Александр III. Истоки русскости - Владимир Александрович Гречухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не менее резок и не менее ироничен политолог Максим Артёмов, иронизирующий над тем, что, кажется, полноценный русский язык уже «опочил в Бозе», уступив место грубо упрощённому скудному «рашен пиджину», Так же, как и в языке, во всём бытовом укладе жизни нашей столицы Москвы стало очень мало национально самобытного. Даже в именах магазинов, ресторанов, выставочных залов и деловых центров русское слово почти исчезло. Ох, уж если появилось даже «Москва-Сити», то сколько же здесь дешёвого поддельства и подлинного лакейства…
Это с неожиданно яркой точностью напоминает слова давнего-давнего публициста М. О. Меншикова, первым заявившего, что, увы, Россия не для русских! Каков провидец, ещё задолго до революции разглядевший наш сегодняшний день… Но этим историческим предвидением обладал и Царь-Хозяин, глубоко встревоженный опасностью утраты серьёзной государственной значимости русского народа, и всё своё царствование он старался поднять его достоинство и значение. Есть ли сегодня такое осознание роли русских как государственнообразующего народа?
Если подходить к этому поверхностно, то, конечно, следует радостно воскликнуть: Есть! Конечно, есть! И приняться подбирать доказательные факты, рассказывающие, что вот и множество статей и даже солидные книги о нём уже вышли, что в 2020 году даже выпустили роскошный альбом, посвящённый правлению Царя-Славянофила, вот и выставка, приуроченная к 175-летию рождения Императора-Хозяина состоялась! Ещё, конечно, скажут, что состоялась она и в Московском историческом музее, и на ней чего только не было представлено – и его личные вещи, и ордена, и документы, и подарки. И там были хорошо освещены все главные царские труды – от военного дела до создания Транссиба.
А если уж станут обращаться к самой последней новинке, посвящённой Царю-Миротворцу, и уже к упоминаемому нами альбому, то в нём приведены, казалось бы, самые лучшие и верные определения его правительских качеств – он назван и самым могучим из пяти последних императоров, и правителем, решавшим сверхсложные задачи сбережения страны от натиска революционного террора, и её модернизации, и достижения империей блистательного положения. В отзывах на это издание их авторы даже осмеливаются сказать, что «изо всей когорты русских императоров такое удавалось лишь Петру I и Екатерине II».
И авторы идут и дальше этого, решаясь подчеркнуть, что Александр III являлся «самым русским» императором за всю историю России». Всё это сказано поистине прекрасно, действительно подтверждает ли это сегодня факт осознания и утверждения государственнообразующей роли русских?
Мы полагаем, что совершенно не подтверждает. Что все эти чрезвычайно красивые действия – и книги, и выставки, и памятник являются всего лишь внешним оформлением, приятным декором, слабо соответствующим содержательной сути нашей государственной действительности.
А она такова, что в нашей стране нет ни единой государственной структуры, ни единого органа власти, отвечающего, или, хотя бы, присматривающего на общефедеральном уровне за проблемами русского народа именно как народа. Нет ни единого учреждения, занятого развитием его культуры, языка, состоянием уровня жизни, вопросами миграции, сохранности городов и сёл, вопросами русской диаспоры и, наконец, русской демографией… Нет ничего, посвящённого русскому народу, как не было и в советской империи. Кроме, разве что, почти в насмешку созданного бюро ЦК КПСС[6] по Российской Федерации, состоявшего на самых неопределённых основаниях и с самыми иллюзорными функциями и возможностями.
Действительно, такая структура была создана почти в насмешку… Огромный народ, главным образом и вынесший тяжесть небывалой войны, подвергшийся страшным по своей жестокости социальным экспериментам, невероятно (до рабского состояния) униженный удостаивался лишь этого декоративного бюро. Не было и нет ничего своего ни в вопросах культуры, ни в вопросах науки. В то время, как, например, собственные Академии наук были созданы во всех, даже и самых крохотных национальных республиках.
Невольно вспоминается полуанекдотический рассказ о командировке за рубеж замечательного русского советского писателя Распутина. Сопровождавший его мидовский сотрудник посоветовал ему на малые, оставшиеся от командировки денежки, что-нибудь купить лично для себя. Писатель поинтересовался у этого всё знающего человека: а что купить-то можно?
Сотрудник МИД(а) подсказал ему, что купить можно то, чего у него дома нет. Распутин искренне ответил: «Так… у меня… ничего нет». Вот и русского народа тоже ничего нет.
Предвидим, что нас могут почти гневно оспорить, сказав, что у русских всегда была и сейчас есть своя богато одарённая интеллигенция. Ой… Да кто бы спорил о её богатой одарённости! Но вся и беда-то в том, что в глазах этой самой русской интеллигенции любая сильная и дееспособная государственная власть, отстаивающая интересы России, чаще всего как бы уже по определению являлась злом… И эта интеллигенция (не в пример интеллигенции, скажем, Швеции, Норвегии, Дании), слишком часто была совсем не едина в своём отношении к живой ткани существования русского народа.
Наш современник, известный писатель и телеведущий Сергей Шаргунов не без горького сожаления сказал почти об этом же самом, попечалившись, что раскол – это едва не ключевое русское слово, отличающееся трагической глубиной своей сути. Раскол исторически, очевидно, всегда свойственен русской элите? И национальна ли, по строгой оценке, эта элита?
Вот здесь и возникает, может быть, самый зловещий вопрос судьбы: национальна и душевно родственна наша элита нашему народу? (Ведь кто не любит свой народ, кому не мил конкретный образ его, тот, наверное, никогда не полюбит и всё земное человечество, весь наш прекрасный земной мир… Об этом ведь тоже стоит помнить.)
Но возвратимся к России и к русским. О нашей элите сегодня начали говорить много. Много и разно. Например, уже упоминавшийся нами зарубежный русский историк князь Шаховской в своих суждениях о ней интеллигентно аккуратен. Он пытался втолковать нам, что «аристократия – это не обязательно дворяне, а всякий, кто хорошо и искренне служит России, по сути находится на пути к дворянству». И он столь же широко демократично (или же снисходительно ко всем нам?) продолжает: «Аристократия в России, конечно, есть. Такая, какая она описана ещё в древнерусской литературе. Это “лучшие люди”. И не обязательно на высоком социальном уровне или государственной шкале. Святые люди – аристократы нашего времени. Они повсюду. Но они не появляются на ток-шоу». Вот тут нам впору печально рассмеяться и не без обиды ответить русскому парижанину: «Спасибо за подаяние нищим!» Спасибо… Но такое снисхождение всё-таки сильно унижает целый сегодняшний, всё ещё большой, и отнюдь не бездарный народ.
Однако «сухой остаток» мягкословных княжеских суждений (о ток-шоу) конечно, верен. И ещё более верна
