Дикие розы - Джулия Грайс

Его глаза сделались колючими.

– Я не очень хорошо спала.

– Почему ты все время теребишь руками блузку? Что у тебя там?

– Ничего!

Корри невольно отшатнулась от Дональда, сделав при этом попытку улыбнуться.

– А что там может быть? Просто корсет… вот и все.

– Ну что ж, посмотрим.

Корри обворожительно улыбнулась и сделала кокетливый пируэт, шелестя юбками. Неизвестно, откуда в ней появились силы притворяться невинной и проказливой. Но Дональд был неумолим.

– Раздевайся, Корри.

Ее сердце гулко забилось. Она снова коснулась рукой корсета.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что…

– Я сказал, раздевайся. По крайней мере сними блузку. Я хочу знать, что ты там прячешь. И узнаю. Ты, наверное, забыла, Корри, что я твой муж?

Глава 35

– Что за чушь! – Дональд разорвал письмо на мелкие клочки. – Ты действительно веришь в этот бред?

Корри упрямо молчала, натягивая плед на обнаженные плечи, чтобы скрыть свою наготу от ненавистных глаз.

– Если так, значит, диагноз доктора Санти справедлив. Ты – сумасшедшая.

Дональд подбросил вверх полную пригоршню белоснежных кусочков. Они, кружась, рассыпались по полу, как опадают с дерева увядшие листья. Он пренебрежительно наподдал по ним ногой.

Корри внимательно смотрела на него. Если бы не легкий румянец, выступивший на скулах, лицо Дональда казалось бы абсолютно спокойным. Корри решила избрать методом защиты нападение.

– Разумеется, я верю в то, что пишу! Как же иначе. Я полагаю, что именно ты убил Илу Хилл, равно как и моего мужа Эвери. Не говоря уже о несчастном Аликаммике, единственная вина которого была в том, что я наняла его в проводники. Целая упряжка ездовых собак тоже на твоей совести…

Дональд, снисходительно улыбаясь, смотрел на нее.

– Я вижу, ты на грани припадка истерии, Корри. Похоже, придется принимать меры.

– Я знаю, какие это меры! Ты хочешь сделать из меня наркоманку! Что, не так? Чтобы я помешалась и не смогла рассказать людям правду о том, что ты – убийца!

Корри кричала в полный голос, позабыв о том, что находится во власти этого страшного человека, что ее нагота едва прикрыта пледом.

– Как же ты мог, Дональд? Допустить, чтобы на твоих глазах девушка сгорела заживо! Как можно быть таким бесчеловечным!

– Ерунда. Уверяю тебя, что это неправда. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. – Он шагнул к ней. – Единственное, что несомненно, – тебе пора принять лекарство. Я не могу позволить громогласно обвинять меня во всех мыслимых и немыслимых злодеяниях, которые придут тебе в голову. Что подумают другие постояльцы и хозяин гостиницы? Что ты совсем тронулась умом? К тому же твои утверждения голословны и беспочвенны. У тебя нет и не может быть ни одного доказательства.

– У меня есть газетная вырезка!

Сказав это, Корри вспомнила, что вырезка на самом деле принадлежит Дональду, а не ей.

– И… и я совсем не сумасшедшая. Я совершенно нормальна, и тебе это известно. Кто из нас двоих сумасшедший – это еще вопрос! По-твоему, если мужчина домогается женщины долгие годы, тратит полжизни на то, чтобы оказаться с нею в постели, а сам не может получить удовлетворение без своего чертова факела, то он нормален?

– Хватит!

– Нет, не хватит! Я не замолчу, и тебе не удастся заткнуть мне рот! Я буду говорить столько, сколько сочту нужным!

Корри продолжала кричать, не помня себя от ненависти и страха, хотя уже понимала, что карта ее бита. В дверях стоял доктор Санти. Его глаза жадно пожирали ее наготу. В руках он держал пузырек, содержимое которого было очень хорошо известно Корри.

– Нет! Вам не удастся снова накачать меня наркотиками! Я не позволю…

– Вот как?

Дональд сделал еще один шаг. Теперь он был не один, с фланга его поддерживал доктор Санти, чей вожделенный взгляд не ускользнул от внимания Корри.

Она в отчаянии отступала, поминутно оглядываясь, чтобы не споткнуться о кровать. Корри знала, что спасения ждать неоткуда и она на самом деле только оттягивает неизбежное. Комната маленькая, двое сильных мужчин преграждают ей путь к двери, отступать дальше некуда. Через несколько секунд она окажется в ловушке, зажатая между кроватью и стеной.

– Теперь я вижу, Корри, что ты совсем не в состоянии разумно мыслить и действовать. – Дональд говорил с ней, как с тяжело больным человеком, – спокойно и с терпеливым состраданием. – А я думал, что ты уже начала поправляться. Как жаль, что мои надежды не оправдались.

– Надежды? А как насчет Илы Хилл и ее надежд? Вряд ли она надеялась сгореть заживо! Вряд ли мечтала…

– Я сказал, довольно! – Рот Дональда перекосился в отвратительной гримасе. – Хватай ее, Санти. Еще недоставало, чтобы она переполошила всю гостиницу. Хоть я всех предупредил, лучше избежать лишнего шума.

– Ладно.

Они подступили к ней совсем близко. Никакие крики не помогут.

Корри открыла глаза и тряхнула головой, чтобы порвать толстую сеть паутины, серыми бинтами обматывающую ее воспаленный мозг. Веки, казалось, были измазаны в смоле и безнадежно слипались. Гортань пересохла. Как долго она спала? Похоже, вечность.

Корри постаралась перевернуться на бок, но ноги не шевелились, руки тоже, тело не подчинялось ее воле. Запястья и ступни онемели. Малейшее движение причиняло ей немыслимую боль.

Объятая ужасом, Корри попыталась приподнять голову, уже догадываясь, какое зрелище ее ожидает. Она была привязана к кровати прочными узкими полосами порванного одеяла. К ее большому удивлению, кто-то догадался надеть на нее ночную рубашку, избавив от дополнительного унижения.

– Ну, спящая красавица, вот ты наконец и проснулась.

Корри повернула голову на голос, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли.

– Дональд?

– Да, это я. Ну как, Корри, будешь вести себя тихо или хочешь еще лекарства? Если честно, мне надоело каждый раз заламывать тебе руки и вливать насильно в рот лошадиную дозу. Доктор Санти говорит, что если будет продолжаться в том же духе, ты скоро станешь совсем ненормальной. Ты ведь этого не хочешь, не так ли?

– Нет… не хочу. – Корри закрыла глаза и вдруг поняла, как она измучена и обессилена. – Как долго я спала?

– Достаточно долго. Больше двенадцати часов.

– Двенадцать часов! О Боже! Ты не мог бы развязать меня и подать стакан воды? Я очень хочу пить.

– Наверное, мог бы. Если ты будешь себя хорошо вести.

– Я буду… обещаю.

Язык с трудом ворочался во рту. Беспомощность и необходимость лгать всколыхнули прилив жестокой ненависти, охватившей ее сердце. Надо было использовать единственный шанс и застрелить Дональда из его же собственного пистолета. Почему она этого не сделала? Зачем нужно было испытывать никому не нужные угрызения совести и изводить себя сомнениями: как же можно убить человека? Вдруг она не сможет справиться с оружием? Что если выстрел услышит доктор Санти? Вот к чему привели глупые колебания! Ее положение стало в тысячу раз хуже!