Догматическое Богословие - Олег Давыденков

5.1.3. Преложение хлеба и вина в таинстве Евхаристии

Прежде чем говорить о том, как святые отцы понимали Преложение хлеба и вина в таинстве Евхаристии, рассмотрим, как понимается Преложение в католицизме и протестантизме.

Католики для обозначения того изменения, которое происходит со Св. Дарами в таинстве Евхаристии, используют термин «пресуществление» (латинское «transsubstantiatio», буквально — «изменение по сущности»). В принципе это слово не содержит в себе ничего криминального, оно, например, используется в Послании Восточных Патриархов о Православной вере. В актах Тридентского собора говорится: «Через благословение хлеба и вина сущность хлеба целиком претворяется в сущность Плоти Христовой, а сущность вина — в сущность Его Крови». При этом чувственные свойства хлеба и вина остаются неизменными, но лишь по видимости; они сохраняются только как внешние случайные признаки (акциденции).

Следствием такого учения является вполне естественное желание дематериализовать сами евхаристические Дары, поэтому на Западе вместо обычного квасного хлеба используются хлебы пресные, так называемые «хостии», или «облатки». «Хостия» — латинское слово, буквально обозначающее «жертвенное животное». Католики-миряне обычно причащаются под одним видом, поскольку использование квасного хлеба и допущение к чаше мирян опасно для концепции транссубстанциации, ибо совершенно очевидно, что и хлеб, и вино в таинстве Евхаристии сохраняют свои существенные свойства, а не только случайные и видимые признаки.

Протестантизм отверг учение о пресуществлении, и протестанты рассматривают хлеб и вино только как символ, образ и залог духовного причастия. Христос присутствует в Евхаристии не Своей телесной сущностью, пребывающей на небесах, но лишь животворящей силой, которая преподается тем, кто приступает к причастию с верой. Впрочем, некоторые ранние протестанты, например Лютер, настаивали на реальности присутствия Тела Христова в Евхаристии. Для свв. отцов, для Предания Восточной Церкви подобного рода рассудочные схемы совершенно чужды. Свв. отцы никогда не стремились величайшее таинство выразить посредством схоластических дефиниций. У свв. отцов мы встречаем различные евхаристические концепции. Некоторые отцы Церкви учили о преложении как усвоении евхаристического хлеба и вина человечеством Слова, как их восприятии в Ипостась Бога Слова. Такое учение мы встречаем у свщмч. Иринея Лионского, у свт. Григория Нисского, у св. Иоанна Дамаскина, у прп. Максима Исповедника.

Выразить эту тайну святые отцы попытались посредством образов. Так, у многих отцов встречается образ раскаленного меча или сабли: когда железо нагревается, то оно становится единым с огнем таким образом, что можно жечь железом и резать огнем. Однако при этом ни огонь ни железо не теряют своих существенных свойств.

Другие Отцы учили о преложении как о новом Боговоплощении, например блж. Феодорит Киррский.

Эти евхаристические концепции воспроизводятся современными православными авторами. Так, Х. Яннарас (стр. 187) пишет: «В церковной Евхаристии происходит то же, что и при сошествии Святого Духа на Богородицу — тварь становится сопричастной нетварному, хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Христа. То есть евхаристические дары восприемлются в единство Ипостаси, нераздельно и неслиянно соединяются с Божеством Христа и с Его человечеством».

Многие из древних отцов Церкви даже подчеркивают, что сущность хлеба и вина в таинстве Евхаристии сохраняется, хлеб и вино не изменяют свои природные качества.

По крайней мере до Х века ни на Востоке, ни на Западе никто не учил о иллюзорности евхаристических видов. Впервые мысль о транссубстанциации возникает на Западе не ранее XI столетия. Отсутствие таких идей у свв. отцов эпохи Вселенских Соборов можно доказать следующим образом. Если бы существовало мнение, что евхаристические Дары теряют свои существенные свойства вследствие преложения, то это было бы удобнейшим аргументом против православных в руках монофизитов. Однако ни один монофизитский автор никогда таким аргументом не воспользовался. Идея транссубстанциации была для монофизитов такой же чуждой, как и для православных.

В отличие от западных схоластов, свв. отцы никогда не противопоставляли евхаристические Дары и прославленное человечество Господа Иисуса Христа как две внешние сущности, единство которых необходимо рационально обосновывать. Единство у отцов усматривается в причастности Св. Даров и человечества Спасителя единому способу существования, т. е. единство здесь мыслится не на природном, а на ипостасном уровне. Св. Даров подобно сошествию Святого Духа на Пресвятую Деву Марию, в таинстве преображается не природа людей и вещей, а образ существования их природы.

У католиков вследствие учения о пресуществлении неизбежно деформируется само восприятие таинства Евхаристии, оно превращается в сверхъестественное, по существу магическое средство для присвоения индивидуумом сверхъестественного спасения. Плоды евхаристического приобщения понимаются здесь как сверхъестественная добавка к природе человека, которой он оправдывается и спасается. О последствиях неправильного учения о таинстве Евхаристии и пресуществлении Св. Даров для всего строя жизни римского католицизма X. Яннарас говорит следующим образом (стр. 188): «Евхаристия здесь не изменяет способа существования человека, не преображает его из индивидуального в церковно-тринитарный. Потому и Церковь не отождествляется с Евхаристией и Царством, но сводится к институциональной оправе для присвоения индивидуумом сверхъестественного пресуществления. Так римский католицизм вводит и поддерживает индивидуалистическую религиозность, а также отделение Церкви от мирян, сведение ее к чисто административной иерархии, что в корне противоречит апостольской истине и церковному опыту».

5.1.4. Образ пребывания Господа Иисуса Христа в Святых Дарах

Господь Иисус Христос в евхаристических Дарах присутствует всем Своим существом, т. е. и телом, и душою человечества, и Божеством.

Весь Христос присутствует в каждой части евхаристических Даров. В молитве на раздробление Св. Агнца говорится: «Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый», — потому что разделение евхаристического хлеба и вина ни в коей мере не предполагает разделения Самого Христа. Причащаясь любой, даже самой малой частицы Св. Даров, человек принимает в себя всего Христа, соединяется с Ним.

Один и тот же Христос пребывает во всех храмах верных.

По освящении и преложении Дары суть одно и то же с Телом, сущим на небесах.

Евхаристический хлеб и вино становятся Телом и Кровью навсегда.

Так как Христу подобает единое нераздельное Божеское поклонение, а Святые Дары находятся в отношении Божеского Лица Спасителя в таком же отношении, что и Его человечество, то Святым Дарам мы должны воздавать ту же честь, какой обязаны Самому Господу Иисусу Христу.

5.1.5. Отношение Евхаристии к Голгофской Жертве

Евхаристия Не есть повторение Крестной Жертвы, а принесение жертвенных Тела и Крови, однажды вознесенных Искупителем на Крест, «всегда ядомых и николиже иждиваемых». Поэтому Голгофская Жертва и Евхаристия нераздельны между собой и собственно составляют одну Жертву, но тем не менее, и различаются. В отличие от Голгофской Жертвы, Евхаристия есть Жертва бескровная и бесстрастная, т. к. Христос, «…воскреснув из мертвых, уже не умирает…» (Рим. 6, 9). Евхаристия, будучи бескровной и бесстрастной, совершается в воспоминание страданий и смерти Христа. Совершителем Евхаристии является Сам Христос. Согласно литургической молитве, Он есть и Приносимый, и Приносящий, и Приемлющий, и Раздаваемый. Но, в отличие от жертвы Голгофской, Евхаристическую Жертву Господь приносит не непосредственно, а через священнослужителя.

Существует богословская проблема, которая помогает лучше понять соотношение между Евхаристией и Голгофской Жертвой: это вопрос о месте жертвоприношения Иисуса Христа как Первосвященника Нового Завета. Учение Церкви о Христе как о Первосвященнике и учение о Крестной Жертве основано главным образом на Евр. Согласно этому Посланию, Жертва Христова, как однократная, отличается от многократных жертв Ветхого Завета и состоит в принесении Его Крови. Исторически место приношения жертвы Христовой — это, несомненно, Голгофа, но в Евр. 8, 1-3; 9, 24 утверждается, что Христос принес Свою Жертву не на Голгофе, а в небесной скинии. По этому поводу интересные мысли содержатся в книге епископа Кассиана (Безобразова) «Христос и первое христианское поколение» (изд. Имкапресс, 1992 г., стр. 270).

Еп. Кассиан пишет: «В каждом жертвоприношении надо различать две стороны — заклание и приношение. Дело священника есть приношение, а не заклание (Лев. 1, 5). Иисус был заклан на Голгофе, но Свою кровь, как Священник, Он принес в небесной скинии. Приношение предполагает заклание. Учение ап. Павла к Евреям не упраздняет Голгофу, но первосвященническое служение Христа, на котором оно полагает ударение, относит не к Голгофе, а к небесной скинии. Оба момента тесно связаны: смерть Христа на Кресте совершилась в определенной точке пространства и в определенный момент времени. Голгофа относится к истории, небесная скиния — вне времени и вне пространства. Только условно можно говорить о небесной скинии как о «месте» Христовой жертвы. Но временное и вневременное дано в Послании к Евреям с нерасторжимым единством».