Огни святого Эльма - Владимир Евгеньев

– Вы обиделись, извините, – сказал Даня.

– Нет, просто хочется с кем-то поделиться, мало кто знает, что собой представляет служение священника, – вздохнул отец Олег.

– Уже давно пора вставать. Я все проспал. Сонька куда-то убежала, – развел руками Данила. – А вы играете на гитаре?

– Да, – сказал отец Олег. – Твоя сестра еще совсем молодая и такая импульсивная, не понимает, сколько опасностей в этом мире.

– Ну, пойду разыскивать ее, – сказал Данила.

– Я думаю, что она уже скоро вернется, – сказал отец Олег с таким видом, как будто он знал, что произошло и что произойдет.

– Что вы такое пели? – спросил Данила.

– Да, это песня про меня. Люблю ее петь. Я вам немножко рассказывал вчера, когда был пьян. Я хотел стать смертником, отдать жизнь за родину, но потом в армии понял, что, оказывается, несмотря на все старания, не преодолел свою трусость. Я так и остался малодушным человеком. Мне недостает смелости и решительности, но, несмотря на это, я чувствую, что мое служение священника не было бесполезным. Многих из тех, с кем я беседовал, Господь обратил к вере. Они пытаются поступать по совести в этом страшном мире. Несмотря на мое постыдное малодушие, слабохарактерность, Бог через меня действует.

– Вам, наверное, очень тяжело, что вы оторваны от своей семьи, от этих людей в церкви, которые вас любили? – сказал Данила. – Или, может быть, вы не осознали еще, что это навсегда, вы теперь вечно вместе с нами будете скитаться на этом проклятом корабле и никогда не умрете.

– Грех отчаиваться, – сказал отец Олег. – Если Господь допустил, что я попал сюда, значит так нужно.

– Нужно? Что вы можете сделать? – удивился Даня. – Бог или еще какая-то страшная сила не выпустит никого с этого корабля.

– Мне кажется, что ты не прав, – мягко сказал отец Олег, отставляя гитару. – Ты знаешь, что есть легенда о том, что, когда Гете придумывал окончание трагедии «Фауст», в одном из черновых вариантов действующими лицами были священники разных конфессий?

Данила не читал «Фауста», но знал краткое содержание.

– Что за другой вариант? – спросил он.

– Ну вот, после долгих страданий Фауст жаждал освободиться от заклятия. Он боялся, что все-таки попросит продлить прекрасное мгновение, и его душа погибнет. Пошел он к лютеранскому священнику, рассказал ему о своей беде, попросил его помочь, но лютеранин ему отвечает: «Что предопределено, то совершится. Ничего нельзя сделать». Потом он пошел к ксендзу. Тот ему говорит: «Ну, ты заключил договор с дьяволом. Ты свой выбор сделал. Ты свою свободную волю употребил и теперь уже ничего нельзя сделать». Тогда Фауст нашел православного старичка монаха в пещере. Рассказал ему, а тот ему говорит: «Миленький, ты что! Покайся. Бог милостив. Он простит. Скажи ты только: «Господи, я каюсь перед тобой, прости меня за все»». Фауст подумал, что пасторы с такой верой ничего не сделали, что этот маленький старичок против могущественных темных сил? Но на всякий случай встал на колени, произнес эти слова. Старичок накрыл его епитрахилью, отпустил ему грехи. Фауст тут почувствовал облегчение и говорит: «Неужели теперь дьявол не будет иметь власти над моей душой?». А когда он эти слова произнес, тут же в пещере появился Мефистофель со шпагой. А старичок монах произнес: «Господи, помоги», перекрестился, и дьявол тут же рассыпался в прах и исчез. Вот такая история.

– Интересно, – сказал Данила. – Но сколько этих верований христианских и нехристианских. Каждый считает, что только его религия истинна и вся правда именно у него.

– Да, конечно, эта легенда придумана приверженцами православия, – ответил отец Олег. – Но истина-то все же одна.

– Почему одна?

– У каждого свое субъективное видение мира, свои особенные религиозные переживания, – сказал священник, – но объективная истина одна по определению. Во всех мировых религиях есть какая-то часть истины. Постичь всю полноту духовного знания, как и увидеть весь физический мир и освоить все науки, человек не может. Если красиво выразиться, драгоценная сверкающая жемчужина часто покрывается пылью человеческих измышлений и порождениями людских страстей. Я не считаю, что Бог отвергнет мусульман, буддистов, иудеев, которые жили по совести. Но христианство учит, прежде всего, любви к Богу и к людям, мне кажется это действительно важнее всех остальных добрых дел.

– Но вы не допускаете, что Бога нет? Ведь это не доказано наукой.

– Отчего же существует нравственный закон? То есть совесть в каждом человеке, откуда она взялась? Можно, конечно, сказать, что это навязанные обществом нормы поведения, которые воспитываются с детства, но это не совсем так. Отчего людям плохо на душе после гадкого поступка? Это чувство, конечно, можно заглушить алкоголем, наркотиками, удовольствиями, но это удается не всем и не всегда. А совесть это и есть закон Бога в сердце человека.

– А зачем тогда нужны священники, Церковь? Бог должен быть в душе.

–. Конечно, и в прошлом и в настоящем, в Церкви, как и везде, встречаются люди корыстолюбивые бессовестные и беспринципные. Но я уверен, что этот факт все-таки не дискредитирует саму идею совместной молитвы и добрых дел ради Господа. Я опять скажу тебе Даня, что мы не можем всего знать, но я чувствую, что мое служение нужно людям.

– А, может, чувства вас обманывают? – съязвил Данила, который в тот момент почувствовал мучительное желание вернуться в обычную жизнь. – И еще я не понимаю, что значит любить Бога.

– Многим людям знаком восторг любви, радость от успехов, финансовых и творческих, но мало кто знает это чудное чувство приближения к Господу. Когда я молюсь, предстою перед престолом Бога, меня охватывает трепет. Иногда в такие моменты я чувствую необыкновенное глубокое спокойствие и светлую радость, переполняющую душу, как ароматы весенний сад. Такие переживания не могут принести обычные удовольствия, это очень сложно описать и надо ощутить. Может быть, это слабые отголоски райского блаженства.

– Но, к сожаленью, все это нам сейчас не поможет, – нахмурился Данила. – Мы все попали в помойную яму. Я Соньку понимаю, ну что ей остается, только заниматься любовными интригами, чтобы как-то забыться. Пока она делает свой мучительный выбор между Элаем и Дирком, время как-то проходит, она отвлекается.

– Каждый человек сам делает свои ошибки, хорошо, если их будет не слишком много. Невозможно не пережить никакого отрицательного опыта, не совершить никаких грехов. Главное не стать после этого озлобленным циником, не потерять навсегда способность чувствовать красоту и поэзию жизни, – вздохнул отец Олег.

– Но какой же выход? Что нам поможет, поэзия, философия?