты что же? Пешком пришел?

— Не пешком.

Его сиятельство хищно оскалился. Видимо, он уже смекнул, к чему я клоню — и не имел никаких возражений.

— Ну так чего языком трепать? — Я сложил руки на груди. — Давай до Дворцовой и обратно. Сам узнаешь, что у меня за корыто.

— Принято! — ухмыльнулся Куракин. — Ящик шампанского на то, что я вернусь раньше.

— Два ящика. — Я огляделся по сторонам. — Его сиятельство сегодня угощает.

— Гонка! — радостно завопил Богдан, вскакивая со стула. — Пять рублей на князя… В смысле — который Горчаков!

— Да хрен тебе, чучело, — отозвался кто-то из Куракинской свиты. — Двадцать на нашего!

Дело стремительно принимало серьезный оборот. Полтора десятка голосов орали наперебой, взвинчивая ставки до каких-то совершенно неприличных сумм. Высшие силы никак не могли не вмешаться в такое безобразие.