За дверью в лето - Николай Грязнов

Советник, находящийся за сотни километров от Верховного, не особо удивился философскому настроению владыки и активно поддерживал беседу о роли четлан.

«Я согласен, Сильвер, сейчас уже некорректно называть кобортов слугами. Они уже достигли уровня помощников, а в ближайшем будущем станут лиатам соратниками».

«Если уже не стали. Шиены во многом правы, мы не только даем людям знания, не только подсказываем идеи, но и паразитируем на них, пользуясь результатами их труда».

«Едва ли это можно назвать паразитизмом. Затраты человечества на содержание леомуров составляют ничтожную долю их совокупной трудовой активности».

«Конечно, но мы пользуемся не только материальными плодами их физического труда. Лиаты многому учатся у людей в области искусства и эмоционального восприятия мира».

«Наверно, хотя мы всегда являлись рациональными созданиями и считали это отличительным признаком разумных рас».

«Не надо забывать, что все познается в сравнении. Если б не было зла, то не было бы и добра. Не будь эмоционального восприятия мира, как можно было бы определить рациональность?»

«Ты хочешь сказать, что четлане дают нам не намного меньше, чем мы делаем для них?»

«Это неизмеримо. Поэтому я даже не стал бы пытаться оценивать. Оставим монетаризм ястребам. Сколько не выдумывай единую меру, она всегда будет ущербной. Думаю, что между леомурами и людьми установился своеобразный симбиоз, и отрицать это уже просто глупо».

Мики надолго задумался, и Роджер заметил, что обстановка на веранде слегка изменилась. Евгению Ивановичу стало неловко за свою болтливость, и он поинтересовался делами супруги. Ольга Андреевна не преминула воспользоваться оказией. Она пустилась в длинный рассказ о делах Наины Петровны с соседнего участка, которую встретила у забора, обрабатывая кусты малины. Из чувства мести жена подробно пересказала все новости из глубоко интеллектуальной беседы с подружкой. Не забыла упомянуть даже о свадьбе троюродной племянницы соседки и про развод ее непутевого племянника.

— Кстати, — напоследок добавила неутомимая старушка, когда супруг уже облегченно вздохнул, решив, что фонтан слов наконец-то иссяк. — Ты же помнишь, что после того, как их доберман умер от чумки, они сказали, что больше не будут держать животных?

— Помню, — не совсем уверенно подтвердил расстроенный мемуарист.

— Так вот. Угадай, кого они завели.

— Кавказца? Нет? Только не говори, что какую-нибудь мелкую болонку.

— Холодно. Опять холодно. Они завели кошечку.

— Не может быть. Марусины всегда были собачниками. Они же никогда не понимали пристрастия наших детей к кошачьим.

— Вот и я о том же. Столько было громких слов, и вот нате вам.

Сильвер внутренне напрягся и осторожно просканировал соседнюю дачу. На диване в одной из комнат тускло поблескивала искорка спящей леомары. «Надо будет сделать замечание начальнику охраны», — подумал владыка.

Задуманное пришлось отложить на потом, поскольку он сам попросил Антвара дать гардам немного отдохнуть. Советник согласился с его доводами. Обстановка потеряла былую напряженность, и реальных угроз жизни правителя в ближайшем обозримом будущем не предвиделось. В результате глава телохранителей уехал в давно выпрашиваемый отпуск к родным, а охрана ограничилась контролем дальнего периметра резиденции.

В этот момент Мики громко вздохнул, выныривая из бездонных глубин размышлений, и Роджер отвлекся от мыслей о новой соседке, поскольку советник продолжил беседу:

«Наверно, и в этом ты прав. Совершенствуя слуг, мы неминуемо двигались к союзу. Просто боялись признаться себе, что неизбежное уже произошло».

«На мой взгляд, в том, чего так опасаются вольные, нет ничего страшного. Мы ведь не страшимся зависимости от особ противоположного пола. Леомуры так же не могут жить без леомар, как и леомары без леомуров. Почему же мы пугаемся зависимости от четлан?»

«Бранды считают это признаком слабости».

«Если воспринимать кобортов как костыли, то это слабость, а если относиться к ним, как к союзникам, то это сила».

«Хочешь сказать, что все зависит от точки зрения?»

«Все зависит от отношения».

«Но мы многие века внушали людям, что они являются венцом творения природы».

«Детей приходится обманывать, пока они не способны понять или принять истину. Четлане рассказывают своим малышам, что их приносит аист, потому что стесняются признаться, что папа с мамой занимались сексом».

«Думаешь, человечество уже достигло совершеннолетия?» — Мики откровенно покривился.

«Не знаю. По крайней мере, люди уже достаточно разумны, чтобы узнать правду».

«Семьдесят пять лет назад во время правления ястребов вольные добились права на эксперимент по освобождению кобортов от управления лиатами в одной отдельно взятой стране. Так появился третий рейх в Германии. К чему это привело, объяснять не стоит. Ты уверен, что четлан можно уже считать достаточно разумными?»

«Во-первых, за эти годы они значительно повзрослели. Да и подобные уроки не проходят бесследно. Во-вторых, я не предлагаю сразу лишить людей опеки и помощи лиатов. Глупо ломать то, что строилось тысячилетиями. Я предлагаю, не разрыв, а союз, равноправный и взаимовыгодный».

«Мне надо подумать над этим».

«Конечно, Мики. Как там Москва? Передавай привет Маркизу».

«Хм. Дело в том, что я не совсем в Москве, точнее, совсем не в Москве». — Антвар как-то странно смутился, словно залезший в чужой сад и пойманный на месте преступления мальчишка.

«А где же ты?» — Это было бестактно, но Роджер решил, что отец поехал навестить свою дочь, раз скрыл цель поездки от правителя. А ему очень хотелось хоть что-нибудь услышать об Алисе.

«В одной деревушке под Смоленском».

«Даже так?» — Верховный повеселел. — «Ну, тогда передавай привет Ксюше».

«Спасибо. Она тебе тоже передает».

«Похоже, не я один оказался однолюбом».

«Да нет. Просто захотелось взглянуть на свое потомство».

«Можешь не оправдываться. Советник Верховного имеет право делать то, что хочет. И не перед кем не отчитываться. Даже перед Верховным».

«Спасибо, Сильвер. Иногда и наставнику не грех поучиться у своего ученика».

«Только тот, кто умеет учиться сам, имеет право учить других».

«Трудно возразить».

«Ладно, Мики, не буду отрывать тебя от семьи. Спокойной ночи, друг».

«Спокойной ночи».

Впрочем, поразмышлять в тишине на темы семьи и любви Роджеру не удалось. Пуся, чья активность к ночи всегда возрастала, устроил очередную возню. Игры закончились глубоко за полночь, когда набегавшиеся до одури лиаты разбрелись по своим спальным местам и завалились дрыхнуть без задних лап.