Становление Руси - Дмитрий Иванович Иловайский

городскую стену и над ее воротами воздвиг церковь св. Феодора; вероятно, это те ворота, которые в летописи называются «Епископскими». Он воздвиг еще несколько каменных храмов и то банное строение, которого «прежде не было на Руси».

Постройки эти, однако, не всегда отличались своею прочностию, вероятно, по малой опытности туземных работников, привыкших все строить из дерева. Так, Михайловский собор, лет тридцать спустя после своего окончания обрушился; но потом он был возобновлен. Сам Владимир Мономах также совершил несколько замечательных построек в Переяславле. В 1098 году он заложил каменный храм во имя Успения Богородицы; то была придворная церковь, помещавшаяся на дворе княжего терема. Вероятно, вблизи его находились и те городские ворота, которые назывались Княжими; а ворота, обращенные к полю, носили название «Кузнечих». Когда Владимир Мономах сел на великий Киевский стол, он не забывал родного Переяславля и, как известно, соорудил каменный храм во имя Бориса и Глеба на берегу Альты, верстах в трех от города, на самом месте убиения Бориса или неподалеку от него. Тут же, вероятно, находился и его Красный двор. Кроме того, по летописи известны переяславские монастыри: во-первых, св. Иоанна, в самом городе; в порубе этого монастыря был заключен несчастный Игорь Олегович; а за городом находились обители Рождественская и св. Саввы; Борисоглебский храм, по-видимому, также имел при себе обитель. Хотя загородные монастыри и заключались внутри пространства, защищенного линиями валов от набегов кочевников; но эти валы не всегда оказывались надежною защитою, особенно во время княжеских междоусобий, когда Половцы являлись в русских пределах в качестве союзников какой-либо стороны. Так именно и случилось в 1154 году во время борьбы за Киев Ростислава Мстиславича с Изяславом Давидовичем: Половцы, союзники Давида, пожгли села и монастыри вокруг Переяславля; причем сгорел и прекрасный Борисоглебский храм, сооружение Владимира Мономаха.

Из переяславских городов упомянем еще об Остерском Городце, судьба которого довольно любопытна. Он находился на левом берегу Остра, близ его впадения в Десну, и приобрел особую известность во время борьбы Изяслава II с Юрием Долгоруким; так как служил главным опорным пунктом Юрия в его предприятиях против Киева. Сюда он укрывался в случае неудач на правой стороне Днепра; здесь был близок к своим союзникам, князьям Чернигово-Северским; а в случае нужды отсюда мог легко уйти в свою Суздальскую волость. После известного поражения на Руте Юрий был осажден в Городце своим счастливым соперником, с которым на этот раз соединились и чернигово-северские дружины. Изяслав потребовал, чтобы Юрий довольствовался Суздалем и отказался от Переяславской области. Не получая ниоткуда помощи, Юрий смирился и присягнул на исполнении требуемых условий. Однако, уезжая, он оставил в Городце сына Глеба с очевидным намерением воротиться в Южную Русь, как только соберется с новыми силами. Тогда Изяслав II в следующем 1152 году вместе с Черниговским князем опять пришел к Городцу и предал его пламени. При этом сгорел и соборный Михайловский храм; он был построен из камня, а верх его «нарублен» из дерева. Более сорока лет Городец находился в запустении. Наконец сын Юрия Всеволод Большое Гнездо в 1195 г. послал своего тиуна Гюрю с потребным числом людей, которые возобновили стены и храмы Остерского Городца.

На юг и восток от Переяславской земли широко раскинулись кочевья варваров, обнимавшие всю степную полосу Восточной Европы от нижнего Днестра до Яика. По характеру своей природы южнорусские степи разделяются приблизительно нижним Доном на две части: западную и восточную. Восточная, или Прикаспийская, степь, за немногими исключениями, отличается весьма низменным уровнем своей поверхности, скудным орошением и тощею раститель-ностию; чему причина обилие солончаков и сыпучего песку. Это степь по преимуществу песчаная и соленая; она еще отзывается бывшим морским дном. Хотя и на таких бесприютных пространствах встречались кочевья варваров; но главным образом они располагались в другой, более благодатной, т. е. западной, части. Последняя представляет равнину, постепенно понижающуюся к берегам Черного и Азовского морей. Ее гладкая поверхность однако нарушается крутобережными речными долинами и глубокими балками, по которым бегут водные потоки в весеннее время. Такие балки, впадая в речные долины, часто разрывают их берега на отдельные холмистые возвышения. Эта степь далеко не страдает безводием. Ее прорезывают величественные реки, сопровождаемые многочисленными притоками. Почва ее состоит по преимуществу из пластов чернозема, а подпочва — из твердых каменных пород. В средней полосе степи идут гранитные кряжи, которые нередко обнажаются в речных долинах. Распространяясь постепенно на юго-восток, вместе с отрогами Карпат, эти кряжи заставляют некоторые реки делать колено, обращенное в ту же сторону; причем иногда загромождают их течение каменными глыбами, или порогами (Днестр, Бут, Ингул, Ингулец, Днепр). В северной части степной полосы встречаются по преимуществу известковые породы, которые по берегам рек и болот обнаруживают себя меловыми холмами, белеющими посреди зеленых степей. А в области Донца и Миуса залегают богатые пласты каменного угля. Черноземная степная почва нередко прерывается наносами из песку, ила и глины, которые сопровождают течение рек. В особенности эти наносы обильны у берегов Черного и Азовского морей, где они заволакивают устья рек, заграждают им свободный выход в море и способствуют образованию длинных кос и многочисленных лиманов. Местами почва пропитана солью, например, в низменностях Таврических, где она образует целые соляные озера.

Сухость черноземной почвы, незначительное количество дождя и открытая поверхность, подверженная влиянию ветров, обусловливали травяной характер растительности наших южных степей. Они оживают в весеннее время, когда покрываются свежею зеленью и пушистым серебристым ковылем. Но к средине лета под влиянием знойного солнца степные злаки засыхают и заглушаются диким неприглядным бурьяном. Леса, по преимуществу лиственные, каковы дуб, берест, вяз, клен, тополь, ясень и т. п., произрастают только там, где им представляется некоторое закрытие от буйных ветров, от зимней вьюги и снежных буранов, т. е. в речных долинах и балках, и вообще в низинах. Берега степных рек, кроме того, обилуют камышом, тростником и разными кустарниками. Пространства, обитаемые половецкими ордами, захватывали в северных своих частях области, в те времена еще обильные лесами, именно на верхнем течении Донца, Дона, Воронежа, Хопра и пр. Довольно значительные леса существовали тогда и гораздо южнее. В войнах русских с Половцами упоминаются, например, Голубой лес и Черный лес, где-то около реки Самары. Далее к югу находится холмистая и каменистая область, которая в древности известна была своими лесными зарослями; это область притоков Азовского моря: Молочной, Берды, Калмиуса и Миуса. Но как сами Половцы, так и кочевые их предшественники и преемники постоянным истреблением лесных зарослей много способствовали расширению любезной им степной полосы в Южной России{37}.