Шайка воров с Уолл-стрит - Джеймс Стюарт

Линч в Вашингтоне тоже надеялся на быстрое разрешение конфликта. После выволочки, устроенной ему прессой в связи с урегулированием с Боски, ему очень хотелось продемонстрировать практические результаты мировой сделки. Он считал, что, если Милкен и Drexel пойдут на сотрудничество, Комиссии удастся вскрыть истинное положение дел в индустрии ценных бумаг. Он предполагал, что Милкен подвергнется значительному давлению. Линч ожидал, что Drexel, как минимум, отправит Милкена в отпуск и начнет активно сотрудничать. Он думал, что у Drexel, по большому счету, нет иного выбора.

Ожидания КЦББ и последующие действия подпадающей под ее юрисдикцию фирмы, специализирующейся на ценных бумагах, редко расходились до такой степени. Дискуссия зашла в тупик, как только Кёрнин высказал мнение, что уплата 5,3 млн. долларов представляет собой абсолютно законный расчет за прошлые услуги. Это утверждение буквально взбесило Старка; оно и впрямь звучало нелепо для всякого, кто уже слышал гораздо более убедительное объяснение Боски. Недоумевая, Кёрнин пожелал узнать «соображения» КЦББ.

Старк был не намерен помогать Drexel, коль скоро фирма собиралась сопротивляться. «Комиссия, – холодно сказал он, – еще не готова делиться с вами своими соображениями на этот счет». Когда Кёрнин попросил «изложить приоритеты» КЦББ в части того, в чем он видел необоснованно длинный перечень запрашиваемых документов, Старк отказал ему и в этом. Когда же Кёрнин вновь предложил привезти Джозефа в Вашингтон, он получил категорический отказ. Старку было ясно, что, несмотря на декларируемую готовность к сотрудничеству, последнее в планы Drexel ни в малейшей степени не входит. Что же до Кёрнина, то он был сбит с толку крайне негативной реакцией КЦББ на объяснение Drexel о 5,3 млн. долларов.

В конечном счете Кёрнин уговорил-таки Линча встретиться с Джозефом в Вашингтоне. Это, по его мнению, давало хоть какой-то шанс на урегулирование. На встрече Линч сообщил Джозефу, что доказательств против Милкена «хоть отбавляй», что Комиссия располагает документами и свидетелями, подтверждающими версию Боски, и что «в интересах» Drexel «немедленно начать сотрудничать». Линч полагал, что выразился яснее некуда. Джозеф, однако, выглядел обескураженным и возмущенным. «Мы провели собственное расследование, – сказал он. – То, что вы утверждаете, – попросту ложь. Боски – лгун и осужденный уголовник». От сообщения о так называемом «расследовании» Drexel Линч презрительно отмахнулся. Ведь Джозеф признал, что ни ему, ни адвокатам Drexel так и не удалось поговорить с Милкеном. И это расследование? Далее Джозеф повторил версию о гонораре в 5,3 млн. долларов, чем еще больше разозлил Линча. «Дайте нам доказательства нарушений, – настаивал Джозеф. – Мы просто хотим знать, где мы преступили закон».

Линч расценил услышанное как очевидную попытку выудить у КЦББ информацию, не предлагая ничего взамен. Это было больше, чем мог вынести обычно невозмутимый начальник управления по надзору, и он пришел в ярость. «Вы знаете, где вы преступили закон», – сказал Линч, и беседа перешла в русло взаимных обвинений.

«Не могу поверить, что они это делают, – сказал Линч Старку, когда делегация Drexel удалилась. – Они, в сущности, говорят нам: "Ради Милкена мы пойдем на любые жертвы"». Разделяя изумление Линча, Старк согласно кивнул. Они знали, что Милкен обладает в фирме реальной властью, но никак не думали, что эта власть настолько велика.

Принимая во внимание размах того, о чем сообщил Боски, и отсутствие даже намека на содействие со стороны Drexel и Милкена, Линч и Старк пришли к заключению, что им скорее всего предстоит пройти через судебный процесс, сравнимый по масштабу с антитрестовским делом, приведшим к распаду компании American Telephone & Telegraph. Они быстро увеличили число работающих с делом юристов с 6 до 20. КЦББ начала подготовку к войне.

В федеральной прокуратуре Карберри не покладая рук трудился над тем, чтобы аргументация по делу Drexel базировалась не только на показаниях Боски. Он привлек к работе над делом двух молодых и многообещающих помощников федерального прокурора: 31-летнего Джона Кэрролла, выпускника юридической школы университета штата Нью-Йорк, одно время служившего клерком у федерального окружного судьи Ричарда Оуэна, и 35-летнего Джесса Фарделлу, выпускника Гарвардской юридической школы и бывшего младшего сотрудника бостонской адвокатской фирмы Ropes & Gray.

Еще из первых допросов Боски Карберри понял, что словам арбитражера можно найти подтверждение из других источников. В детали своих махинаций Боски и Милкен не посвящали никого, но рутинную, по их меркам, работу (бухгалтерию и пр.) они оставляли подчиненным. Карберри «нацелился» на нескольких служащих Боски, особенно на главного трейдера Давидоффа и Мурадяна.

Подчиненные Боски быстро пошли властям навстречу. Давидофф, занимавший самую высокую должность среди тех, кто был замешан в противоправную деятельность босса, согласился сотрудничать и признать себя виновным в одном преступлении – нарушении допустимого соотношения собственных и привлеченных средств. Он дал исчерпывающие показания о сговоре Боски с Малхирном, сообщив обвинителям о «парковках» и схемах взаиморасчетов и подробно пересказав свои беседы с Малхирном. Давидофф один предоставил следствию всю необходимую информацию о Малхирне. (Малхирна не было среди «мишеней», упомянутых в «предложении» защиты Боски. На словах Боски всегда преуменьшал значимость своих контактов с Малхирном. Среди тех, кого с определенной натяжкой можно было назвать друзьями Боски на Уолл-стрит, Малхирн был его лучшим другом.) Для расследования деятельности Drexel и Милкена Давидофф был практически бесполезен: он ничего не знал о тайных соглашениях, сопутствовавших ряду сделок, совершенных под его руководством.

Мурадян, напротив, оказался в этом отношении неоценимым подспорьем. В тот понедельник, что последовал за объявлением о Боски, он, как обычно, явился на работу в бухгалтерию (Бродвей, 11). Офис кишел следователями КЦББ, они доставали документы из картотечных шкафов и клали их в картонные коробки, которые проштамповывали и опечатывали. Мурадян и прежде не испытывал особого оптимизма относительно выживания фирмы; теперь же он видел, что она буквально распадается на части. «Мы в прошлом», – сказал он коллегам.

Позднее в то утро Мурадяну позвонил Питт. «У вас есть адвокат?» – спросил Питт. Вопрос расстроил Мурадяна, равно как и тот факт, что ему звонит такая важная шишка, как Питт. Это не предвещало ничего хорошего.

«Нет, – ответил Мурадян. – На кой черт он мне нужен? Я ничего не знаю». Ранее Питт разговаривал с Бобом Романо, служащим Merrill Lynch и бывшим юристом управления по надзору КЦББ, одним из участников истории с анонимным письмом из Каракаса. С тех пор Романо ушел из Merrill Lynch и занялся частной адвокатской практикой. Питт сказал Романо, что порекомендует его Мурадяну – одному из четырех служащих Боски, которым, как считал Питт, понадобится собственный адвокат. «Лучше бы вам нанять адвоката», – сказал Питт Мурадяну и посоветовал ему позвонить Романо. Мурадян так и сделал, а затем позвонил жене.

«Это не займет и часа, – самоуверенно заявил он. – Я ничего не знаю ни о какой инсайдерской торговле».

Во второй половине дня Романо приехал в офис Боски. «Что, по-вашему, хотят услышать от вас правоохранительные органы?» – начал Романо. Мурадян, несмотря на предыдущие заявления о своей неосведомленности, сообщил многое.

«Должен сказать, что у меня были неприятности и раньше», – начал он и поведал про давний инцидент с увольнением с санкции КЦББ. Теперь же, сказал Мурадян, его «втянули в аферу с Drexel». Он рассказал о тайных учетных записях, которые он вел для Боски, об усилиях по согласованию балансов и о своей командировке в Беверли-Хиллз. Кроме того, он все рассказал Романо о выплате 5,3 млн. долларов, о событиях 21 марта, когда Боски наорал на него из-за того, что он чуть не сорвал соглашение о финансировании Drexel новой арбитражной компании, и о последующем приказе Боски уничтожить документы, использованные для расчета платежа.

«Вы их уничтожили?» – спросил Романо.

«Да», – ответил Мурадян, и Романо подумал, что информация об уничтожении подкрепляющих документов по указанию Боски могла бы сыграть на руку его подзащитному.

На следующий день Романо встретился с Карберри, который, как обычно, сразу взял быка за рога, сообщив, что им известно о том, что Боски вовлек Мурадяна в фальсификацию отчетности по операциям с участием Drexel. Романо понял, что возможностей для маневра у него почти нет: бóльшую часть того, о чем Мурадян рассказал ему днем ранее, Карберри уже знал от самого Боски. «Чем Мурадян может вам помочь?» – поинтересовался Романо.

Карберри перечислил: Drexel; Kidder, Peabody; Селигман Харрис (лондонский брокер Боски); Малхирн.

Романо вернулся в офис Мурадяна, и они сделали все, что смогли. Мурадян напряг память, вспоминая подробности того, как Боски приказал ему избавиться от документов. Они просмотрели бумаги Мурадяна, и тот показал Романо гроссбухи согласованной с Drexel отчетности, восстановленные по указанию Боски. Однако никакой информацией об остальных «мишенях» Карберри Мурадян не располагал.