Практикум по привороту или мама-одиночка для двоих (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна

О МакГи речи вообще не шло, мы дружно признали, что гербологу там делать нечего, пусть лучше над растениями для Лабиринта поработает и за лабораторией присмотрит.

Тогда что она тут делает, реагент меня побери?!

- Дай угадаю, - тихо, зло и проникновенно заговорила Орфелия. – Пьянки? Гулянки? Таинственные встречи?

- А? – недоумённо откликнулась МакГи, ещё крепче притиснув к себе справочник.

- Я говорю, Ирис опять за своё?! – что уж такого было в тоне некроманта – я не знаю, но даже мне вдруг захотелось сознаться во всех своих грехах, а за одним помолится о прощении будущих ошибок.

- А! Нет, он спит, - Макс облегчённо выдохнула и робко улыбнулась, пояснив. – Я его случайно дурман-травой усыпила. И этого… Хобра тоже. Они ругаться начали, вот. А я не могу заниматься, когда так шумно… Вот и сыпанула на них порошком! А они как упали! А я… А я решила пойти с вами. С вами обычно тихо так и спокойно… Вот…

- Ага. Где ж ещё может быть тихо и спокойно, окромя как в нашей тёплой компании посреди разбуженного невзначай погоста, - глубокомысленно изрекла, кивая головой. После чего поёжилась от очередного заунывного завывания чёртовых волкодлаков. – Одно понять не могу, ты зачем за нами пошла, а не к себе в общагу?

- Там скучно… И обижают… - МакГи ещё и носом шмыгнула, опустив голову. Видимо, для пущего эффекта.

Вот только ответить хоть что-то на такое заявление никто из нас не успел. Потому как слова о не вовремя разбуженном погосте по каким-то интересным мне причинам оказались едва ли не пророческими.

Первой шевельнулась могилка, рядом с которой стояла Орфелия. Некромант, правда, и ухом не повела, только перчатки натянула на руки и пальцы с хрустом размяла, улыбаясь чему-то счастливо и до жути мерзко.

Следом громыхнули створки склепа, на которые так неосмотрительно спиной опёрлась Аида. Некромаг, сегодня вновь щеголявшая своим ало-чёрным мундиром и эполетами, счастливо хрюкнула, взвизгнула и провалилась внутрь открывшегося провала, вопя во всё горло:

- Скелетоны в панталонах, я уже иду-у-у-у!

А дальше на нас сверху что-то рухнуло. И началось то, что после наверняка войдёт в анналы истории как Великое Кладбищенское Побоище, где в неравной битве сошлась жить и нежить, адепты и мертвецы, а так же всё, что, так или иначе подвернулось нам под руку.

Говорят, если очень долго чего-то боятся, в конце концов, страх проходит, уступая место апатии. Но то ли на мне эта дьявольская психология не работала, то ли кладбище имело своё собственное мнение на тему бояться его или нет… Но петляя зигзагами среди могил, я чувствовала, что постепенно, но уверенно зарабатываю если не аллергию на захоронения, то нервный срыв так точно!

И ведь было, было от чего нервничать! Высохшие мумии, с развевающимися во все стороны бинтами, полуразвалившиеся зомби и совсем потерявшие свои конечности мертвецы. Говорящие черепа и вдохновенно воющие серенады упыри, в обнимку с облысевшими после смерти волкодлаками. Мавки, взявшиеся тут непонятно каким образом и навки, вторившие им кваканьем из болота прямо посреди всего погоста. Раскормленные трупоеды, гнилостно хихикающие гиены и стервятники, гордо реющие на малой высоте! Про баньши, привидения и личей, предложивших сыграть мне в карты на раздевания я вообще молчу.

Ибо про них я если и смогу потом говорить, то исключительно матом!

И знаете, что было самым обидным? Не то, что меня пытались надкусить, облапать и препарировать на месте! Я уж не говорю про странные, высокопарные речи одной из мумий, возомнивший себя Солнцеликим и теперь вещавшим на всё кладбище заунывным голосом о всеобщем благе, которые мне пришлось слушать из первых рядов, нет!

Самое обидное, что я могла только бегать, петлять, улепётывать, ускользать… В общем, делать всё. Что угодно, но не уничтожать обнаглевших местных жителей! Потому что, как заявила мне по ходу веселья некромаг, вынырнув откуда-то из-под земли, после моих зелий ни один труп нельзя использовать по назначению. Выдав сию оптимистичную тираду, Аида вновь скрылась в очередной зияющей дыре, оглашая всё вокруг дикими воплями аборигенов с южных островов.

- Милочка, вы танцуете? – хриплый, надтреснутый голос прямо над ухом был полной неожиданностью. Подпрыгнув, я резко обернулась и столкнулась нос к носу…

Ну если можно так сказать о скелете, затянутом в какие-то лохмотья и сверкающим большим количеством золотых зубов.

- Милочка не танцует, - процедила сквозь зубы, нашаривая в недрах сумки хоть что-то, что может мне пригодиться в борьбе с мертвецами на кладбище.

Скелет разочарованно щёлкнул зубами и подкрутил несуществующие усы, задав новый вопрос:

- А может, поёте?

- И не пою! – открестилась, продолжая отступать назад и рыться, не глядя в сумке. Глядя на то, как за нежданным собеседником собирается что-то очень похожее на осьминога гигантских размеров, я была уже согласна на всё. Даже воспользоваться собственными зельями, лишь бы выбраться отсюда живой.

Жить, как оказалось, хочется до одури. Ради сына, себя и тётушки Ви. И пусть последняя всегда позаботиться о моём сокровище, у меня нет никакого желания оставлять его сиротой раньше времени!

Наконец пальцы нащупали какую-то рукоять и я, недолго думая. Вытащила руку из сумки, надеясь на лучшее. И едва не выругалась, разглядев в неверном свете луны и магических факелов невесть откуда взявшуюся в моих вещах сковородку.

- О, вы повар? – тут же оживился скелет, заинтересованно поглядывая на предмет в моей руке. Я делала то же самое, отчаянно пытаясь понять, как она у меня оказалась.

Так, вроде бы с кухни я ничего не могла притащить. Тогда кто? Кому так захотелось надо мной пошутить, что он не придумал ничего лучше, чем запихнуть в несчастную сумку среднюю чугунную сковородку? Да ещё и не отмытую после рыбы?!

Боги, да у меня же все конспекты теперь испорчены, не говоря уж о запасах ингредиентов, таскаемых на всякий случай!

- Да что б им уксус вместо яблочного сока подали! – ругнулась, созерцая сковородку с изящной ручкой. Она была выполнена из гладкого металла, отдалённо смахивая на эфес меча со своеобразной такой гардой. – Это у кого такое… Своеобразное чувство порядка и стремление к уборке и мытью посуды?!

- О, милочка, да вы есть повар?! – обрадовался настырный мертвец, нарезая вокруг меня уже третий круг.

- Угу, - мрачно откликнулась, на какое-то время даже позабыв о том, где я нахожусь и с кем. Подбросила сковородку в руке, поймала её, в кои-то веки никого попутно ею не задев. И озадачилась одним далеко не тривиальным вопросом.

Это у кого взялось столько храбрости, наглости и алкоголя, дабы обворовать личные апартаменты мадам Мадэ? Ведь именно в её кабинете я видела сей шедевр кузнечного искусства. Он у неё на стене висел то ли в качестве декоративного украшения, то ли как сувенир…

То ли ещё по какой-то очень важной и несомненно весомой причине. И обычно никаких поползновений в сторону такой сковородки никто не предпринимал, прекрасно осознавая, какие могут быть последствия…

Ровно до сегодняшнего дня. Ведь пришла ж кому-то в голову гениальная идея именно эту сковородку использовать для жарки… Тут я принюхалась, игнорируя попытки мертвеца продолжить наш содержательный разговор. В нос шибануло прогорклым маслом и далеко не свежей рыбой. Чувствую я, использовали сию утварь исключительно по назначению, в смысле для готовки. А вот кто…

Моя фантазия отказывается представлять личность и психологический портрет такого безбожника.

- Милочка! А не соблаговолите ли вы…

Что именно от меня понадобилось конкретно этому скелету, я так и не узнала. Мозг, до этого усиленно обдумывавший, кто ж мог засунуть в мою сумку грязную кухонную утварь, отошёл от спячки и соизволил сообразить, с кем это я такие задушевные беседы вести изволю. Результат был…

Закономерен. Коротко вскрикнув, я подпрыгнула и, с разворота, приложилась этой самой сковородкой по черепушке собеседника. Звон стоял такой, что на пару минут над кладбищем воцарилась священная тишина. А кто-то из упырей, явно видевший само сотворение нашего мира, схватился за сердце, старательно симулируя приступ. Возле него тут же сбилась небольшая стайка летучих мышек, старательно обмахивая своего главаря, и что-то встревожено пища.