Мэрилин Монро - Дональд Спото

И вот в среду, 3 декабря, обе дамы отправились в галерею Голденберга в Беверли-Хилс. Когда предлагаемая цена перевалила за несколько сот долларов, Мэрилин осталась сражаться за окончательную цифру с антикваром по имени Джейк Цейтлин, который занимался уникальными книжными публикациями. Он принимал участие в торгах от имени и по поручению университета Южной Калифорнии: в тамошней библиотеке (библиотеке Доухени[233]) уже был создан раздел «Собрание Рейнхардта» с более чем тремя тысячами единиц хранения, и это учебное заведение хотело расширить свои фонды. Наконец цена дошла до тысячи трехсот долларов.

— Тысяча триста двадцать! — выкрикнул Цейтлин.

Эта сумма была повторена с возвышения аукциониста, и воцарилась напряженная тишина.

— Тысяча триста тридцать пять! — воскликнула после непродолжительного размышления Мэрилин, заполучив тем самым продававшееся собрание рукописей.

Точно так же как и футбольная команда «Нотр-Дам» в текущем сезоне, Мэрилин выиграла у университета Южной Калифорнии, и точно так же как в случае команды «Нотр-Дам», эта победа не способствовала росту ее популярности, когда на следующей неделе пресса раструбила о случившемся.

5 декабря хранитель университетской библиотеки Льюис Стиг заявил о своей надежде на то, что Мэрилин пожертвует свое приобретение библиотеке Доухени. Она, в свою очередь, сказала журналистам, что к этому времени успела осознать: столь ценная коллекция должна быть доступной всем студентам, изучающим драматическое искусство; сейчас она размышляет, в частности, по поводу Гарвардского или Стэнфордского университетов в качестве надлежащих мест для хранения ее дара. Поддерживая свою прежнюю просьбу, Стиг еще раз попросил Мэрилин остановиться на его предложении, сделав это в момент, когда с высоты почти в полсотни метров сможет осмотреть предлагаемое место хранения ее пожертвования во время матча, который пройдет под Новый год на стадионе «Роуз-боул». Мэрилин отказалась.

Через несколько недель Мэрилин получила письмо от сына Рейнхардта, Готфрида: «Вы, дорогая мисс Монро, наверняка поймете, что, невзирая на выложенные вами деньги, эти книги принадлежат [мне], а вовсе не вам». Воспользовавшись любезным согласием Мэрилин, он уже собирался выслать ей чек на сумму, которую она уплатила, но аукционист проинформировал его, что актриса до сих пор не уплатила за указанные материалы и не забрала их; поэтому Готфрид внес причитающуюся сумму непосредственно в банк.

В холодный сочельник Рождества Христова Мэрилин в одиночестве возвратилась с приема, проходившего в студии, в свой оплаченный вперед номер в отеле «Беверли-Хилс». Когда она открыла двери и зажгла свет, то с удивлением увидела Джо, который укреплял на вершине богато наряженной елки последнее серебряное украшение. В ведерке со льдом охлаждалось шампанское, а в камине весело пылало пламя. Это был, как она сказала позднее, самый радостный праздник в ее жизни.

Глава двенадцатая. 1953 год

В начале 1953 года Мэрилин и Джо заключили между собой устную договоренность. Она не станет носить в общественных местах платья, которые бы настолько сильно открывали тело, что он будет из-за этого чувствовать себя неловко, а Джо, со своей стороны, постарается быть более терпеливым по отношению к ней и более вежливым с Наташей, к которой он испытывал антипатию, встречавшуюся, впрочем, с полнейшей ответной взаимностью. «Мэрилин, — сказала Наташа как-то вечером, — этот мужчина ниспослан тебе в качестве кары божьей за твою жизнь». Надо заметить, что даже по критериям, которых придерживалась Наташа, подобное утверждение было, несомненно, сильным преувеличением.

Выступая или же не выступая в качестве бича божьего, Джо на протяжении всей зимы сопровождал Мэрилин в ресторанах; Сидней Сколски написал 9 февраля в своей рубрике, что эта пара «по-прежнему образует весьма близкий союз». Однако он не отказал себе в язвительном комментарии, сообщив, что на организованное поздним вечером того же самого дня торжество вручения премий, во время которого журнал «Фотоплей» присвоил Мэрилин почетное звание «Наиболее быстро восходящая звезда», ее спутником выступал не Джо, а сам Сидней, которого актриса поймала буквально в последнюю минуту.

Причина была простой. В ресторан отеля «Беверли-Хилс» (где Мэрилин жила в этом сезоне) она решила надеть платье из золотой парчи, которое придумал и сшил для нее Травилла. Это была весьма рискованная, соблазнительная и тесно прилегающая к телу модель, которую она носила на съемочной площадке картины «Джентльмены предпочитают блондинок», — платье до самого пола, с глубоким декольте, которое в фильме можно было увидеть только в отдельных кадрах. «Пришлось сделать кое-какие поправки, — вспоминал Травилла, добавив, что умолял ее не носить сейчас этот туалет. — Мэрилин, ты сейчас чересчур толстая, чтобы в нем показываться! Оно тебе слишком тесно, люди будут смеяться!» Однако она не поддалась уговорам, сказав Травилле, что как раз только что узнала «такой фокус, который позволяет быстро сбросить вес, — орошение толстой кишки с помощью клизм, которые вытягивают воду из организма и настолько обезвоживают его, что в талии немедленно теряется несколько сантиметров». Этот сильнодействующий и потенциально опасный способ снижения веса Мэрилин использовала вместо диеты вплоть до конца жизни. «В тот день она проводила процедуру орошения толстой кишки дважды, — вспоминает Травилла, — но зато была счастлива, что платье сидит на ней идеально».

Когда в этот самый день после обеда Джо увидел Мэрилин в описанном наряде и сообразил, что она не надела под него ни бюстгальтер, ни трусики, ни комбинацию или какое-нибудь другое белье, то он разозлился и тут же ушел. Назавтра Сидней сдержанно проинформировал читателей своей рубрики, что «Джо пришлось на несколько дней выехать в Сан-Франциско» — безусловно, для того, чтобы остыть в более северном климате и найти утешение в простых нравах собственной семьи.

Как и предвиделось, никто не притягивал к себе столько внимания, как она, когда появилась тем вечером в Хрустальном зале отеля, облаченная в облегающее золотое платье, «которое, — как сообщала репортер светской хроники Флорабел Мюэ, — выглядело так, словно было на ней нарисовано».

С помощью одной маленькой уловки Мэрилин обратила на себя всеобщее внимание, став главной достопримечательностью вечера... Собравшиеся гости наградили ее громкими аплодисментами, [в то время как] две другие актрисы: Джоан Кроуфорд и Лана Тёрнер — ограничились тем, что бросили на нее мимолетный взгляд. При сопоставлении с Мэрилин любая девушка по контрасту выглядела сейчас неинтересной.