Том 5. Багровый остров - Михаил Булгаков

Бег

Переделки пьесы в 1933 г

Главнокомандующий. Нет, тут не болезнь! Вот уже целый год вы паясничеством прикрываете омерзительную ненависть ко мне.

Хлудов. Не скрою, ненавижу.

Главнокомандующий. Зависть?

Хлудов. О нет, нет! Вот какая мысль меня беспокоит… Я не могу понять, на каком вы амплуа?

Главнокомандующий. Что такое?

Хлудов. Я говорю — амплуа ваше. Ведь каждый играет какую-нибудь роль. Комик, злодей, резонер… Моя, например, мне известна. Я — вешатель. Так утверждают большевики. Отлично. (Таинственно.) Откройтесь мне, кто вы такой?

Главнокомандующий. Это любопытно, любопытно.

Хлудов. Еще бы! Скажите мне, что сделали вы в то время, когда я встречал у входа в Крым драгоценных жителей нашей страны?

Главнокомандующий. Вы хотите дать мне какой-нибудь совет государственного характера? Я благодарен вам, хотя, сколько мне известно, до сих пор это не было вашей специальностью?

Хлудов. Да, у меня другая специальность. Ни у одного из них в руках я не видел солонки и хлеба. Мне не хочется огорчать вас, но я боюсь, что они шли вовсе не с тем, чтобы поднести вам на блюде то, о чем вы мечтаете. Мне пришлось останавливать их зуботычинами. Вижу императора, а империи нет!

Главнокомандующий. Не забывайтесь, мнимый больной!

Хлудов. Ах, не будем кричать. Ненавижу вас. Ненавижу за то, что вы, не имея никакого представления о том, как управлять государством, наняли меня. Где обещанные мне иностранные рати? Где империя Российская? Посмотрите в окно. Вы стали причиной моей болезни. Но я стрелою проник туман, теперь вообще не время. Мы оба уходим в небытие.

Главнокомандующий. Я бы вам советовал остаться в Севастополе, для вас — это наикратчайший способ перейти в небытие. Итак, вы свободны, я не держу вас, генерал.

Чарнота. Роман Валерианович? Ты?

Хлудов. Я. (Пауза.)

Чарнота. Здравия желаю, Рома.

Хлудов. Здравствуй. (Пауза.)

Чарнота. Ты что смотришь на меня?

Хлудов. Я смотрю на тебя так, потому что ты производишь на меня неприятное впечатление.

Чарнота. Что так?

Хлудов. Генерал Чарнота, этот наряд без погон (указывает на черкеску) выглядит уныло. Ты, я вижу, в числе тех, которые покорили Константинополь. Твой щит на вратах Цареграда. Почему, генерал, вы не в лагерях вместе с вашей конницей?

Чарнота. Какая тут конница, Рома? Я вот контрразведку… Ты разве не слышал? Словом, разжаловали меня.

Хлудов. Штатское надо надеть!

Чарнота. Кажись, мы здесь не на службе?

Хлудов. Ладно, ладно. Я ищу моего спутника, мне сказали, что он сюда пошел. (Оборачивается, видит Голубкова.) Ага.

Голубков. Я нашел ее.

Хлудов. А? Отлично. Стало быть…

Голубков. Я нашел ее, а она пошла на панель! И я сейчас уеду в Париж, я возьму деньги у ее мужа. Он не имеет права отказать. Он погубил ее!

Хлудов. Париж? Что такое? Что такое у вас вообще здесь происходит? На чем ты поедешь? Кто тебя пустит?

Голубков. В трюме поеду. Капитан обещал меня взять даром, я, говорит, вас увезу в Марсель. Хлудов! Задержи ее, не пускай на панель! Побереги до моего возвращения, я скоро вернусь!

Хлудов. О, моя тяжесть! Почему я обязан это делать? Задерживай ее сам.

Голубков. Хлудов, она меня не слушает! Хлудов, я ослабел…

Хлудов. Сперва — рядовой, теперь на шее повис шарманщик…

Чарнота. Мадрид, испанский город…

Хлудов. Где она сейчас?

Чарнота. Естественно, в кафе де Пари, где же ей быть!

Хлудов. Где живет?

Чарнота. Здесь живет.

Хлудов. Я задержу ее.

Голубков. Да, да, да…

Хлудов. Так едешь? Когда вернешься, найдешь меня там же, на Шишли.

Жили двенадцать разбойников…

Константинополь. Комната с балконом. За стеклами догорает константинопольский минарет и вертушка тараканьего царя. Закат, закат…

Хлудов (сидит на полу, поджав ноги). Да, ты замучил меня. Но сегодня как будто наступает просветление. Я согласен. Но я прошу дать мне срок! Ты не один возле меня. Живые повисли на моих ногах и тоже требуют… А? Судьба их завязала в один узел со мною. Что поделаешь? Мы выбросились вместе через мглу. Но ты мне непонятен. Как отделился ты от длинной цепи лун и фонарей? Как ты ушел от вечного покоя? Ведь вас было много у меня? Ну, помяни, помяни, помяни… А мы не будем вспоминать. (Думает, стареет, поникает.) На чем мы остановились? Да, что все это я сделал зря. (Думает.) Потом что было? Забыл! А теперь? Зной, и каждый день вертятся карусели. Но ты, ловец, в какую даль проник за мной и вот поймал меня в мешок! Оставь меня, ты надоел мне.

Стук в дверь.

(Настороженно.) Кто там?

Серафима (за дверью). Это я.

Хлудов открывает.

Можно войти? Простите.

Хлудов. Пожалуйста.

Серафима. Вы одни? А с кем же вы разговаривали?

Хлудов. Ни с кем, вам послышалось. А впрочем, у меня есть манера разговаривать с самим собой. Надеюсь, что она никому не мешает, а?

Серафима. Роман Валерианович, вы тяжко больны. (Пауза.) Роман Валерианович, вы слышите, вы тяжко больны. Два месяца я живу за стеной и слышу бормотание. В такие ночи я сама не сплю. А теперь уже и днем?

Хлудов. Я вам достану другую комнату, а? Я часы продал, есть деньги. Но только в этом же доме, чтобы вы были под моим надзором.

Серафима. Роман Валерианович, я очень благодарна вам за то, что вы спасли меня от беды, но больше я не в силах вас обременять, и поверьте, что я сижу здесь только из-за того, что боюсь вас оставить. В таком состоянии вы не можете быть одни.

Хлудов. Покорнейше вас благодарю, мне няньки не нужны.

Серафима. Не раздражайтесь. Вы этим причиняете вред только самому себе.

Хлудов. Вред, а? Верно. Я больше никому не могу причинить вреда. Хотя и очень желал бы. А помните ставку, а? Хлудов — зверюга, Хлудов — шакал?

Серафима. Не вспоминайте.

Хлудов. Да, в самом деле. Помяни, помяни… А мы не будем вспоминать.

Пауза.

Серафима. Роман Валерианович, я несчастна.

Хлудов. Сочувствую.

Серафима (заплакав). Голубков погиб в Париже, погиб, погиб!

Хлудов. Прошу прекратить истерику! Кто погиб, а? У вас есть сведения?

Серафима. Ни строчки, ни телеграммы. Вот сейчас гляжу на солнце и сразу поняла — погиб! Я сумасшедшая! Зачем я его отпустила?

Хлудов. Ведите себя поспокойнее.

Серафима. Роман Валерианович, исполните последнюю мою просьбу.

Хлудов. Слушаю. Какую?

Серафима. Дайте мне денег в последний раз!

Хлудов. На что?

Серафима. Я еду в Париж его искать.

Хлудов. Не дам.

Серафима (став на колени). Я одинокая, несчастная, погибшая женщина, у меня нет никого в мире. Дайте мне денег.

Хлудов. Не дам.

Серафима. Так будьте вы прокляты с вашими деньгами! Не нужно мне! Не нужно! Вот как стою, в чем есть, сегодня же бегу от вас! Будьте спокойны, будут деньги! Завтра будут! И поеду, и найду его, хотя бы мертвого найду!

Хлудов. Нет, вы не поедете.

Серафима. Каким это способом вы удержите меня?

Хлудов. Любым способом, не беспокойтесь, я не Голубков, а?

Серафима. Да что же это такое? Я во власти сумасшедшего? Какое вы имеете право держать меня? Вы — больной! Насилие! Надо мной насилие! Я потеряла Голубкова!

Пауза.

Роман Валерианович, сколько же времени мы будем так сидеть?

Хлудов. Столько, сколько сказано. Сказано — задержи, я и держу. А вот приедет Голубков, клубочек размотается… Хороший человек, а?

Серафима. А я одна…

Хлудов. Ну, вот вы и замуж за него выходите, он хороший человек, хороший, хороший.

Серафима (плача). Пожалейте меня, пожалуйста, я…